Звезды Голливуда и КГБ

Звезды Голливуда и КГБ

Происки ЦРУ виделись всюду, и КГБ старался упредить их. Не избежал подозрений в этом смысле и… Голливуд, решивший снять в России 10-часовой художественный фильм «Петр Великий». Производство сериала финансировала американская телекомпания Эн-Би-Си, не пожалевшая на эти цели 26 миллионов долларов. Не знаю, как реагировала советская контрразведка на ход съемок, продолжавшихся около года, засылала ли она своих сотрудников в состав американо-советской съемочной группы. Достоверно известно одно — в Пятом (идеологическом) управлении комитета госбезопасности многие работники буквально лишились сна. Какую политическую нагрузку приобретет сериал, рассчитанный на американскую аудиторию в 100 миллионов зрителей? Не станет ли он широкомасштабной попыткой оболгать историю России, ее народ, а заодно и его потомков — советских людей? Чем черт не шутит — у киносъемочной группы нет четкого сценария, многие эпизоды, а заодно и текст, меняются по ходу работы над фильмом, и причем в самый последний момент. А тут еще западные средства массовой информации обрушили на картину и Советский Союз зубодробительную критику. «Голос Америки» посвятил фильму большую передачу. Начал он с того, что Петру Первому не удалось открыть по-настоящему «окно на Запад». И заключил, что в СССР все плохо — от «голодных статистов» на съемках в Суздале до сельского хозяйства, труженики которого «не обладают профессионализмом».

Как тут не прибегнуть к срочным ответным мерам, как не попытаться заставить американских артистов принять участие в пропагандистской дуэли на советской стороне? Руководство ТАСС поручило выполнить эту функцию мне. Естественно, лишь по агентской линии. И вот я на московской Киностудии имени Горького, где завершается работа над сериалом. Коридоры и съемочные павильоны буквально заполнены людьми в высоких собольих шапках, шитых золотом кафтанах. Рядом с яркой русской одеждой соседствует скромное западное платье — камзолы, тупоносые башмаки с пряжками и букли мужских париков. Это статисты, актеры вторых и третьих ролей, так сказать, обрамление звезд мирового киноискусства. Среди последних Максимилиан Шелл, Омар Шериф, Ванесса Редгрейв, Лоуренс Оливье, Лили Пальмер. Блистательны также режиссер американец Марвин Чомски, поставивший такие знаменитые ленты, как «Голакаст», «Конец третьего рейха», «Аттика», и главный оператор фильма итальянец Витторио Стораро — восходящая молодая звезда мирового кино. Но они вне досягаемости журналистов. Поначалу меня интересует более скромная личность — директор картины Джоэль Кац.

Энергичный, подтянутый, с вечной трубкой в зубах, он успевает многое. Как автор сценариев документальных картин, по опыту знаю, насколько сложная такая работа в кино. Необходимо решать все хозяйственные, транспортные, организационные вопросы, проявлять всестороннюю каждодневную заботу о членах съемочной группы, — а их у Джоэля 70, — и, конечно, вести постоянные переговоры с директором студии Евгением Котовым, который шефствует и над съемками, и над группой советских киноартистов — участников грандиозного кинопроекта по линии Эн-Би-Си. А тут еще страсть к шахматам, душа ежедневно требует посидеть за шахматной доской минимум час. На сон остается совсем немного.

Не сразу приступаю к той цели, ради которой пришел за интервью. Задаю нейтральный вопрос: чем руководствовались американская гигантская телекорпорация и Голливуд, приняв решение истратить 26 миллионов долларов на производство не какого-нибудь захватывающего кассового боевика, а целого сериала об истории России, и к тому же провести съемки у нас, что увеличит и без того огромные расходы?

Джоэль Кац на минуту задумывается. Сфальшивить нельзя, первое интервью для советского информационного агентства. Он знает по опыту: такие материалы перепечатываются чуть ли не всей прессой.

— Я бы выглядел наивно, если бы во главу угла поставил слишком добрые чувства Голливуда к России. Конечно, прежде всего, нас заставили так поступить коммерческие интересы. Голливуд и Эн-Би-Си не простачки, готовые выкинуть двадцать шесть миллионов на ветер. Надеемся, что сумеем возместить затраты с лихвой. Американцы хотят больше знать о России помимо того, что она «империя зла».

Прикурив трубку и ловко передвинув ее в угол рта, Джоэль продолжает.

— Среди других причин: свежесть, незатасканность темы. И такое ощущение достоверности можно придать картине только здесь, в России. Декорации в Голливуде были бы в этом смысле бессильны. Есть и политические соображения. Отношения с Россией переживают сейчас очень сложный период. Нам показалось, что в такое время для наших обеих стран полезно сохранять определенные формы сотрудничества, в том числе в таких важных областях информатики, как телевидение и кино.

Мой собеседник неожиданно отвлекается, словно что-то его осенило, и берет со стола мобильный телефон.

— Хелло, мистер Чомски, вы меня слышите? У меня русский корреспондент. Загляните вместе со Стораро, как только освободитесь.

Чтобы занять время, он говорит о «суздальском этапе» съемок, с похвалой отзывается о старинном русском городе, гостеприимстве жителей и даже властей.

Я про себя довольно улыбаюсь — «то, что нужно!»

Особенно, продолжает собеседник, хочется отметить замечательное мастерство ваших архитекторов, строителей, декораторов. Они смогли фотографически точно воссоздать в Суздале старинную Москву. Среди 70 построек, возведенных их руками, по-настоящему поражали Успенский собор и Теремной дворец. Все это органически вписывалось в старинные каменные строения и улицы с их бревенчатыми избами.

— Кстати, штаб-квартира съемок, — замечает Джоэль, — находилась в женском монастыре. Именно сюда Петр сослал свою первую жену Евдокию Лопухину.

Как интересно порой складывается жизнь, делая самые неожиданные повороты! Сидя в кабинете московской студии, мы с Джоэлем не могли представить такого курьеза: реальный русский царь сослал в Суздаль свою русскую жену, с тем чтобы жениться на эстонке, а его зарубежный кинодвойник — актер Максимилиан Шелл, снимавшийся в роли Петра, — почти триста лет спустя найдет в этом древнем городе свою будущую жену, русскую актрису Наташу Андрейченко, и затем увезет ее с собой в Голливуд.

— В исполнении Максимилиана Шелла, — рассказывает директор картины, Петр Первый предстанет перед американскими зрителями как великий политический деятель своей эпохи, смелый, энергичный преобразователь России, широко распахнувший окно на Запад. И все-таки это, возможно, будет чисто американская трактовка образа Петра. Какая? Там увидим. А пока скажу, что картина — скорее художественная человеческая драма, чем историческая правда. И еще одно — наш проект далек от всякой политики.

— Далек от политики? — спрашиваю я, радуясь, что не пришлось поднимать эту тему самому. — А как быть с «Голосом Америки»?

— Я надеюсь, что подобные передачи не воспримут всерьез, — убеждает Джоэль. — Члены съемочной группы не согласны с такой информацией о фильме и вашей стране.

Я знаю: это то, что нужно для ТАСС и советской прессы. Назавтра эти слова Джоэля Каца будут переданы на все западные страны мира на четырех основных языках. Что поделаешь, идеологическое противостояние диктует свои законы.

На похвалы в наш адрес не скупится и режиссер Марвин Чомски. Он появляется всего на несколько минут — слишком занят. Но для меня и эти минуты — подарок. Не так уж просто для журналиста встретиться с всемирно известным деятелем кино. Даже для американского корреспондента. В Голливуде к нему не подойти.

— Суздаль — это, безусловно, не Голливуд, где все приспособлено и для самых невероятных съемок, и для обслуживания кинозвезд, — комментирует он передачу «Голоса Америки». — Мы встречались там с рядом трудностей. Например, мы в то время еще не привыкли к вашим методам работы в кино. Но это была целиком и полностью наша проблема. Здесь хозяева — вы, и нам, как говорят в Суздале, не подобает лезть со своим уставом в чужой монастырь. Зато работать с русскими актерами было очень интересно. Все они настоящие мастера своей профессии. Борис Плотников — в фильме Алексей, сын Петра, — и Наташа Андрейченко — его жена Евдокия — заслуживают особого упоминания как талантливые, я бы сказал, замечательные актеры. Им удалось создать яркие образы в фильме. Меня удивил и их хороший английский язык. В общем, заканчивает Чомски, — встреча с группой ваших артистов явилась приятным сюрпризом для всех нас.

Великий маг и волшебник, всемогущий Джоэль Кац! Как ты удивил меня в тот памятный день! Не успела закрыться дверь за гениальным режиссером, как в кабинете его сменил кумир большинства женской половины планеты — Омар Шериф. Первое чувство от встречи — обычный человек «кавказской национальности». Мимо сотен таких проходишь ежедневно на московских улицах и рынках. Но что делают кино и талант! Это они превращают обыденность в совершенство, статиста в подлинную и всеми признанную мировую звезду.

Мягкий, улыбчивый, тактичный, он избегает расставлять поименно свои оценки русским коллегам. Зачем? Невзначай можно кого-то перехвалить, другого принизить, обидеть. Каждый актер — неповторимая индивидуальность со своими плюсами и минусами. На каких весах можно точно определить его место в киноискусстве? Он предпочитает высоко оценивать всех советских участников съемок без исключения.

— Съемки проходили в самых сложных условиях за всю мою актерскую жизнь, — рассказывает он. — Мороз в 30 градусов с ветром. После оттепели иней превратил деревья в ледяные сказочные скульптуры. Ощущение — ты попал в ледяной капкан, из которого не выбраться. Или тебя затолкнули, как в гангстерском боевике, в гигантскую холодильную камеру, чтобы избавится от неудобного свидетеля. Впрочем, свидетель я для русских как раз удобный. Не могу припомнить ничего плохого. Актеры? Наши отношения и творческое сотрудничество были просто прекрасными. Съемки прошли чудесно — так, как мы, говоря откровенно, и не ожидали.

— Ну а как вы согревались, водкой? — пытаюсь пошутить.

— На работе только кофе или горячим чаем. Ну а вечером кто как мог. Некоторые из нас хорошо усвоили русский обычай прогонять мороз с помощью ста граммов.

Я прощаюсь с Омаром Шерифом, испытывая чувство глубокого сожаления. Интересный собеседник, выдающийся киноактер. Он мог бы много рассказать о себе. Написать о нем книгу — мечта многих журналистов. Кто знает, увижу ли его еще. Не пришлось, даже и во время поездок в Америку. Место проживания звезды — весь мир, вернее, все съемочные площадки мира. Он там, где работа и большие деньги. Ему не приходится жить на заработную плату советского киноартиста.

Витторио Сторато подтверждает слова Джоэля Каца:

— Да, этот фильм должен был сниматься в вашей стране. Иначе он неизбежно превратился бы в «клюкву». Здесь во всем испытываешь чувство достоверности — в природе, декорациях, костюмах. Кстати, эти декорации и костюмы могли создать лишь такие блестящие художники мирового класса, как Александр Попов и Элла Маклакова. Это не просто высокоодаренные профессионалы. Они — органическая частица того великого целого, что зовется русским культурным наследием. Без них, без их коллег декораторов, гримеров картина не стала бы ярким полотном истории государства царя Петра.

В заключение беседы Витторио Сторато переходит уже сам без наводящих вопросов на политику.

— Хочется надеяться, — говорит он, — что гигантский телевизионный эксперимент двух корпораций — Эн-Би-Си и Киностудии имени Горького запомнится миллионам людей как значительная веха в киноискусстве, как пример возможностей развития связей Америки и России в области культуры.

Что ж, высказывание, как будто взятое со страниц советской прессы брежневских времен! Но сейчас, когда вспоминаешь прошлое, невольно думаешь: где теперь наши звезды, частицы великого русского наследия, Александр Попов и Элла Маклакова? Все еще работают и живут в России или составляют славу Голливуда? Как перебивается московская студия имени Горького? Ей теперь, конечно, не до российско-американских кинопроектов стоимостью в 26 миллионов долларов. Дай бог уцелеть, не пойти по миру с протянутой рукой.