1958 год

1958 год

2 января. Первый рабочий день нового года начался с построения, постановки задач. Странными сегодня показались Юрию слова: «Приехали в Заполярье в прошлом году». Он подумал о стремительном беге времени. Ведь наступит день, когда он скажет: «На Севере прожили несколько лет», и еще позднее: «И мы в пятидесятые годы жили на Севере». В ту студеную зиму, размышляя о смысле жизни, Гагарин не знал, что ему отпущено всего десять лет. Но он понимал, что выполнить все, к чему предназначен, сможет лишь тогда, когда будет жить целеустремленно. И он так живет. Много читает, непрерывно учится, с несокрушимой последовательностью идет вперед. Через три года все, что он создавал упорным трудом, накапливал в себе, бурно проявится в его жизни. Одних это несколько обескуражит, другие назовут это «гагаринским феноменом», и лишь немногим будет ясна истинная цена гагаринского успеха и всеобщего признания.

3 января. С утра предварительная подготовка к полетам. Кругом непроглядная мгла. Горизонт в далеких всполохах огней, мерцании галактик, звездных скоплений, неведомых солнц. Каждый день одно и то же: то же небо, та же дорога, то же занятие, предварительная подготовка к полетам и неучастие в них. Молодые пилоты даже иронически называли себя: обслуживающий персонал. Летали кадры опытные, классные летчики, ветераны Заполярья, руксостав. Дергунов сострил: учились, чтобы разучиться.

— Летать будете много, — обнадежил командир части. — За полярный день надо сделать годовую программу.

Это значило, что предстояло ждать светлого времени суток. Летать, не видя района полетов, не зная его рельефа, было нельзя.

Каждый день Юрий читал НПП (наставление по производству полетов) и многие положения из этого документа, содержавшего основные требования по организации управления и обеспечению летательных аппаратов, знал хорошо.

4 января. По поручению бюро ВЛКСМ встретился с ребятами подшефной школы на новогоднем утреннике. Рассказывал об авиации, ее возможностях, о неизбежном полете человека в космос, полете, который, конечно, не за горами. Юрий призвал ребят мечтать. Уважать Уранию — музу астрономии, познавая которую они могут лучше узнать географию неба, Солнца, постичь его размеры.

— Наше Солнце окружает более шестисот планет, — говорил ребятам Гагарин, — наша Земля входит в первую десятку самых крупных планет.

5 января. Играл в баскетбол. Восстанавливал собственные навыки, укомплектовывал команду, возвращая ей былую (училищную) славу по баскетболу.

Вечером написал письмо Вале. «Я еще не видел белых медведей, не блуждал в снежных нагромождениях, — без этого, наверное, какой я полярник? И все-таки мне хочется тебе сказать, что я освоился, полюбил этот край и, как всякий военный, готов сказать: я жил здесь всегда.

Говорят: с милой рай и в шалаше. Я верю в это. Сейчас я живу ожиданием твоего приезда. Жду с большим нетерпением. Знаю, если бы я сказал тебе: брось учебу и приезжай, ты бы приехала. И я был бы счастлив, но не долго. Ты должна иметь профессию. Работа, дети сделают твою жизнь интересной, наполненной… Каждый день я смотрю на тебя, вижу открытый взгляд твоих честных глаз, твое розовое ушко и хочу ощутить теплую ласковость кожи…»

6 января. Снова предварительная подготовка к полетам.

Юрий Гагарин хорошо знает, что ни один летчик, независимо от занимаемой должности, воинского звания и опыта летной работы, не может быть выпущен в полет без необходимой подготовки… Методика отработана, не допускает новизны, новаторства, волевых решений: постановка задач летному составу, самостоятельная работа на тренажерах и тренаж в кабинах самолетов, контроль готовности. Именно в эти северные месяцы Гагарин воспитывает в себе непоколебимую потребность перед полетами заниматься. Он никогда не нарушит этого святого правила НПП и не разрешит этого сделать другим. Когда один из космонавтов однажды попросит разрешения уйти с предварительной подготовки, Юрий Алексеевич его отпустит и тут же отстранит от полетов. «Без подготовки летать нельзя», — объяснит он свои действия.

7 января. За завтраком в летной столовой Гагарин оказал Дергунову о скором, по его мнению, полете в космос человека. Как и многие другие, летчик Дергунов не верил в реальность близкого полета в космос, но, как всякий молодой человек, был полон радужных мечтаний, которые нередко определяли прямоту его поступков, твердость суждений. Он был другом, оппонентом, собеседником Гагарина, но он не был его единомышленником.

— Вся наша наука, спутники направлены на то, чтобы понять и объяснить происхождение Земли, других планет Солнечной системы, — с жаром отстаивал свою точку зрения, Юрий Гагарин, — научиться управлять сложными механизмами природы.

Дергунов мыслил иначе.

— Что дает науке, человечеству тайна происхождения Солнечной системы? Сейчас, когда на повестке дня куда более актуальные задачи, например энергетический кризис шарика… Пожалуйста, не перебивай. Я согласен, что человеческая мысль шагнула далеко за пределы Земли, возможно, она проникнет в другие галактики. Но я так думаю, что мы пока бессильны ускорить процесс познания Галактики, жить же с закрытыми глазами на свое будущее не велика радость для человечества. А вот дать «горы хлеба» это весьма важно. Ведь хорошо знаешь, что на нашей родной планете один миллиард людей голодает…

— Ты принижаешь роль космической науки, — возразил ему Гагарин. — Космос может дать не только горы хлеба… Я понимаю тебя — ты говорил образно, по Циолковскому; космическая наука должна проложить дорогу всем направлениям: и теоретическим, и прикладным. Из книг ты знаешь, какое большое значение древние народы придавали Луне, Венере, Марсу… Еще античные астрономы в изучении этих планет искали ключ к познанию истории образования Земли и других планет Солнечной системы, к разгадке причин возникновения жизни…

9 января. Комсомольское бюро поручило Юрию Гагарину подготовить диспут: «В жизни всегда есть место подвигу».

Много времени и энергии потратит Юрий Гагарин для подготовки и проведения этого диспута, прочитает массу книг, но тогда никто не предполагал, какой огромный нравственно-этический запас создаст он себе, как сильно это поможет ему в будущем. Юрий Гагарин будет благодарен устроителям этого диспута и не раз в будущем скажет им добрые слова за эти «жизненные университеты».

12 января. Воскресенье. Первую половину дня, как обычно, Юрий посвятил спорту, после обеда предполагал почитать что-нибудь о жизненном пути Героя Советского Союза, известном летчике Заполярья Алексее Хлобыстове. Единого собранного материала о Хлобыстове не было, по крупицам приходилось извлекать из различных источников. Работа Юрия увлекла, поиск новых материалов доставлял ему удовольствие, героизм прошлых лет волновал.

Вошел знакомый летчик.

— Юра, я к тебе, — скороговоркой выпалил он.

— Заходи, коли дело есть, — пригласил Юрий.

— Ты, конечно, занят? — это была не ирония, но и не похвала.

— Да, занят. Знаешь, в наших местах геройски воевал Алексей Хлобыстов. Наш ровесник, а как воевал. Три тарана, десятки сбитых. Герой… Все-таки герои хранят какую-то тайну. Как ты думаешь?

— Зачем тебе нужен Хлобыстов? Ну был, ну воевал? Ну, что дальше?

— Ну уж, ну уж! Был — воевал. Какая легкая житейская формула. Хлобыстов сирота, отец погиб в гражданскую, мать умерла. Рано начал учиться, работать… Правильнее, работать, а уж позже учиться. Окончил вечернюю школу, аэроклуб, Качинское авиационное училище… Три тарана — это много! Вот где нужны воля, решительность, мастерство. Прекрасно! Да, ты, видать, по делу.

— В общем, да, по делу, — с меньшим жаром произнес гость и рассказал о цели прихода.

— Да, но какой же я могу дать совет? Сам неопытен. Когда я полюбил свою Валю, полюбил по-настоящему, решение о женитьбе принимал сам.

— А я не могу принять! — с пафосом воскликнул гость. — Просто не могу и все тут. Жениться?! Да позволь? Не рано ли?

— Но ведь она ждет ребенка? — недоумевал Юрий. — Как же можно? Ведь две исковерканные судьбы получаются? А мы — комсомольцы! Офицеры! Военные летчики!

— Ну и что! Нельзя же жениться на каждой женщине.

— На каждой женщине нельзя, да просто и не нужно, но на любимой должно…

— Так то на любимой…

— Ты прости меня, — Гагарин встал. — Считай, что советов не было, вообще разговора не было. У нас с тобой все разное… И еще: пожалуйста, никогда больше ко мне не приходи.

— Это почему же? Это твоя просьба…

— Нет, это не просьба, — твердо сказал Юрий, — Это ультиматум.

Больше с этим человеком Юрий никогда не общался.

14 января. Заболел офицер, который должен был заступить дежурным по части. Командир авиационной эскадрильи капитан Решетов предложил заступить Гагарину.

— Есть!

Инструктаж, советы, наставления для заступающего в наряд Гагарин получил самые исчерпывающие. Это было его первое дежурство по части. Всю ночь Гагарин не спал, проверял посты, бодрствовал в своей служебной комнате.

Завершая суточную вахту, младший сержант Михаил Раскидный, помощник Гагарина, сказал дежурному:

— С вами, товарищ лейтенант, готов каждый день ходить в наряд.

— Спасибо, Михаил.

— Это вам спасибо, товарищ лейтенант, спасибо за интересное дежурство.

16 января. Вечером в гостиницу-общежитие пришел замполит. Вошел тихо, неприметно, присел к столу, не нарушая застолья, посвященного дню рождения одного из Юриных друзей, шутил, понимающе реагировал на юмор, своего начальствующего положения не проявлял, осведомленностью не подавлял. Произнес поздравительный тост.

На следующий день замполит всех участников товарищеской пирушки, посвященной дню рождения Николая, отстранил от полетов. Сам он тоже не летал. Размышляя об этом событии, Юрий Гагарин нашел поступок политработника этичным и педагогичным.

20 января. Лейтенант Гагарин с большим увлечением провел политические занятия с солдатами. Умело строил беседу о самых волнующих и актуальных проблемах жизни, рассказывал об успехах страны в коммунистическом строительстве, о насущных задачах подразделения. С такой же страстностью он говорил о боевых традициях части, о воздушных таранах, которые хорошо изучил в училище.

23 января. Получил письмо от старшего брата Валентина. Короткое, деловое, наставительное. «Заболел ты хорошей болезнью, к сожалению, не модной. Выздоравливать не торопись. Для больших дел в жизни нужны не только знания, здоровье, но и мечта. Она как компас — стрелочкой на цель указывает. Это хорошо, что ты думаешь о большом своем предназначении в жизни, ты должен действительно свершить многое. Тебе государство дало такое образование, ты вечный должник народа…». Юрий любил своего брата и был очень рад письму, его советам, а главное — его солидарности: они с ним единомышленники.

6 января. Готовился к политическим занятиям. Кроме обязательного материала, предусмотренного программой, он хотел рассказать слушателям о ракете, на которой Циолковский отправил обитателей красивого замка, расположенного в отрогах Гималаев, в полет вокруг Земли. Гагарин записал в конспект подлинные слова ученого: «…это было длинное тело, формы наименьшего сопротивления, длиной в сто, шириной в четыре метра, что-то вроде гигантского веретена. Поперечными перегородками оно разделялось на двадцать отделений, каждое из которых было реактивным прибором…»

Когда на политзанятиях Гагарин стал читать о невесомости, о том, как ее представлял Константин Эдуардович Циолковский, слушатели начали смеяться: «…вы… не усидите в ваших креслах, не улежите в ваших кроватях, если вас к ним не привязать!.. Все должно быть на привязи. Даже… кушанье… Рыхлое, рассыпчатое будет при резании разлетаться в разные стороны, попадая то в нос, то в рот, то в глаза и уши, то в волосы и карманы соседей. Соседи будут чихать, кашлять, протирать глаза, стирать с лица жир. Вы захотите налить стакан воды — вода не польется; вы откидываете голову назад, чтобы выпить рюмку вина, но оно, по инерции, вылетает из рюмки в виде нескольких шариков и несется куда не нужно: смачивает бороду и платье обедающих, попадает в рот тому, кто не собирался пить».

Это действительно было трудно представить, в это еще мало кто верил.

28 января. Гагарина назначили в стартовый расчет. Погода на аэродроме улучшалась, увеличивалось светлое время, возросла надежда на скорые самостоятельные полеты. Руководящий состав летал, невзирая на ночь, метели, трескучие морозы.

Юрий Гагарин завидовал летному мастерству своих командиров. В плановой таблице сегодня дальний перехват целей, и, как нередко бывает в этих краях, резко ухудшилась погода. Видимости никакой, сильный боковичок. Руководитель полетов отправил летчиков на запасной аэродром. Все понимали: крайняя эта мера. Но выхода нет. Тут уж не до престижности мастерства. В воздухе люди, жизнь их в опасности. Однако, вопреки всем ожиданиям, летчики не думали уходить на соседний аэродром, запросили посадку на свой и благополучно сели.

Гагарин видел, как смело, с филигранной точностью пираты притирали свои самолеты к бетонке. Когда сели все самолеты, Юрий побежал к истребителю командира звена старшего лейтенанта Леонида Васильева и совсем по-другому, чем обычно, посмотрел на него. Лейтенанту Гагарину казалось, что совершить посадку в таких условиях может только… только сам бог!

Но Васильев, деловой и угрюмый, не был расположен к принятию комплиментов.

— Что-нибудь случилось? — спросил Васильев Гагарина.

— Да, случилось. Свершился подвиг. Человек стал богом!

— Ну, тогда это не по нашей части, это все из области мистики…

30 января. Командир эскадрильи объявил, что он предполагает начать работу с молодыми летчиками. Просил серьезно готовиться, почитать инструкции, провести длительный тренаж.

Юрий Гагарин скрупулезно выполнил все указания командира: занимался усердно до самого вечера. Думал о Валентине, предстоящих полетах, о своих друзьях, о последнем разговоре с Дергуновым.

— Хорошо бы тебе выступить с лекцией о Цандере, — предложил Дергунов.

— Мне? — удивился Гагарин. — Я так хорошо подготовлен, что могу читать даже о теории относительности Эйнштейна?

Но сам, помимо своей воли, этого разговора не забыл, думал о возможном выступлении, о структуре лекции, о космической терминологии.

3 февраля. Синоптики не подкачали. Для Заполярья погода отличная: нет непредвиденного тумана-облачности, не метет неутомимая поземка. Командование придало этому дню особую праздничность, даже некую парадность. Улыбчивые ветераны, заботливые техники. Напутствие командира части.

Юрий сделал полет на спарке, учебно-тренировочном истребителе УТИ-МиГ-15, потом последовал самостоятельный вылет на МиГ-15 бис с двигателем BK-IA. Об этом свидетельствует запись в его летной книге.

6 февраля. Снова полеты. Юрий Гагарин радуется каждому полету, стремится быстрее восстановить навыки, сдать на третий летный класс. Он еще не знает, что их подкарауливает очередное коварство погоды, скоро небо Заполярья закроется, — тучи тяжелым прессом опустятся на аэродром, и полеты, о которых так истосковались молодые летчики, отодвинутся на март.

8 февраля. Юрий Дергунов высказал идею о выступлении Гагарина в гарнизонном Доме офицеров.

— В конечном счете, — горячо говорил он, — это твой долг. Ты обязан поделиться тем, что знаешь лучше других.

— Откуда ты взял, что я знаю что-то лучше других?

— Ты меня невнимательно слушал: я сказал — пока знаешь. Наверняка твои нынешние знания будут ниже первичных знаний людей, которые будут жить через двадцать лет.

Дергунов ошибался лишь во времени.

16 февраля. Уступив настойчивым просьбам товарищей, Гагарин согласился выступить перед личным составом части. Тема его не имела конкретного названия, так хотел Юрий. Он и сам не знал точно, о чем будет говорить: о человеке, о космосе, космических цивилизациях, околоземных поселениях… Начал Юрий Гагарин свое выступление так:

— Жизнь — есть форма движения материи. Это философское определение я переношу и на нашу планету. Планета движется, перемещаются материки, меняются водные акватории, суша уходит на дно, океан наступает на прибрежные земли. Нашу планету называют Землей, хотя ее следовало называть Океаном. Вода занимает свыше двух третей поверхности земного шара, она поглощает массу солнечной энергии и потому оказывает огромное влияние на температурные процессы всей планеты. Человек, находящийся в космическом полете, может видеть все изменения, происходящие на нашей Земле, всю сетку «морщин» на лице планеты. Создав теорию относительности, Альберт Эйнштейн установил, что пространство и время искривляются, что длины и промежутки времени зависят от полей тяготения. Во Вселенной прямая может не быть кратчайшим расстоянием между двумя точками. Форма пространства зависит от тяготения — гравитации.

Это было не очень понятно, видимо, сложно усваивалось, и Юрий перестроился. Потом об этом выступлении он будет думать часто и подолгу, мысленно совершенствуя его, перестраивая по-новому, шлифуя фразы, оттачивая мысли.

17 февраля. Вернулся в часть старший лейтенант Копыльцов. Юрий Гагарин, передавая ему группу, в которой вел политзанятия, снимал с себя немалый общественно-служебный груз, но, если говорить откровенно, расставался с группой трудно, без желания.

Через несколько лет многих поразит ораторское умение Юрия Гагарина, логика его мыслей, способность устанавливать контакт со слушателями. И лишь немногим будет известна та роль, которую сыграла в его жизни работа политического пропагандиста.

Сохранят навсегда хорошие отношения руководители группы: постоянный — старший лейтенант Николай Александрович Копыльцов и временный — лейтенант Юрий Алексеевич Гагарин. Вскоре Копыльцов уедет учиться в академию.

23 февраля. Торжественно отмечали День Советской Армии и Военно-Морского Флота. Было собрание, поздравления с праздником, поощрения, присвоение сержантских и офицерских званий.

Пришло письмо от Валентины. Скучает, хотела приехать на зимние каникулы, но заболел ее отец Иван Степанович. «Ему шестьдесят четыре года, — писала Валя, — в общем-то немного, но он уже настоящий старик, больной человек. Видимо, сказывается трудно прожитая жизнь, нищенское голодное детство, батрачество на помещика. Я очень люблю папу и делаю все возможное, чтобы облегчить его страдания. Ты меня поймешь, любимый, и простишь, что в эти каникулярные дни не смогла побывать у тебя. Мысленно я с тобой ежеминутно. Мой долг как жены быть рядом с тобой, я знаю, как нелегко тебе там, в суровом холодном краю. Но ведь я не освобождена и от другого, дочернего долга. Им сейчас очень нелегко, и ты хорошо знаешь почему…»

Письмо очень расстроило Юрия, он хорошо знал, как Валя нежно и преданно любит отца, да и сам Юрий глубоко уважал Ивана Степановича, называл его папой.

26 февраля. С большим трудом достал журнал «Техника молодежи», начал читать роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды». Несмотря на то что роман печатался в сокращении, он всецело захватил Юрия. Автор рисовал далекое будущее, когда технически и научно станет возможным полет в космос, но Юрий, уверовавший в силу и перспективу искусственных спутников Земли, думал о скором, возможно в XXI или XXII веке, космическом полете.

Юрий ошибался тоже.

В 1967 году Киевская киностудия имени А. П. Довженко выпустит на экраны страны фильм «Туманность Андромеды». Юрий Алексеевич увидит этот фильм и будет очень разочарован им. То, что планировалось на тысячелетия, стало возможным в силу стремительного движения науки — при жизни, одного поколения. Научно-технические проблемы, отнесенные к разряду фантастических, реализованы в XX веке. Вот уже действительно фантастика!

1 марта. Заводила и неугомонный выдумщик Юрий Дергунов предложил провести коллективное чаепитие. Жил Юрий Дергунов весело, напряженно, он постоянно спешил, хотел многое сделать, будто знал, что на жизнь ему отпущено очень мало. Гагарин очень уважал товарища по училищу, любил его за оригинальный и пытливый ум, многом у него учился. Когда Дергунова не станет, Гагарин поймет, как много сделал для него друг, как бескорыстно он помогал его росту, движению вверх.

Чаепитие началось в пятнадцать часов в общежитии, куда, несмотря на скудность обстановки, с большим желанием пришли летчики соседнего полка.

Артельность Дергунова великолепно проявилась и здесь. Он был тамадой, чаечерпием, но солировал в меру. Говорили о своей профессии, об опыте военных летчиков, о скором полете в космическое пространство, о заселении необозримого пространства Вселенной, о жизни на Марсе и Венере. Гагарин поддержал разговор и высказал точку зрения Константина Эдуардовича Циолковского.

Циолковский рассматривал Землю как частицу, элемент гигантской Галактической системы. Он предполагал влияние разумных существ на развитие Вселенной, влияние разума на устройство Вселенной. Константин Эдуардович писал о том, что нет конца жизни, конца разуму и совершенствованию его. Прогресс его вечен.

С этого дня офицерские чаепития войдут в привычку и действительно помогут сплочению авиаторов.

2 марта. Отправил посылку в Оренбург — полярные сувениры. В письме, которое вложил в посылку, Юрий поздравил Валю с наступающим днем 8 Марта, передал ей приветы от оренбуржцев, советовал приехать летом, когда наступит полярный день. «Изделия из оленьего меха посылаю весной потому, что их легче сохранить, — шутливо писал Юрий. — Должна же быть какая-то память о полярном муже…»

9 марта. День рождения Юры Гагарина выпал на воскресенье. «Отроку годков двадцать четыре! — воскликнул Дергунов. — Быть празднику!» С днем рождения Юрия поздравили командир авиационной эскадрильи майор Решетов, его заместитель капитан Вдовин, секретарь партийной организации Росляков. Борис Вдовин читал стихи Есенина.

Он хорошо знал лирику поэта, многое помнил наизусть. Завершил своё поздравление Вдовин стихотворением «Собаке Качалова». «Дай, Джим, на счастье лапу мне, такую лапу не видал я сроду. Давай с тобой полаем при луне на тихую, бесшумную погоду…»

Вдовин сам сочинял стихи, писал песни, иногда печатался в армейских газетах, но читал их редко.

16 марта. Юрий ответил на письмо Валентины, послал ей фото, сделав надпись: «Моей Вале, дорогой, горячо любимой… Пусть фотография поможет тебе беречь нашу вечную всепобеждающую любовь».

19 марта. Командир эскадрильи составил плановую таблицу и объявил порядок следующего летного дня. Как ни сопротивлялась зима, а весна все-таки пробилась на север. Молодые летчики радовались не только появлению солнца, но и началу полетов.

21 марта. Согласно плановой таблице первый полет для Гагарина был вывозным. За инструктора был командир звена Леонид Васильев. Юра впервые обозрел район полетов днем. Он не удержался и воскликнул: «Красота-то какая!» Об этом полете он вспоминал: «…взглянул вниз и увидел Солнце. Оно прорезывалось на горизонте, окрашивая небо и землю в золотистый цвет утренней зари. Внизу проплывали сопки, покрытые розовым снегом, земля, забрызганная синеватыми каплями озер, и темно-синее холодное море, бившееся о гранитные скалы».

В этот же день состоялся самостоятельный вылет.

23 марта. Никогда не был таким долгожданным и радостным выходной день. Все было отныне другим: лыжный кросс (последний в зимнем сезоне), неторопливый обед, желанный послеобеденный сон, вместо ужина — чай в гостинице и не скрываемый от окружающих, солидный разговор о своей профессии. Вчерашние молодые летчики, зеленые лейтенанты, не понюхавшие высотного Заполярья, были за порогом их новой жизни. Лейтенанты становились воздушными асами.

Об ощущениях первого самостоятельного полета Юрий написал письмо домой. Родителям он всегда писал длинные подробные письма, зная, что им интересна каждая деталь из его жизни.

29 марта. Командир части подвел итоги за месяц. Налет был мизерный, показатели по основным видам подготовки, боевому применению оставляли желать лучшего. Это, несомненно, снижало общие успехи части, не давало повода для обольщения вершинами летного мастерства, но никто не огорчался. Все были уверены, что через месяц все войдет в норму. Так и произошло.

3 апреля. Интенсивность полетов возросла. Теперь уже летали в две смены: днем и ночью (такая градация была, правда, условна). Каждый летный день приносил долгожданный и желанный налет, те самые часы, которые определяют показатели коллектива и летчиков в сложной системе воздушного мастерства. Но, как нередко бывает в жизни, победы соседствуют с неудачами и неприятностями. Произошло это через несколько дней.

7 апреля. Полеты начались в светлое время суток, при ясном солнце, безоблачном небе. Юрий Гагарин находился в воздухе, когда неожиданный циклон резко ухудшил погоду, тучи накрыли аэродром, стелющийся туман поглотил очертания фиордов, береговую линию, ориентиры. Появились радиопомехи, усилился треск в наушниках. Руководитель полетов не на шутку встревожился: земля практически помочь Гагарину не могла. Аэродром приведен в готовность, все аварийные средства заняли свои места. Полоса освещена, включены дополнительные огни.

Выполнив задание в зоне, Гагарин привел самолет на аэродром, но посадить его не представлялось никакой возможности, он был полностью закрыт. Первая попытка зайти на полосу не увенчалась успехом. Полоса не просматривалась. Высота была предельно малой, дальнейшее снижение граничило со смертельным риском.

Уходить на второй круг необходимо, но не окажется ли и он безрезультатным? Стрелка АРК ведет себя неспокойно: поле аэродрома под самолетом. Четче стал прослушиваться и голос руководителя полетами.

О чем думал тогда Юрий Гагарин, никто не знает, он никогда никому не говорил. Но о чем может думать летчик в аварийной обстановке? Вряд ли он вспоминает жизнь, некогда, воспоминания отвлекают, уводят в сторону. Несомненно одно: он думал о полете. Вторая попытка удалась. Юрий вывел самолет точно в створ полосы.

12 апреля. В субботу Юрий отказался от традиционной бани, концерта в гарнизонном Доме офицеров. Хотелось побыть одному, почитать. Юрий открыл наугад книгу любимого автора.

«Попытки высших существ помочь нам возможны, — писал К. Э. Циолковский, — потому что они продолжаются и сейчас. Размышления о созерцании Вселенной могли также служить основой для веры в высшие существа. Но немногие знают и то и другое. Для всех это не очевидное. Мы, люди, не стараемся убедить животных в неразумности их жизни, потому что это невозможно — так велико расстояние между человеком и животным. Дистанция между нами и совершенными существами едва ли не меньше, если принять в расчет среднего человека. С другой стороны, австралийцы и американцы тысячи лет дожидались европейцев, однако дождались. Дождемся и мы».

13 апреля. О своем злополучном полете написал Вале с предусмотрительным опозданием. «Теперь, ко всеобщей радости, летаем часто и помногу. Конечно, устаем, но не так уж, чтобы ругать свою жизнь. Такая усталость придает рукам силушку. Иногда бывает трудно, но ничего, боремся! За что сражались! Жизнью доволен, с нетерпением жду тебя».

16 апреля. Командир эскадрильи как боевую задачу поставил перед Гагариным подготовку на третий класс. Летное мастерство Юрия Гагарина росло, приобретались навыки полетов в районе с резко выраженным непостоянством погоды. Число выполненных упражнений давало повод для размышления о подготовке к сдаче на класс, правда, пока на третий, но, как говорят, лиха беда начало.

19 апреля. Летали на перехват, отрабатывали упражнения поиска, наведения на цель, уничтожения многомоторных самолетов «синих».

В письме домой сообщил о самочувствии (это было непременное требование мамы), много места посвятил Заполярью, в которое он «влюблен по уши», передал приветы всем родным, знакомым, а племяннице Тамаре пообещал привезти подарок, обязательно полезный, как когда-то привез из Саратова трехколесный велосипед.

21 апреля. На занятиях по марксистско-ленинской подготовке разбирали тему пропаганды боевых традиций. Участники войны предлагали создать музей боевой славы, написать воспоминания, создать письменный свод боевых подвигов летчиков Заполярья. Гагарину понравилось занятие.

27 апреля. Начались активные тренировки баскетбольной команды. Гагарин — ее капитан. Самый низкорослый в команде стал ее лидером. На тренировках, в игре зримо проявилась гагаринская воля, настойчивость, непреодолимое стремление к цели. Организованность и неутомимость Гагарина цементировали коллектив игроков. Команда во главе со своим капитаном принесет части настоящую спортивную славу, почти два года будет удерживать призовые места.

29 апреля. В этот день подведения итогов в части комсомольское бюро выпустило фотобюллетень с показом ее лучших людей. Несколько фотографий было посвящено Юрию Гагарину. В докладе командира части Бабушкина, в том разделе, где говорилось о спортивных достижениях, читаем: «Высокая спортивная подготовленность лейтенанта Гагарина позволила ему стать ведущим спортсменом гарнизона и достойно занять лидирующее место среди молодых летчиков».

30 апреля. О своих успехах Вале писал так: «Начальство хвалит. Не знаю, заслуженно ли. Но зазнаваться оснований нет. Мне хочется стать настоящим военным летчиком, бесстрашным асом, способным летать в самых сложных метеоусловиях. Мне, как и великому Чкалову, тоже хочется облететь шарик, но прежде всего мне хочется взлететь и обязательно сесть на тот аэродром, который предусмотрен плановой таблицей. К несчастью, большинство авиационных трагедий уносят с собой тайну происшествия. Но думаю, и для этого у меня есть основания, что немалая доля вины лежит на нас, летчиках. Надо очень много, много учиться, и я буду постигать тайну летного мастерства».

1 мая. Юрий был в этот день ответственным дежурным по эскадрильи. Вечером пел в хоре.

Натуре Гагарина была чужда скука. Нет, он не имитировал большую занятость, не был безразличным к свободному времени, он занимался тем, что всерьез его интересовало, способствовало развитию, могло пригодиться в будущей деятельности. Способности Гагарина уже тогда с блеском раскрылись в спорте, сценическом искусстве, математике, позже — в политической деятельности, на командных постах.

6 мая. Наконец установился нормальный рабочий ритм. После многочисленных дежурств офицеры и сверхсрочнослужащие отгуляли редкие выходные дни и, соскучившись по полетам, с большим желанием приступили к работе. После предварительной подготовки летчиков собрали в большой класс на беседу со старшим инженером полка. Он говорил об особенности эксплуатации самолетов и аэродрома весной, о том, что вся техника уже переведена на весенне-летнюю эксплуатацию, что самолет МиГ-15 не та машина, на которой можно долететь до Марса, хотя само по себе это стремление прекрасно, и он будет всемерно содействовать осуществлению подобного перелета. Инженер обладал великолепными профессиональными знаниями, был широко образован, хорошо начитан, с чувством тонкого юмора.

9 мая. День Победы отмечали широко и торжественно. На собрании зачитали приветствия от ветеранов части, командир поощрил участников войны и собственной властью предоставил им выходной день. Затем состоялся спортивный праздник. Юрий Гагарин играл в волейбол, баскетбол, бегал эстафету.

12 мая. Гагарин выполнил три полета. Решетов похвалил летчика. Старший инженер полка предложил Гагарину рассказать о Циолковском. «Люди интересуются, — сказал он, — книг мало, всем не хватает. Сразу всех не охватишь, мы по категориям: механиков, офицеров, членов семей»…

15 мая. По радио передали сообщение ТАСС о запуске в СССР третьего искусственного спутника Земли. «Целью запуска искусственного спутника, — читал диктор, — является проведение научных исследований в верхних слоях атмосферы и космическом пространстве».

В этот день проходили полеты, и Юрий услышал сообщение ТАСС на аэродроме. И опять «космическая болезнь» заныла в груди с новой силой.

19 мая. Лауреат Ленинской премии народный художник СССР Сергей Коненков выступил в «Правде» со статьей, где писал: «Проникновение науки в глубь Вселенной должно родить и новые величественные и грандиозные симфонии и сонаты». И еще: «В Москве должен быть воздвигнут обелиск в честь запуска первого в мире искусственного спутника Земли».

Такой обелиск в свое время будет построен, и на открытии его выступит земляк С. Коненкова, человек, родившийся на смоленской земле, Юрий Алексеевич Гагарин.

20 мая. В Доме офицеров выступил старший инженер полка, высказавший мысль, что цели всех запусков — подготовка к полету человека в космическое пространство. «Именно вы, — с пафосом утверждал инженер, — можете полететь в космос, установить связь с инопланетянами, взглянуть на нашу кормилицу Землю, познать тайну тунгусского чуда…»

Это было истинно ораторское эссе, расцвеченное эпитетами, гиперболами, фантастическими преувеличениями, глубокое и проникновенное. Призыв инженера: читайте Казанцева — вызвал мгновенную реакцию. Через двадцать минут Казанцева в библиотеке не было. Его рассказы «Гость из космоса» и «Марсианка» читались взахлеб, вольно комментировались, рождали мечту.

21 мая. «Народец у нас подобрался чудной, — писал Юрий брату Валентину, — живут своими грезами, устремлениями в XXII век, бредят о полетах в другие галактики» собираются побывать на Марсе, а мой друг Дергунов даже наметил срок посещения Кассиопеи. Вот так-то, друг мой! Если бы ты знал, как я люблю свой полк, мне приятно и интересно служить, как мне хочется для всех моих друзей сделать что-то радостное и приятное. И сделаю, но только что я могу, простой летчик, лейтенант авиации?..»

25 мая. Воскресенье решили провести на рыбалке. Юрий Гагарин не относился к числу заядлых рыбаков, но с большой охотой принял предложение своих друзей.

«Это очень приятное занятие, — писал в 1961 году Юрий Алексеевич. — Отдыхает мозг, и ни о чем не думаешь. Полный покой…»

На рыбалке говорили о полете в космос. Первым человеком утвердили Юрия Дергунова. И, кажется, впервые неутомимый юморист неожиданно умолк, погасил свою обаятельную улыбку и серьезно сказал:

— А ведь кто-то будет первым. Правда, я ему не завидую. Ему будет очень трудно… Не все выдержат такое… Я лично не подхожу, среди нас только один соответствует… — Дергунов замолчал, оглядывая своих друзей.

28 мая. На полетах Дергунов сказал Гагарину, что есть книга «Введение в космонавтику», довоенное издание, автор ее поляк по национальности, ныне живет в СССР, Ари Штернфельд, что он еще не читал, но ему обещали достать.

Любопытно, что в последующем Юрий не только познакомится с автором книги, но и в 1963 году им вместе будет присуждена международная премия Галабера. Ари Абрамович Штернфельд подарит Юрию Алексеевичу свою книгу «Искусственные спутники Земли», изданную еще до запуска первою в мире советского спутника Земли.

30 мая. Начались трехдневные учения. Участвовал весь личный состав полка, молодые летчики вошли в боевые расчеты, выполняли полеты в интересах «красных». Это было первое учение, в котором принял участие Юрий Гагарин. Для него все было ново, интересно и, несмотря на большую нагрузку, поучительно.

3 июня. Спал Гагарин почти двенадцать часов. Усталости как не бывало. Настроение хорошее. Солнечная погода во многом способствовала бодрости и веселости. Николай Репин и Юрий Дергунов предложили пойти погулять, размяться.

— Я прочитал «Введение в космонавтику», — сказал Дергунов, как всегда завладевая всеобщим вниманием. — Кстати, слово «космонавт» Штернфельд ввел в научную терминологию.

Ни Гагарин, ни Репин этого не знали.

Юрий Гагарин прочитает книгу «Введение в космонавтику», особенно внимательно проштудирует третью часть «Пути космического корабля». В четвертой главе «Искусственные спутники» Штернфельд писал: «Когда будет достигнута первая космическая скорость, в порядке дня встанет вопрос о постройке обитаемого искусственного спутника, обращающегося вокруг Земли или другой планеты вне ее атмосферы».

5 июня. Юрий Гагарин написал рапорт с просьбой предоставить жилплощадь в связи с приездом жены. Просьбу поддержали, его поставили в очередь на отдельную квартиру в новом строящемся доме. В письме Валентине Юрий писал о том, с каким нетерпением он ждет ее приезда, деятельно готовится к нему и каждую поездку в город занимается приобретением инвентаря, так необходимого в семейной жизни.

11 июня. График отпусков, составленный еще в январе, выполнялся неукоснительно. Командир эскадрильи подтвердил: отпуск Гагарина в июле — августе. Самые лучшие летние месяцы — и для отдыха и для полетов. По согласованию с командиром в предотпускное время Гагарин будет летать почти каждый день, готовиться к сдаче на класс. Об отпуске сообщил Валентине. Решили: Юра поедет в Гжатск, поможет родителям, затем — в Оренбург, Валя к тому времени закончит учебу.

15 июня. В воскресном номере газеты «Правда» опубликована статья известного писателя Александра Казанцева. «В таинственном мире космоса, — писал он, — в беспредельном просторе миллионов световых лет, среди сверкающих центров атомного кипения материи, среди звезд, живущих и рождающихся, гигантских или карликовых, двойных, белых, желтых, голубых, ослепительных или невидимых и непостижимо плотных, в мире гигантских комет и задумчивых лун, цветущих или обледенелых планет сегодня месяц, как появилось новое небесное тело, появилось не в силу межзвездных катаклизмов, а по дерзкой воле разумных существ».

17 июня. Гагарин совершил первый полет в сложных метеоусловиях. Плановая таблица пополнялась все новыми и новыми упражнениями, сфера деятельности летчиков расширялась. Лейтенанты ходили на перехват, вели воздушные бои. «Не раз летали мы с ним в паре в сложных условиях Заполярья, — вспоминал однополчанин Николай Вильямский, — на больших и малых высотах, ходили на перехват «вражеских» истребителей. Гагарин быстро схватывал и усваивал самые трудные элементы воздушного боя, действовал бесстрашно, находчиво, инициативно».

22 июня. По призыву комсомольской организации офицеры, сержанты и солдаты вышли на воскресник, помочь военным строителем вовремя сдать жилой дом. Убирали территорию, подносили строительный материал, протирали окна. Усердно работал Юрий Гагарин, именно в этом доме ему была обещана квартира.

25 июня. Валя сообщила о своих сборах, о своем желании приехать к Юрию как можно быстрее. Друзья Гагарина, зная о его подготовке к встрече жены, в меру своих возможностей старались ему помочь. Заполярье — это ведь не областной город, встретить нового человека и создать ему нормальные бытовые условия — задача не легкая. И Юрий старался. Он очень любил Валентину. О ней он писал в Гжатск, делясь своей радостью: «С женой мне повезло. Жизнь ко мне милостива, подарила мне настоящего друга, истинно боевую подругу…»

— Тебя, чертяка, нельзя не любить, — становясь в позу наставника, говорил Юрий Дергунов. — Есть в тебе что-то всепланетное… Имя у тебя интернациональное: Георгий, Юрий, Жорж, Джордж, Егор! Знаешь, древние греки такое имя давали человеку, который открывал новые земли… География — тоже от тебя пошло… Тебе надо что-то сделать, открыть… Человечество ждет от тебя подвигов…

28 июня. Юрий послал жене однотомник А. Н. Толстого. «Прочитай внимательно, — просил он. — Как мне кажется, там есть кое-что о будущей профессии землян. Может быть, не желая отставать от жизни, которая, пользуясь тем, что я сейчас на окраине земли, торопливо бежит, нам с Дергуновым и другими ребятами придется взять на себя труд быть в числе пионеров…»

Гагарин еще не знает, как велико их влияние на своих товарищей, как сильно их увлечение космосом. В тот день, когда Гагарин решит стать космонавтом, еще пять человек подадут рапорта с подобной просьбой.

5 июля. Начальник ПДС (парашютно-десантной службы) объявил график прыжков: наземные тренировки, работа по укладке парашюта, наземные стрельбы из катапульты и прыжки с ЛИ-2. Юрий Гагарин, как и все летчики, начал подготовку без особого желания. Но через два года, сделав несколько десятков прыжков, он получит звание инструктора и будет подтрунивать над теми, кто с понятной робостью приступает к парашютным прыжкам.

7 июля. Состоялось открытое партийное собрание части, на котором обсуждались резервы повышения боевой готовности: ставилась задача повысить эффективность рабочего времени, организованность личного состава, превратить полк в часть сплошной классности. На собрании выступил Юрий Гагарин. Он остановился на вопросах взаимопомощи в экипаже, эскадрилье, овладении полетами в сложных метеорологических условиях, аэродромных маневрах, работе с запасных аэродромов. Выступление деловое, конкретное, понравилось коммунистам, а секретарь партийной организации в своем блокноте пометил: «Надо рекомендовать в партию».

10 июля. В Заполярье — сплошной день. Полеты проходят в светлое время суток. Все лето нет ночных полетов. Учебная программа полетов выполняется в простых и сложных метеоусловиях, но днем. Налет Гагарина в Заполярье уже перевалил на третий десяток часов.

13 июля. По инициативе комсомольцев части решено создать заповедные зоны боевых сражений, собрать металлолом (убрать сбитые самолеты) на постройку памятников героям Заполярья. В этих краях шли жестокие сражения. В сопках, горных отрогах часто находили искореженные советские и немецкие самолеты, летные планшеты, истлевшие документы. В ходе этого важного патриотического движения удалось собрать ценные боевые документы, факты, восстановить имена участников сражений, увековечить их подвиг в бронзе и камне.

17 июля. Валя сообщила о дне своего выезда — первого августа. Теперь Юрий жил счастливым ожиданием встречи с женой. Многое в его жизни с приездом Вали должно измениться, он полностью и бесповоротно покидал ряды холостых офицеров.

20 июля. Весь день потратил на хозяйственные дела. Нужно было найти «гнездышко». Проблема нелегкая. На время предоставили комнату учительницы, уезжавшей в отпуск на Большую землю. Юрины друзья предлагали остаться в общежитии, комнату они освободят, сами «разбегутся» по другим номерам. Однако Гагарин не принял этой жертвы. Ему предоставили комнату в большой коммунальной квартире. Приезд Вали стал событием в жизни гарнизона, волнующим ожиданием встречи с новым человеком. Хотя семейная жизнь еще и не началась, забот у Юрия прибавилось. Казалось, что время бежит стремительно, что число дней в неделе уменьшилось.

25 июля. За успешное выполнение заданий летного дня командир авиационной эскадрильи Решетов объявил лейтенанту Гагарину благодарность. Юрий с волнением выслушал чеканные слова своего командира, но сам подумал о том, что ничего героического он сегодня не совершил, просто ему создают настроение. Педагогический прием, так сказать.

2 августа. Как ни тщательно готовился Юрий к приезду жены, все подготовить не успел, как ни ждал ее — приехала Валя неожиданно. Встречал ее Юрий со своими друзьями на машине командира полка.

3 августа. Встали рано. Спать в светлое время суток было непривычно. Вышли гулять. Валю развлекали, рассказывали забавные полярные истории, живописали местные примечательности, говорили, что медведи здесь ручные, едят в столовых, любят фарфоровую посуду.

— Какая бедная растительность, — Валя глядела на сопки.

— Она не хочет заслонять величие человека.

Вечером были в Доме офицеров, на концерте московских артистов. Гагарину было поручено после концерта поблагодарить артистов, преподнести цветы, как говорится, выполнить ритуальный долг хозяев. Юрий не ограничился двумя дежурными фразами, он сказал о роли искусства в духовном формировании облика советских воинов.

5 августа. Валентина сказала мужу, что на Севере ей нравится. Она постепенно втягивалась в жизнь военного городка, знакомилась с соседями, участвовала в общественной жизни части, благоустраивала жилье. Хотя здесь, в Заполярье, все было ей в диковинку, непривычно, написала домой письмо: все здесь хорошо, лучше, чем в Оренбурге.

Приезд Вали, кажется, ничего не нарушил в укладе жизни Гагарина. К нему по-прежнему в любое время суток приходили друзья, заводили шумные разговоры, говорили о литературе, о службе, вероятных переформированиях, об учебе в военной академии как о далекой и несбыточной мечте.

7 августа. Валя начала работать в женсовете.

10 августа. Офицеры с семьями ездили в город. Юрий хотел сделать кое-какие покупки, сходить в театр, побывать в ресторане. Валя с ненасытной жадностью смотрела вокруг, ей хотелось представить эти безлюдные просторы освоенными, заселенными. Она еще никак не могла привыкнуть к нескончаемому дню, голым сопкам, частым угрюмым дождям.

17 августа. Праздник на Севере нельзя сравнивать ни с одним торжеством на континенте. В День авиации женам военных летчиков показали на аэродроме истребитель МиГ-15, разрешили наиболее отчаянным посидеть в кабине. Командир полка продемонстрировал высший пилотаж. Замполит рассказал о боевом пути части, о героях Заполярья, о лучших авиаторах. В большом двухчасовом концерте художественной самодеятельности выступил Юрий Гагарин. Оренбуржская группа по-прежнему составляла костяк полкового хора.

Затем был ужин, коллективный, семейный. Сидя за праздничным столом, робея от взглядов незнакомых людей, щурясь от блика боевых наград, Валя только сегодня по-настоящему почувствовала себя женой военного летчика, сопричастной ответственности за священную неприкосновенность границ Родины. Как хорошо, что она приехала сюда, познакомилась с этими людьми. Как бы она обеднила себя, если бы не знала этих людей.

20 августа. По совету мужа Валя записалась в библиотеку. Гагарины устраивают дома коллективную читку книг. «Обыкновенно, — вспоминал Юрий, — лежа на койке, я читал, а она, занятая домашними делами, слушала».

Список книг был невелик, но подобран тщательно. Это были книги об авиации советских и зарубежных авторов, книги о сегодняшнем дне Советских Вооруженных Сил.