IX
IX
«Он в погонах». — Соблюдение необязательно. — Совещание по вопросу о введении в судах ст. 279 воинского устава о наказаниях.
Следует признаться, что давление военного усмотрения чувствовалось ощутительно, и не всегда можно было предвидеть апельсинную корку, о которую поскользнешься.
Помню, вызванный срочно в Ростов, я получил разрешение коменданта, за отсутствием других служебных мест, занять место в офицерском вагоне.
У входа в вагон офицер, проверявший комендантские ярлычки, потребовал у меня документ о личности. Просмотрев мое служебное удостоверение, он заявил:
— Вас допустить в вагон я не могу.
И обратился к стоявшему за мной претенденту:
— А вы кто такой?
— Капельмейстер такого-то оркестра.
— Пожалуйте.
— Почему же мне тогда нельзя? — спросил я.
— Он в погонах, а вы?
И он недоумевающе-удивленно вздернул плечами.
Против такого аргумента возражать в те времена не приходилось.
Это вскидывание плеч, отягченных погонами, поднималось значительно выше перрона железнодорожного вокзала.
«Собственно, мы, штатские люди, — указывает близкий к главному командованию К.Н. Соколов[99], — никогда не пользовались полноправным положением в системе нашей правительственной иерархии, и наше управление было, по преимуществу, управлением через генералов».
Это управление через генералов властно вторгалось в жизнь гражданских ведомств, в том числе и в ведомство юстиции, — и в те времена, когда во главе юстиции стоял генерал А.С. Макаренко, и когда на смену последнему пришел испытанный судебный деятель В.Н. Челищев.
Ко мне, когда я был прокурором, поступило свыше предложение о возбуждении, с устранением от должности, преследования против председателя александровского съезда мировых судей Ф.Л. Есаулова.
Я принужден был ответить, что затрудняюсь исполнить это предложение в силу существующего порядка, требующего санкции соединенного присутствия сената, предварительно уголовной репрессии в отношении судей, по классу же должности преследование должно получить инициативу от прокурора палаты.
В ответ я получил разъяснение, что соблюдение этого порядка необязательно, ввиду состоявшейся резолюции генерала А.М. Драгомирова о предании суду и устранении Ф.Л. Есаулова[100].
В эти дни «управления через генералов» стало возможным внесение по предложению свыше на обсуждение общих собраний окружных судов таких, например, вопросов, как вопрос о целесообразности или нецелесообразности существования суда присяжных заседателей.
Прокурор палаты Н.С. Ермоленко рассказывал мне о совещании под председательством, кажется, сенатора Романова, в котором он участвовал по должности прокурора.
Совещанию этому, состоявшему из судебных деятелей, предложено было не больше, не меньше, как обсудить вопрос о возможности применения в гражданских судах смертной казни по ст. 279 воинского устава о наказаниях.
Единодушный отрицательный ответ собравшихся вызвал, как передавал Н.С. Ермоленко, нервное восклицание председательствующего:
— Таким отношением к предложению военных сфер вы ставите, господа, под угрозу и самое существование гражданской юстиции.
Но в судебном ведомстве, к счастью, это давление атмосферы военных обстоятельств все еще встречало сопротивление судейской независимости и преданности судебным уставам 1864 года, что нередко давало повод в военном понимании судейскую независимость подводить под понятие мятежной самостойности.