Призрачный частокол

Призрачный частокол

На следующий день вечером получили задание произвести разведку погоды у побережья Крыма от Феодосии до Ялты и нанести бомбоудар по плавсредствам в порту Феодосия. Запасная цель — порт Анапа. Полет предстояло выполнить ночью.

Взлетели перед заходом солнца. Понимая, что от нашей разведки зависит вылет на бомбоудар группы самолетов, стараюсь точно выдержать заданный штурманом курс на мыс Чауда, чтобы немедленно по радио передать погоду в районе Феодосийской бухты.

Быстро спускается ночь, лишь впереди чуть просматривается полоска горизонта — последний знак угасшего заката.

С траверза Новороссийска погода резко ухудшается. Вскоре уже летим по приборам.

— Командир, проходим Чауду, — докладывает штурман.

Разворачиваюсь влево — посмотреть, что делается на подходах к Феодосии. Сплошная облачность. Увлекшись наблюдением за погодой, долго держусь на одном курсе.

Неожиданно перед самым носом самолета возникает слепящий огненный частокол...

Ничего не поняв, рву до отказа штурвал влево...

Снова кисельно-густая тьма. Чувствую слабость. Почудилось, что ли? Из-под шлемофона стекает пот.

Молчу. Молчит и экипаж.

— Командир, что будем делать дальше? — слышится наконец нерешительный вопрос штурмана. [76]

— Задание выполнять, Гриша! — пытаюсь овладеть голосом. — А что?

— Тогда курс на Ялту...

— Есть!

Значит, и штурман считает, что показалось. Но не могло ж показаться двоим? И вдруг вспоминаю: радары! Майор Конзелько, начальник разведки, на прошлой неделе предупреждал...

— Как самочувствие, Гриша? Понял, что это было?

— Не очень, командир...

— Наводка по радарам! Едва не влипли.

— Да? А я уж подумал, с ума схожу...

— Сойдешь тут! Хорошо, обошлись испугом. Наперед на носу зарубим: при любой видимости вести себя над противником так же, как солнечным днем!

— Да, засиделись на курсе...

— Зато и виражик дали! — первым из стрелков откликается Коля Панов. — Как у тебя, Саша, косточки целы?

— Первое знакомство с новой техникой противника, — не очень бодро комментирует Жуковец. — Душа в теле, а кости дома проверим...

Ялта тоже была закрыта сплошной облачностью. Панов передал на землю вторую неутешительную радиограмму. Берем курс на Анапу — запасная цель.

По расчету она уж под нами. Сквозь редкие разрывы в облаках временами просматривается берег. Разворачиваюсь, делаю повторный заход. Штурман уточняет курс. По нам не стреляют. «Не точно вышли?» — мелькает мысль. В тот же момент голос Сергиенко:

— Бомбы сбросил!

Отворачиваю вправо. В разрывах облачности видны всполохи рвущихся бомб. Затем облака освещаются разрывами зенитных снарядов, пронизаются трассами автоматов...

— Проспали, голубчики! — смеется Гриша. [77]

Рад, что расчеты его подтвердились. И у меня гора с плеч. Бывает, что и вражеский огонь настроение поднимает. Не то что над Феодосией, до сих пор по спине мурашки...

В штабе после нашего доклада майор Колесин подвел итог:

— Значит, разведданные о радарах на зенитных батареях в Феодосии подтвердились. Надо ждать, что со временем и в других крупных портах установят эту новинку. Соответственно будет меняться и наша тактика. Первый вывод для себя сделали? Завтра предупредим остальных. Хорошо, что благополучно отделались...

И, как всегда, похвалил не нас — мы уже знали эту его манеру.

— Капитан Саликов молодец! Аккуратненько произвел съемку портов Болгарии. В Бургасе обнаружил плавсредства, в Варне... Семь часов в воздухе. И от истребителей сумел уйти в облачность...

Это нам для затравки. И тут же:

— Кстати, на завтра для вас уже есть задание. Приказано вновь произвести воздушную разведку с аэрофотосъемкой портов Феодосия, Ялта и Севастополь. В Севастополе сфотографировать полузатонувший крейсер «Червона Украина». Есть данные, что немцы решили поднять его. Ясно?

— Ясно.

— Вылет с рассветом. Завтра все уточним.

«Завтра» уже начиналось. По пути в городок Саша Жуковец рассказал о гибели «Червоной Украины» — он был тогда в Севастополе.

— В ноябре сорок первого это было, когда отражали первое наступление фашистов на Севастополь...

...Крейсер «Червона Украина» стоял в бухте на якоре и третьи сутки, не меняя позиции, вел почти непрерывный огонь по врагу, нанося ему большой урон. 12 ноября вражеская авиация совершала массированные налеты на [78] город и порт. Более двадцати самолетов атаковали крейсер. Шесть бомб попало в него, корабль принял около четырех тысяч тонн забортной воды. Около суток личный состав самоотверженно боролся за жизнь крейсера. Но повреждения оказались настолько серьезными, что по приказу командования экипаж вынужден был покинуть корабль. Вскоре он затонул...

К рассвету, успев поспать четыре-пять часов, наш экипаж был уже снова в машине. На этот раз мы решили изменить устоявшуюся схему разведки Крымского побережья: начать не с востока, с Керченского пролива, а с крайней западной точки. Над морем полетели прямо на Севастополь.

— Целесообразно взять курс на мыс Сарыч, — предложил штурман. — Ай-Петри и Роман-Кош наверняка возвышаются над облачностью, помогут точно выйти на цель.

— Согласен, уточни курс.

После полуторачасового полета вышли в район Севастополя. Город плотно закрыт облачностью. Решили снизиться, пробить облака и под ними выйти на севастопольские бухты. Однако облачность оказалась слишком низкой, дальнейшие попытки могли обернуться бедой: район изобилует возвышенностями.

Снова набрав высоту, долетели до Ялты. Видимости никакой. И так — по всему побережью.

Ничего не поделаешь, зима...