Энергия заблуждения браку не помеха

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Энергия заблуждения браку не помеха

Вообще смотреть, как репетируют мастера, одно удовольствие. Прожив в театре большую жизнь, они могут многое себе позволить, недвусмысленно дав понять режиссеру, кто в доме хозяин. Причем режиссер искренне встанет по стойке «смирно», а через минуту ловко поставит на это же место калифов на час. В общем, театр — это бокс, где от пропорции взаимных ударов впрямую зависит результат. Вот в «Ленкоме» Армен Джигарханян «женился» на Инне Чуриковой. Всего один обычный день репетиции — и про театр, артистов многое становится понятно. Прежде всего потому, что

ЭНЕРГИЯ ЗАБЛУЖДЕНИЯ БРАКУ НЕ ПОМЕХА

Захаров покрасил усы Джигарханяну — Кто есть кто — Проститутки тоже любить умеют — Чурикова вся в красном — Заблуждение дает энергию

Итак, в «Ленкоме» женились Джигарханян с Чуриковой. Он миллионер, она бывшая проститутка, с которой его связывают тридцать лет и общие дети. Все это происходит в пьесе итальянского классика Эдуардо де Филиппо «Неаполь — город миллионеров», которую репетировали Марк Захаров и его ученик Роман Самгин.

— Мы встанем на колени. Мы станем мужем и женой. Мне под шестьдесят. Тебе… Ну хорошо, пусть это будет тайной, — басит Армен Борисович.

Судя по вялости диалогов, это никакой не итальянский, а брак средней полосы. Даже если учесть, что в этот день артисты впервые проходили текст второго акта, его начало смотрелось скучно. Должно быть, это утомило не только меня.

И тогда резко встает Марк Захаров, до этого флегматично наблюдавший итальянскую историю, и требует, чтобы режиссер Самгин подбросил артистам горючего. И тут же сам отгружает это «горючее» по полной программе. Горюче-смазочными материалами служат воспоминания Марка Анатольевича о его поездке в Париж, где он встречался с белоэмигрантами. И особенно интересное о Театре Сатиры:

— В шестьдесят восьмом году тогдашний директор Левинский собрал коллектив и сказал: «Кто за то, чтобы ввести танки в Чехословакию?» Пока поднимались руки, я на полусогнутых ногах (показывает, как крался к двери. — М.Р.) вышел. И шел по улице с ощущением гражданского подвига. Это я к тому, что Альфред должен попробовать поменять здесь свой стиль поведения. Во втором акте он теряет старое, но обретает новое.

И дальше Захаров буквально обстреливает артистов предложениями: обрести другую пластику, поиграть с зеркалом, произнести многословную фразу без знаков препинания и пауз. И все для того, чтобы в маленьком ленкомовском зале, где свалены в кучу беседка из «Чайки» и двери из «Фигаро», герой Джигарханяна глубоко прочувствовал подвиг, на который идет, бракосочетаясь с «ночной бабочкой».

— Слушай, это будет пошло, если ты в антракте усы покрасишь в зеленый цвет? — спрашивает Захаров.

Общее оживление в зале в предчувствии легкомысленных зеленых усов к седине Джигарханяна. Оживление переходит в дикий хохот при виде, как тот добавляет что-то гомосексуальное в пластику. Правда, «голубизна» в сочетании с мужественностью большого артиста под непрекращающийся хохот бракуется. Наконец-то читка второго акта явно приобретает динамику.

— Моего Алика вы, значит, забраковали. А Филя (от Филумены. — М.Р.) — это вам нравится? — ехидно спрашивает режиссера Самгина Армен Джигарханян. Поскольку режиссер Самгин имеет 29 лет от роду, то он тушуется и не находит, что ответить на пассаж известного артиста. Он отчего-то виновато ерзает на стуле и как может сопротивляется тому, чтобы героя Джигарханяна — миллионера Альфреда — артист называл Аликом. Но Алик — это еще мелочи по сравнению с тем, что ждет режиссера дальше.

Филумена — Инна Чурикова — на репетиции, как в детективе Хмелевской — вся в красном: плотно облегающее платье, босоножки и даже шляпка, связанная крючком в сетку.

Джигарханян: Я должен знать, кто из них мой сын.

Чурикова: Если я скажу тебе: «Вот твой сын», — что ты станешь делать?

Самое интересное, что если не знать, кто есть кто в зале, то можно решить, что вон тот длинный, носатый седой человек и есть режиссер-постановщик Самгин. Потому что он скачет вокруг артистов, заводит их, мучит своими ассоциациями и опытом. А тот, кто неподвижно сидит на стуле, менторски скрестив руки на животе, и есть великий и ужасный хозяин «Ленкома» Захаров. Хотя, как вы догадываетесь, все наоборот.

После репетиции режиссер Самгин признается, что продолжает стесняться, задавлен авторитетами, отчего у него временами наступает паралич. Судя по всему, Самгину предстоит длительная работа над собой. Пока же его постоянно ставят на место, и он побаивается даже проституток. То есть не проституток, а артисток, их играющих, — Людмилу Поргину и Валентину Дугину. На его счастье, объявляют перерыв.

— Армен Борисович, сложно играть миллионера, не будучи им? — спрашиваю я.

Артист отхлебнул чайку, который принесла ассистентка Леночка, пошевелил усами.

— Я так тебе отвечу. Я играл миллионера в спектакле «Кошка на раскаленной крыше» тогда, когда здесь никто не знал, что это такое. «У меня сорок миллионов наличными, золотые слитки и двадцать восемь тысяч акров великолепной земли», — кричал я. Но самое смешное то, что я все время говорил — сорок тысяч. Меня поправляли — миллионов. А мне-то что? Что миллионы, что тысячи. И сейчас без разницы.

Пока Инна Чурикова объясняет мне глубину натуры своей проститутки Филумены, у нас за спиной случается маленький итальянский скандальчик: с резкой жестикуляцией и повышенными тонами. От Джигарханяна в антракте режиссер Самгин неожиданно для себя узнает, что Альфред и Филумена будут отрываться в степе.

— Зачем степ? При чем тут чечетка? Может, фокстрот? — робкий голос постановщика.

Но Армен Борисович как будто не слышит:

— Между слов вдруг мы сделаем ногами траха-траха-та. Это должно быть так пронзительно. Это феллиниевский ход — верх температуры. Неужели вы не понимаете?

И зачем таким артистам режиссер, если они сами все знают? Чурикова с Джигарханяном в два голоса возмущены: «Как зачем? Чтобы мешал и все отрицал».

Смех. В том числе и окончательно добитого режиссера. А Джигарханян под одобрительные взгляды партнерши уже серьезно добавляет:

— Толстой гениально говорил: «У меня все готово для написания романа. Не хватает энергии заблуждения». Вот нам не хватает этой самой энергии.

После антракта супружескую пару сменили проститутки и ну давай заблуждаться насчет своего участия в судьбе бывшей подруги Филумены. Заблуждались долго, примерно час. И Людмила Поргина с Валентиной Дугиной, кажется, нащупали интонации, с которыми должны явиться в богатый дом к своей бывшей подружке по ночным улицам.

Захаров на этот раз сидел спокойно и лишь посмеивался над импровизациями своих актрис.