«Президент в законе, мать его… Не Беларусь, а Чикаго»

«Президент в законе, мать его… Не Беларусь, а Чикаго»

Следователь витебской областной прокуратуры Петров отодвинул штору, глянул в окно. Темень, проливной дождь. Сейчас быть бы совсем в другом месте. Но ему позвонил сам Олег Зильберман, главбух белорусского уголовного общака, тоже витебчанин, знакомы не один год. Попросил о встрече, конечно, не в его кабинете. Петров сам вырос на улицах Витебска, общался с будущей братвой в детстве. Сам, честно говоря, непонятным образом не попал в эту среду… А потом пришлось заниматься по долгу службы. Кое-кому иногда удавалось помогать, ясное дело, не просто так. Иначе жил бы впроголодь. Иногда – отказывать. Он не всесилен, да и дела были такие, что не замять. А иногда эти ребята вызывали отвращение и он доводил дела до полной катушки. Олег Зильберман человек особый, к нему уважительно относилась не только братва, но и люди из разных солидных учреждений не только Витебска. Зильберман был при покойном воре в законе Щавлике правой рукой, потом стал контролировать весь общак, имеет большое отношение к сибирской нефти. Подобраться к нему никто не мог, а когда делались попытки, чья-то мощная рука останавливала их.

Он позвонил ему. Случилось нечто неординарное, иначе бы этого не произошло. Поэтому он ждал.

Через несколько минут, на него смотрели глаза не уголовного авторитета, а ведущего профессора какого-нибудь НИИ. Взгляд умный, пронзительный, враз раскусывающий человека, улавливающий любое колебание в его поведении. Только бледный цвет лица выдавал волнение.

– Извини, что в такое время… Я пришел дать тебе показания. Не для папки с делом. А для тебя… В свое время папа Володя, видно, чувствуя приближение смерти, советовал это сделать. Запиши все на видео. Магнитофон я принес.

– А почему ты ко мне пришел?

– Живешь по понятиям, поэтому и пришел. А я знаю, почему нашу братву в жмурики переводят. Есть у меня чувство – и меня туда отправят. Поэтому пиши, пиши меня… Я, Зильберман Олег, находясь в полном уме и здравии, даю эти показания и в случае моей смерти даю добро на предание этой записи общественной огласке, демонстрации по телевидению… Так получилось, что я имею непосредственные отношения к сделкам, в которых замешаны высшие должностные лица республики. Мне известны схемы, по которым отмываются деньги в нефтяной теме.

Те, кто крышует эти дела – УД и СБ поручили эти сделки проводить фирмам «Сургутнефтьгаз» (за которой стоят братья Черные) и «Славнефть (за которой стоят Абрамович и Березовский). Со стороны власти сделку контролировала управделами Галина Журавкова. Она же ведала подготовкой указов и решений. С Журавковой я познакомился в те времена, когда она работала в Нижневартовске на „Сургутнефтьгазе“. Она уехала оттуда по причине возбуждения уголовного дела. В Нижневартовске она имела тесные отношении с братвой и имела кличку Марта. Мы поставляли нефть по завышенной цене, в среднем по двадцать долларов за тонну. Полученные нефтепродукты продавались местным предприятиям на сорок долларов дороже за тонну…

Следователь перебил его:

– Конкретнее, кому продавали?

– Сделок было много… Приведу пример. «Белнефтехим», государственная контора, отправляла мазут за границу за 69 зеленых, а мы впихивали «Белорускалию», горнякам на поддержку штанов, по 98. Я хорошо помню эту сделку, когда я лично передал Марте чемодан зеленых. Я люблю цифры. Приучен их уважать. Еще порасставляли сверху свои, вроде бы мелкие, фирмочки. Попросила железная дорога у «Белнефтехима» дизтопливо продать, а Сережа Мишин четко установил, где им брать: «Белметаллэнерго», «Синтез». Спросишь, почему? «Белметаллэнерго» сынок Заметалина курирует, «Синтез» – московские пацаны во главе с Жуковым, а «Шве-Бел Партнер АБ» – генерал Юркин из КГБ. Ты секи, какая компашка.

– Как делили прибыль?

– Десять процентов мы себе брали на общую кассу, двадцать пять процентов Марта забирала, а остальное участникам распихивали. У нас тоже была своя общаковая фирма «Лада ОМС» (Ваганов). До Вовки все бабки общака, когда новое время пошло, туда засунули. Но после того, как у них два танкера с нефтью в Иране грохнули, отошли они от этого дела. Мы хорошо ладили. Наши люди, их люди. Друг другу дорогу не перебегали. А тут московские пацаны стали все чаще здесь крутиться. …Есть такой чиновничек Бамбиза, такой тихий, под батькой сидит. Его сын хотел от пирога кусочек отломать, так они его ночью вздернули, прямо на заправке – не отходя от нефтяной кассы.

Неспроста я к тебе пришел. Замазали меня. И схему я их знаю. Если кто в бабках продвинулся, а с ними не делится, мужика замачивают, а бабки забирают. Со мной как было. Перед выборами сказали: отдай общак, надо прессе оплатить. Не волнуйся, вернем. Картинку показали из Сургута. С моим участием. Мы, якобы русские, поддерживаем батьку. Общак не вернули… Братве через своих ментовских шестерок вводят в уши, что я их закопал… По их схеме я должен быть мертвым, но я еще живой… Поэтому я пришел к тебе.

Он затравленно посмотрел вокруг.

– Представляешь, мои люди почти в открытую бабки несут на самый верхняк. Чтобы, например, лом из России на металлургический комбинат завести, через пацана ихнего Клемантовича Тозику «лимон» дали, тому Тозику, что у батьки на контроле сидит. У них везде свои люди. Причем, в основном, беспредельщики. Мозырский нефтеперерабатывающий крышует Сева Картанов из Новосибирска, от Быка смотрящий. Когда Быка Лебедь закрыл, Сева деньги из Беларуси чемоданами возил в Москву для отмазки. Он у Быка главным киллером был, думаю, что и здесь без работы не остался. Не зря его видели у нас в Витебске на базе у этих волков.

Ты подумай, они колесами стали заниматься?! На всех точках их люди. Президент в законе, мать его… Не Беларусь, а Чикаго. А я ведь еще знаю, где они деньги газовые прячут. А там не миллионы – миллиарды…

* * *

После ухода Зильбермана следователь не находил себе места. В какой стране мы живем… На душе у следователя остался странный осадок. Он и сам себе не раз задавал подобный вопрос: как случилось, что за Лукашенко проголосовала большая часть народа? Сон разума рождает чудовищ. Он вспомнил своих родителей. Они тоже, не задумываясь, голосовали за него. Всю жизнь они горбатились на Витебском КИМе, думая о куске хлеба. И они пошли за тем, кто сыграл на их примитивном, рабском мышлении, продекларировал: я им отомщу за вас…

А как быть им, работникам правоохранительных органов? При слове «правоохранительных» его неприятно покоробило. Чье право мы охраняем? Право мерзавцев на убийства, грабежи. Право бесконтрольно управлять и насиловать, право устанавливать свои бандитские законы. Даже такие, как этот Зильберман, которые всю жизнь конфликтовали с законом, понимают, что власть не должна быть такой, иначе все рухнет.

Ему почему-то вспомнилась встреча Лукашенко с Митрополитом Филаретом в церкви. Кривые ухмылки духовного пастыря и вальяжные объятия Президента «в законе», словно братки на сходняке…

* * *

… Спустя месяц в витебской гостинице «Двина» поселилась группа Сивакова, бывшего министра внутренних дел, ныне замглавы администрации Президента. Через сутки они уехали. А еще через день Олег Зильберман был расстрелян в упор возле своего дома. Несмотря на усилия следователей, дело об убийстве так и не было раскрыто…