«Если бы ты знала, сколько у меня денег!»
«Если бы ты знала, сколько у меня денег!»
Он несколько раз взмахнул руками перед своим лицом. Какое-то странное, страшное изображение… Это ни глаза, ни оскал, это та же стена мрака, вдруг меняющая свои очертания, приобретающая невиданные ранее формы. Рожа свиньи с разинутой пастью, извивающаяся змея, одноглазое чудовище, шипящее, рыкающее…
Он вырывается из своего мучительного сна. Падает на что-то горячее, большое… Он куда-то бросается в сторону, ему хочется включить свет, тело вдруг становится окаменевшим… Нет, это не тело, это холодная, почти ледяная стена, кто-то прижал его к ней. Вокруг мертвая тишина. Его начинает трясти, слезы текут по лицу, тело бросает в конвульсии…
И вдруг то ли голос, то ли стон:
– Где ты, что с тобой, Сашенька?
Он постепенно приходит в себя, видит, как медленно, но явственно появляется свет. Он вдруг видит Иру на постели, она полусонным взглядом рассматривает его, голого, прижавшегося к стене.
– Ложись, ложись, все хорошо…
Он припадает к ее груди, слышит, как его сердце вырывается наружу, беснуется. Голова скована металлическими путами.
Говорит:
– Хорошо, что ты здесь сегодня, мне плохо, очень плохо, мне страшно…
Он начинает рыдать и целовать ее всю. Она как-то неожиданно отстранилась от него, поднялась с постели.
– Тебе нужно выпить лекарство, я сделаю укол… Все будет хорошо, только успокойся.
Его зубы колотятся о стакан. Как горько… Что это она дает? Игла впивается в задницу и заставляет тело вздрогнуть. Мокрая испарина, он стирает ее, а пот застилает глаза, льется по всему телу…
– Ты выглядишь лучше… Уже не такой бледный, – говорит она.
– Нет, надо выйти, послушай меня, давай выйдем на улицу…
– Разбудим охрану, – вяло возразила она.
– Охрана не спит, собаки не спят. Захочешь, никто не будет спать…
Она провела ладонью по его голове.
– Успокойся… Тебе лучше?
– Мне отлично…
Он вскочил с постели. Хрипло почти прокричал:
– У меня подарок, подарок для тебя… Что б я без тебя делал?
Он выбежал из спальни, долго где-то копошился, потом вернулся с сияющим лицом и красными зрачками.
– Вот, смотри…
Он выложил перед ней три коробки. В этот момент она полностью проснулась, как-то по-особому взглянула на него.
– Что это?
– А ты посмотри!
Он забегал по комнате.
Она раскрыла коробочки. Сверкающие камни в матовом металлическом обрамлении – колье, сережки, кольцо… От них в полуосвещенной спальне исходил какой-то особый, холодный, неземной свет. Казалось, комната освещается все больше и больше. Таинственные блики, казалось, поползли по стенам.
– Неужели бриллианты, настоящие? – вздрогнула она.
– А какие еще…
– Так это ж целое богатство.
Лукашенко торжественно произнес:
– Оно самое.
– А на какие деньги?
Он нервно рассмеялся:
– Ты что не знаешь? У меня целый бриллиантовый завод под Гомелем?
– Как это у меня? Твой личный?
– Личный не личный, а сырье туда почти что мое личное поступает. Если бы ты знала, сколько у меня денег. Они могут принадлежать тебе.
Она бросилась ему в объятья:
– Таких подарков мне еще никто не дарил… Как я благодарна тебе, ты представить не можешь.
Он вдруг без всяких слов грубо завалил ее. Притянув к себе, прохрипел:
– Это еще не все. Я решил сделать твою маму министром здравоохранения. Уйдет на пенсию, ты заменишь ее.
Не владея собой, он рванул тонкое кружевное белье. Поддавшись ему, она вздрогнула от мысли: «А если опять приступ?!»