Глава 10 ПОРТФЕЛЬ ПОПОЛНЯЕТСЯ

Глава 10

ПОРТФЕЛЬ ПОПОЛНЯЕТСЯ

Крюдер вел «Пингвин» на юг, стремясь как можно быстрее выйти из опасной зоны. Захваченный танкер «Филефьелль» двигался следом. За этот полный событиями день на горизонте еще дважды был замечен дым. В последовавших за этим оживленных дискуссиях осторожный Михаэльсен неизменно выступал против атаки. Его опасения были вполне оправданными. «Пингвин» находился всего лишь в 400 милях от земли.

Наступила ночь. Небо было усыпано совершенно незнакомыми звездами, светившими гораздо ярче, чем их собратья в Северном полушарии. На общем фоне отчетливо выделялся Южный Крест — величественное созвездие, помещенное австралийцами на свой национальный флаг.

На мостик вышел Брунке. Крюдер тотчас повернулся к нему, опасаясь, что тот принес дурные новости. Прочитав сообщение, Крюдер довольно рассмеялся и передал бумагу Михаэльсену. Это было поздравление военно-морского командования по поводу потопления танкера «Бритиш Коммандер». Очевидно, отчаянные призывы о помощи, передаваемые с танкера, не остались незамеченными. В штабе командования легко сложили два плюс два и сделали вывод, что ответственным за эту акцию является «Пингвин».

В восемь часов вечера Крюдер отдал приказ потопить «Филефьелль». На этот раз немецкие моряки использовали новый моторный катер. Крюдер отвел «Пингвин» в сторону — не желал подвергать вспомогательный крейсер ненужному риску. Взрывающаяся масса бензина может быть чрезвычайно опасной. Все установленные заряды в нужное время взорвались, но ожидаемый результат не был достигнут: бензин не только не взорвался, но и не загорелся. Корма танкера осела в воду, но пятью часами позже — в час ночи — «Филефьелль» все еще оставался на плаву.

Тогда Крюдер приказал потопить упрямо не желавший тонуть танкер огнем зениток. Но орудия малого калибра тоже оказались неэффективными. Тогда Крюдер решил применить орудия большого калибра. Второй снаряд угодил в корму, и из пробоины в корпусе сразу же вырвался огромный язык пламени. Выливающийся в море бензин тут же загорался. Очень скоро судно и морская поверхность вокруг него стали одним большим костром, который временами выбрасывал в небо высокие — до 50 метров — языки пламени: это взрывались топливные танки.

Зрелище было полно драматизма, но Крюдер был очень недоволен. В его намерения не входило привлечение к себе внимания. Поэтому, убедившись, что танкер обречен, он приказал уходить на полной скорости. К рассвету «Пингвин» уже успел уйти на расстояние около пятидесяти морских миль, а зарево гигантского пожара все еще было видно.

Радист доложил, что эфир молчит.

Наступивший день выдался ясным и солнечным, и Крюдер, весьма оптимистично настроенный после первого успешного полета «Арадо», решил снова отправить его на разведку. Свободные от вахты члены команды собрались на верхней палубе, чтобы понаблюдать за взлетом — делом нелегким и весьма опасным. Странно, но, несмотря на несомненный технический прогресс в области военной техники, происшедший в последние годы, процесс взлета и посадки самолета на воду остался примерно таким же, как в годы Первой мировой войны.

Лейтенант Швинне и боцман Алендорф с беспокойством поглядывали на волнующуюся поверхность моря, размышляя, пройдет ли взлет так же гладко, как в прошлый раз. Но свои сомнения они оставили при себе, и подготовка к спуску на воду «Арадо» шла своим чередом. Матросы открыли трюм номер 2, расположенный непосредственно перед мостиком, и «Арадо», стоящий на платформе, с помощью грузовой стрелы подняли на палубу. Для удобства хранения в трюме его крылья были сложены, и матросы быстро установили их на место. Летчик — старшина Вернер — тщательно проверил исправность всех механизмов, после чего забрался в кабину, чтобы прогреть двигатель.

Спустя пятнадцать минут он дал сигнал к началу сложного маневра — подъему машины и опусканию ее на воду. Приспособление для подъема находилось в центре тяжести «Арадо» — между крыльями. Заработал электромотор, и самолет был осторожно поднят в воздух, перенесен через борт и опущен на воду на безопасном расстоянии от корпуса «Пингвина». В операции участвовали опытные матросы, не давая самолету приблизиться к борту при помощи бамбуковых шестов с подбитыми мягким материалом концами.

Когда самолет почти коснулся воды, летчик запустил двигатели. Момент, когда самолет опускается на неспокойную поверхность воды и необходимо убрать захват, всегда является решающим. Если крюк убирается слишком рано, самолет тяжело рухнет в воду, если же слишком поздно, самолет перевернется, потому что поверхность воды находится в непрерывном движении.

Убрали крюк, самолет легко опустился на воду и, теперь используя собственный двигатель, начал удаляться от опасной близости к корпусу «Пингвина». Зрители облегченно вздохнули.

Крюдер тоже испытал немалое облегчение. Слегка сдвинув на затылок свою высокую фуражку, он пробормотал:

— Слава богу.

«Пингвин», соблюдая дистанцию, обошел вокруг самолета, чтобы оказаться в «утином пруду», и остановился с наветренной стороны.

Летчик начал разбег, но не сумел поднять самолет в воздух, находясь в пределах области спокойной воды, созданной для него «Пингвином», и врезался носом в волну. Двигатель захлебнулся, а люди на борту «Пингвина» увидели появившийся над самолетом дым, за которым последовал огонь. Летчик и наблюдатель поспешно выбрались из кабины на крылья. В довершение всех неприятностей начали взрываться боеприпасы авиационной пушки, и во все стороны полетели обломки самолета. Неудачливые воздухоплаватели нырнули в воду. Они прыгнули в воду, как это делают новички, то есть обеими ногами вперед, из-за чего автоматически надувшиеся при соприкосновении с водой спасательные жилеты оказались сдвинутыми на пояс, и оба бедолаги испытали немалые трудности, стараясь удержать голову над водой. Благодаря неудачному положению спасательных жилетов на поверхности оказались нижние части их тел, в то время как верхние постоянно погружались в воду.

Когда горящий «Арадо» начал тонуть, поспешно спущенная шлюпка подобрала успевших нахлебаться воды летчиков.

На борту был еще один самолет. Это, конечно, успокаивало, но все же не могло помешать унынию воцариться среди команды. Пока «Пингвину» везло, его дела шли даже слишком хорошо, чтобы это могло продолжаться долго. Постигшая летчиков катастрофа напомнила: ты можешь проявлять чудеса героизма и профессионального мастерства, но все же существуют времена, когда в дело вмешивается неумолимая судьба и все идет далеко не так, как хотелось бы.

Поднялся ветер, волнение усилилось. Впередсмотрящий обнаружил мачту и дымовую трубу проходящего сравнительно недалеко 12 000-тонного танкера. Как только «Пингвин» появился в пределах видимости, танкер резко изменил курс, после чего изменил курс еще раз. Инструкция союзников об изменении курса при встрече с другими судами продолжала действовать, и предполагалось, что незнакомое судно должно, в свою очередь, тоже отвернуть в сторону. Одновременно на танкере заработал радиопередатчик.

— У них на борту определенно есть хитрая старая лиса, — сделал вывод Крюдер, сразу сообразивший, что изменения курса произведены британским капитаном для того, чтобы выяснить: знают ли на неизвестном судне о секретных инструкциях или нет.

Очень скоро сомнений не осталось.

Радист доложил о том, что ответила береговая станция на Маврикии. Через некоторое время в переговоры включился Дурбан и Порт-Элизабет. Молчащий доселе эфир ожил, наполнился радиосигналами. Спустя несколько часов на «Пингвине» перехватили быструю морзянку, передаваемую с военного корабля. Опытные радисты легко распознают радиопередачи с военных кораблей, характерными особенностями которых являются высокая скорость и весьма специфическая манера передачи.

— Было бы справедливо предположить, что после подобной общей тревоги рейдер поспешит удалиться в спокойные воды, возможно, даже попытается скрыться в Антарктике, — сказал Крюдер. — Они не сочтут нас достаточно наглыми, чтобы остаться здесь. Вы со мной согласны, Михаэльсен?

Михаэльсен несколько мгновений помедлил, прежде чем дать ответ. Он ни в коем случае не обладал импульсивной натурой и тщательно продумывал разные варианты, прежде чем принять решение. В этом он был похож на осторожного бизнесмена, просчитывающего возможные риски.

— В общем-то да, — медленно заговорил он, — но только если считать, что противник до сих пор не знает, кто капитан рейдера. Вы же знаете англичан, они ничего не доверяют воле случая и давно имеют психологические портреты всех старших офицеров военно-морского флота Германии. Они прекрасно понимают, что вы сделаны из другого теста, чем, скажем, Рогге, Калер или Эйсон. Если британцы уже знают, что «Пингвином» командуете вы, тогда, возможно, мы идем прямо к ожидающим нас крейсерам.

Крюдер рассмеялся и сделал жест рукой, который должен был показать, что на войне риска не избежать.

— Мы останемся здесь, — заявил он, — и даже более того, отправимся на главные судоходные пути в районе Мадагаскара.

Расположившийся в удобном кресле стратег, без сомнения, принял бы другое решение, но Крюдер был моряком и принимал решения на месте, исходя из обстановки, учитывая даже самые незначительные факторы, включая психологические, — а психологом он был неплохим.

Спустя несколько дней «Пингвин», замаскированный под безобидное голландское судно, встретил 5870-тонный британский сухогруз «Бенавон». «Пингвин» двигался сходящимся курсом и подошел так близко, что на британском судне возмущенно взвыла сирена, словно желая сказать: «Какого черта тебе надо? Забыл, что ты в море не один?»

Затем англичане что-то заподозрили. Судно резко отвернуло в сторону, продемонстрировав орудия в кормовой части. Это была общепринятая тактика в подобных обстоятельствах. Моряки на борту «Пингвина» видели, как на палубе «Бенавона» артиллеристы бегут к своим орудиям.

— Полный вперед, — приказал Крюдер.

Корпус «Пингвина» завибрировал — корабль резко устремился вперед. На борту все напряженно ждали. Прошло две минуты, три… Кто откроет огонь первым?

— Поднять военный флаг! Приготовиться к бою! Дать предупредительный выстрел!

Крюдер отдавал приказы, соблюдая полное спокойствие. Поскольку на «Бенавоне» явно готовились к бою, Крюдер не был обязан давать предупредительный выстрел, но он всегда старался придерживаться правил игры. Только после войны было достигнуто соглашение, регулирующее точное поведение сторон в аналогичных ситуациях.

Еще не стих звук предупредительного выстрела, а на «Бенавоне» уже открыли огонь из длинноствольного орудия, причем стрельбу британцев при всем желании нельзя было назвать плохой. Снаряды падали в воду совсем рядом с «Пингвином», но, и это было очень странно, не взрывались. Один из них, рикошетом отлетев от поверхности воды, пробил борт «Пингвина» в районе трюма номер 5 — чуть выше минного отсека. Снаряд угодил в вентилятор, срикошетил и закончил свой полет в рундуке кочегара. В помещении в этот момент находились люди. Одни попадали на пол, других бросило на переборку, и только старшина Стрейль остался на ногах. Он почесал затылок, подошел к разбитому рундуку, снял шапку, вытащил из рундука все еще дымящийся снаряд, проявив при этом хладнокровие киногероя, уверенного, что снаряд не взорвется. Он внимательно осмотрел незваного гостя и выбросил его в дыру, пробитую им в корпусе.

Снаряд не имел взрывателя. Ни один из снарядов с «Бенавона» не взорвался. Слишком переволновавшиеся британские артиллеристы позабыли ввернуть взрыватели.

Когда с «Бенавона» открыли огонь, Крюдер приказал открыть огонь главным калибром «Пингвина». Мачта вражеского судна взлетела в воздух, словно ствол дерева, с треском свалилась труба. Два человека из артиллерийского расчета оказались сброшенными за борт. Их места заняли другие. Орудия «Пингвина» произвели еще один залп. На «Бенавоне» взорвались боеприпасы.

У Крюдера даже не было необходимости пользоваться биноклем. Все было отлично видно невооруженным глазом.

— Бессмысленный героизм, — пробормотал Крюдер. — У этих парней не было ни одного шанса.

Когда дым, окутавший «Бенавон», рассеялся, орудийного расчета на палубе уже не было.

— Прекратить огонь, — приказал Крюдер.

Оставшиеся в живых члены команды британского судна теперь поспешно занимали места в спасательных шлюпках. Некоторые матросы прыгали в воду и плыли к сброшенным с борта судна спасательным плотикам, которые всегда готовы к использованию на британских судах.

Крюдер выслал абордажную партию, в которую включил доктора Венцеля и санитаров. На «Бенавоне» к тому времени начался пожар, который быстро распространялся. На палубе немецкие моряки обнаружили трех англичан, пытавшихся оказать помощь своим раненым товарищам. Доктор Венцель перевязал раненых и сделал каждому инъекцию морфия.

Старший помощник «Бенавона», как сообщили англичане, судя по всему, пропал без вести. Когда начался обстрел, он находился на мостике. Доктор Венцель и офицер, возглавивший абордажную партию, задыхаясь от едкого дыма, пошли в сторону горящего мостика. Там они обнаружили старшего помощника, лежавшего в луже крови. Доктор Венцель расстегнул его куртку и произвел беглый осмотр.

— Он еще жив, — сказал доктор. — Давайте вытащим его отсюда.

С превеликим трудом и подвергая опасности собственную жизнь они выволокли англичанина на палубу. Их одежда дымилась, волосы были опалены, а на лицах и руках появились весьма болезненные ожоги. Тем не менее они сумели погрузить раненого в шлюпку, которая сразу же взяла курс на «Пингвин». По пути доктор перевязал раненого.

— Все бы это стоило сфотографировать, — сказал немецкий офицер, глядя на стонущего англичанина, — и показать людям, развязывающим войны.

— Вы имеете в виду кого-то конкретно? — сухо поинтересовался доктор.

Смущенный офицер не ответил и только опустил окровавленные руки в воду.

— С какой целью вы затеяли бесполезную стрельбу? — спросил Крюдер на следующий день у британского капитана. — Что вам это дало? Вы же видели, что наше судно вооружено намного лучше.

— Кстати, это не моя инициатива, — вздохнул англичанин. — Это все мой старший помощник. Дело в том, что несколько дней назад судно «Бенарти» — такой же серии, как наше, — подверглось нападению другого немецкого рейдера. Мой старпом клялся, что, если только вы приблизитесь к нам, он со всем справится. Неизвестно, если бы ему повезло, может быть, все сложилось бы по-другому. Как бы то ни было, я восхищаюсь этим человеком.

— Я тоже, во всяком случае, его несомненным мужеством. Но если он хотел добиться успеха, ему следовало лучше учить своих артиллеристов. Снаряды, которыми вы нас обстреливали, были без взрывателей.

Британский капитан был потрясен.

— Боже мой! — воскликнул он и подавленно замолчал.

Теперь весь «Бенавон» был охвачен пламенем, и гигантское дымовое облако медленно плыло над Индийским океаном. На календаре было 12 сентября 1940 года.

От британского капитана Крюдер узнал, что «Бенавон» шел из Сингапура в Лондон и что за последние несколько дней он получал неоднократные предупреждения о присутствии в этих водах немецкого рейдера. Однако англичане решили положиться на удачу и, кроме того, были уверены, что после первых успехов немецкий рейдер из зоны действия уйдет.

— Позвольте заметить, господин капитан, — добавил англичанин, — что вы здорово рискуете. Надо иметь крепкие нервы, чтобы оставаться в этом районе после всего, что вы натворили. Впрочем, вам полагается быть безрассудным.

— Если ты всегда поступаешь вопреки тому, чего ждет от тебя противник, — возразил Крюдер, — это вовсе не так безрассудно, как может показаться на первый взгляд. Отдыхайте, капитан. С нами вы в безопасности.

Несмотря на усилия немецких врачей, трое тяжело раненных англичан умерли. «Пингвин» лег в дрейф, и их тела были преданы морю с соблюдением всех воинских почестей и под британским флагом.

Команда «Пингвина» и пленные собрались на палубе и в полном молчании выслушали короткую речь лейтенанта Михаэльсена, обращение от моряка к морякам, павшим жертвами исторического кризиса. После этого под заунывный корабельный гудок тела погибших погрузились в воду. Этот печальный звук далеко разнесся над пустынной поверхностью воды.

Погода была великолепной. Если бы не война, моряки «Пингвина» могли бы считать свой поход праздничным круизом. Ярко светило солнце, тропический воздух был теплым и приятным. По ночам чистое небо было усыпано яркими звездами Южного полушария. Воскресенье, насколько это было возможно, оставалось днем отдыха, и жизнь на борту текла совсем как в небольшом провинциальном городишке, где все друг друга знают. Моряки вышли на верхнюю палубу позже, чем в будние дни, и, как и на земле, где люди по воскресеньям стараются одеться понаряднее, надели свою лучшую одежду. Одни вели долгие разговоры, другие молча отдыхали. Кто-то из матросов вынес на палубу аккордеон, и, как только он начал играть, вокруг него сразу собрались любители, подпевавшие или просто слушавшие музыку.

Даже Шнееклот, он же Эмей, одетый в выходной костюм, в воскресенье вышел из своего свинарника на палубу — живой пример того, что человек может стать выше своего окружения, если постарается.

Приятный свежий воздух на палубе заставил его подумать о своих подопечных. Со свинками все было в порядке, они прекрасно себя чувствовали и продолжали толстеть, поглощая питательные отходы, поставляемые им с камбуза, но прогулка на свежем воздухе не могла повредить не только людям, но и животным. И Шнееклот решил поставить этот вопрос, причем вовсе не перед старшинами или офицерами. Нет, он должен был договориться лично с капитаном.

— На кормовой палубе за орудиями? — с сомнением в голосе переспросил Крюдер. — Но, мой дорогой Эмей, не боитесь ли вы, что они начнут скользить и переломают ноги при качке? Мы все-таки не на земле.

— Я знаю, господин капитан, но можно им обмотать копыта, или… Ну, в общем, если разрешите, я что-нибудь придумаю.

— Хорошо, попробуйте, — усмехнулся не лишенный чувства юмора капитан. — Никто не сможет утверждать, что мы не делаем всего возможного и для людей, и для животных.

Но приготовления Эмея не помогли. Когда началась качка, свиньи не могли устоять на ногах. Они уже значительно выросли, стали крупными животными, и дело закончилось многочисленными переломами конечностей. Это, в свою очередь, означало дополнительную работу для доктора Хассельмана, которому предстояло провести ветеринарный осмотр туш, и для кока, а также ветчину для команды.

В Киле на борт было принято восемь свиней. Во время похода они, одна за другой, закончили свой жизненный путь. Но поголовье свиней на «Пингвине» не уменьшилось, скорее наоборот. Абордажные партии обнаружили живых свиней на одном или двух призовых судах, в результате чего население свинарника существенно увеличилось. У британских свиней были очень длинные морды, и их окрас был темнее немецких. Но, несмотря на внешние различия, они быстро нашли общий язык со своими немецкими собратьями. Среди свиней, похоже, не было расовых или национальных различий.

Теперь «Пингвин» двигался на восток, но здесь нигде не было видно дымов. Быстрое исчезновение нескольких грузовых судов с ценными грузами и многочисленные призывы о помощи, посланные в эфир, казалось, остановили движение одиночных судов по Индийскому океану. Тем не менее после нескольких дней бесплодных поисков было замечено норвежское судно «Нордвард» — 4110-тонный сухогруз, следовавший из Австралии в Южную Африку.

Это оказался лакомый кусок пирога. После предупредительного выстрела не было ни одной попытки сопротивления.

Крюдер решил посовещаться со старшими офицерами.

— У нас на борту становится тесновато, — сказал он. — Я не хочу, чтобы люди жили как сельди в бочке. Теперь еще появилась команда «Нордварда». С ней у нас будет насчитываться сто пятьдесят пленных. По многим причинам я бы хотел избавиться от некоторых из них. Нельзя забывать о продовольственной проблеме. Свиная нога — прекрасная еда для меня и для вас, господа, а как быть с матросом-индусом? И потом, откровенно говоря, мне не хотелось бы вступать в бой, имея на борту такое количество беспомощных людей.

В результате было решено перевести всех пленных на «Нордвард», и призовая команда отведет судно в Германию. Кроме того, на борту этого судна был весьма ценный груз — зерно. Командиром призовой команды был назначен лейтенант Ноймейер — бывший офицер торгового флота. Когда все было готово, судно отправилось к берегам Германии, провожаемое наилучшими пожеланиями команды «Пингвина», которая в полном составе собралась на палубе, чтобы проводить своих друзей и коллег. Моряки «Пингвина» искренне надеялись, что судно благополучно доберется домой и доставит в Германию письма родным и близким. После множества приключений «Нордвард» действительно прибыл в Германию.

А «Пингвин» продолжал следовать восточным курсом. Он должен был привести корабль к острову Рождества и проливу Сунда. «Пингвин» находился на главных судоходных путях, ведущих из Индии в Южную Австралию, и Крюдер намеревался тщательно обследовать район на предмет потенциальных жертв.

Когда судно месяцами находится в открытом море, в коллективе рано или поздно неизбежно возникает напряжение, даже при первоклассной команде. И виной тому банальная скука. Крюдер все это отлично понимал и всячески старался развлечь людей, отвлечь их от невеселых мыслей. На борту имелись самые разнообразные настольные игры, включая настольный теннис, а также тщательно подобранная библиотека. На каждой палубе и в помещениях были установлены репродукторы. В первую очередь они, конечно, использовались для передачи приказов, но в спокойные периоды по ним транслировалась музыка. Кроме того, на судне был кинотеатр с шестьюдесятью полнометражными фильмами, а также многочисленными роликами новостей и образовательными фильмами.

Стулья в этом зале были сделаны из старых ящиков, а для большего удобства на них были уложены шерстяные одеяла. «Архитекторы» даже предусмотрели установку задних рядов на возвышение, как в настоящем кинотеатре. А чтобы усилить сходство с кинотеатром, во время сеанса в зале обязательно появлялся один из работников столовой с большим подносом и продавал сигареты, шоколад и т. д.

Крюдер также внес свой вклад в организацию досуга людей. Понятно, что он не мог отпустить их в увольнительную на берег, поэтому он придумал другой способ дать им как следует отдохнуть и отвлечься от ежедневной рутины. Он приказал оборудовать специальную очень комфортабельную «комнату отдыха», и восемь человек одновременно получали «отпуск на борту». Это означало, что они свободны ото всех обязанностей и вольны делать все, что им заблагорассудится, — петь, кричать, играть и т. д. К тому же на период «отпуска» их дневной рацион пива удваивался. Эти люди считались отсутствующими на борту, если, конечно, не вступало в действие боевое расписание. Тогда Крюдеру нужны были все члены команды.

«Пингвин», следуя на средней скорости, бороздил безбрежные просторы васильково-голубого моря. Каждый следующий день проходил так же спокойно, как предыдущий. Ничего не происходило. Команда пока не знала, что командир вместе с офицерами, совещаясь на мостике, строят весьма необычные планы.