«У нас в руках не Беларусь, а общество с неограниченными возможностями»
«У нас в руках не Беларусь, а общество с неограниченными возможностями»
На второй день, после поездок в ЗИЛе уже под Президентским флагом, Лукашенко сидел в бывшем кабинете Кебича и составлял указы. Он не знал, как они пишутся. Вокруг валялись скомканные рваные листки. Так, надо не забыть Надьку Гарбузову. Куда ее? Хозяйственная баба. Моего пацана не бросила, растит. Атолина посажу… Пусть Совмин кормит. Ореховскому надо что-то дать. Не подвел мужик. Вовка Коноплев… Нашатался по деревням, самогона попил, погоны совали. В помощники его… Не забыть бы кого-нибудь. Так, Надька Ермакова из шкловской сберкассы. Часто к ней после баньки захаживал… Надо что-то придумать для нее. Инка Дробышевская. Баба грамотная. Понятливая… знают про их отношения, да хрен с ними. Не он один к ней в гостиничный номер захаживал. Правда, пьет, но стакан держит. Все болезни изнутри знает. Надо здравоохранение ей поручить. Ванька Титенков. Этот может… В стране все бесхозное. Надо переписать и заинвентаризировать. Лучше Вани с этим никто не справится. Ему Синицын рассказывал, как Ванька из кассы фонда «Наследие Чернобыля» растворил 400 тысяч долларов. Да так, что концов найти никто не может. А какой он Президент без своих денег? Ментов: Малумова, Корпиевича, Сазонова трудоустроить надо.
Он постоянно зачесывал волосы, спадающие на лицо. От напряжения вспотел. Указ начал у него получаться.
* * *
Он уже две недели как Президент. Надоело порядком. Все чего-то просят, а он сам беден, как церковная мышь. Вчера обнаружил одну неприятность – стал забывать запах соломы. Все, что связывает с прошлой жизнью, – это память. Как там моя Надька? Кто сейчас ласкает ее мягкие липкие губы и мнет огромную, пахнущую сыродоем грудь?
При мысли о Надьке Гарбузовой его широкие, непривычно гладкие штаны ожили. В перекрестье штанин, в самом низу, забилась, стремясь наружу, молодая горячая плоть. Сладкая ломота разлилась во всем его большом теле. По-звериному раздувая ноздри, тяжело вдыхая в себя спертый совминовский воздух, он подумал: «А может, уединиться? Вспомнить тетю Веру из детства? Первую мою бабу с рваными чулками на подвязках». От этой предательской мысли, от этого предчувствия, кровь ударила ему в виски, рука привычно скользнула вниз. Нельзя! Нельзя! – с бешенством остановил он ее движение. Тут нельзя, тут люди. К тому же он Президент!
* * *
Распаренный Лукашенко бухнулся в бассейн.
– Ну и здоровье у тебя! Втроем не отпаришь… – сказал Титенков.
– А ты жри меньше. И сала, и водки… Спортом занимайся, – рассмеялся Лукашенко. – Ты с кем рядом? С Президентом! Так выгляди соответственно.
Титенков хотел возразить, что у него нет такой округлой женской задницы и огромных ляжек, но вместо этого сказал:
– Кстати, тебе прикупиться надо… Пару костюмов, галстуков подобрать, да и туфли поприличнее… Тут Витька Логвинец. Тот костюм он тебе на выборы нормальный принес. Только размера не знает. Трудно на тебя подобрать. Мы должны помнить, кто мы, и выглядеть, ты прав, как следует…
Лукашенко задумчиво сказал:
– Кто мы? Еще сами не понимаем… Они думают, что в свое стойло приберут.
– Ты о ком?
– О россиянах. Ельцин звонил, поздравлял, советовал не торопиться с кадрами. Знаю, какие там планы вынашивают. Поставили мальчика и кировать будем.
– Да ты уж слишком… Грошей они дали немало.
– Мы сейчас с тобой свои заработать должны. Страна у нас, а не у них. Пойми ты, у нас в руках с тобой не Беларусь, а общество с неограниченными возможностями. Заработаем и править будем. А что там них в России? Гайдары, Чубайсы, пускай у себя разберутся. Мы такую власть устроим, что им не снилась. Как ты думаешь, что нужно России? Я как историк знаю – земля. Империя, как говорит Позняк, всегда хочет расширяться. Я помню, когда в колхозах все раскрали, началась программа укрупнения хозяйств. Самыми горячими сторонниками такого укрупнения были как раз председатели убыточных колхозов, они быстро смекнули – при укрупнении списываются долги и убытки. Вот и мы будем гудеть об союзе, укрупнять Россию. Смекнул или нет?
Титенков мрачно вздохнул:
– Не заиграйся, Сашка. Это ж тебе не совхоз…
– А что совхоз? Ты совхоз не оплевывай. Там своя наука. В совхозе без хитрости не обойтись. Помнишь, возле тебя совхоз «Ударник» работал? Так директор Максимыч перед первым райкома раком стоял, бедным прикидывался. А какую домину отгрохал?! Вот она наша селянская мудрость. А мы с тобой много должны взять, чтобы всех поставить– и россиян, и своих. Высосем все отсюда… Только думай, думай. Тогда весь мир вздрогнет. Мы сделаем державу. Для самих себя. Для детей наших.
«Понесло», – подумал Титенков. Но он прав в одном: надо пользоваться моментом, власть не вечна. Вот только как с прессой быть?
– А не боишься, что узнают, распишут? Ты смотри, сколько Кебу намарали. Да ты сам постарался.
– Дурак он… Демократам поддался, телевизор мне дал, газеты. Запомни, народ – это быдло. Проглотит все, что я ему наговорю. А ты думай, откуда нести! Дело будем иметь с ребятами, которые своих писак давно закопали. Они никогда в жизни не сдадут. Знаю я, Ванька, с кем дело иметь. Даже тебе не скажу.
* * *
В кабинет с надписью на дверях «Президент Республики Беларусь А. Г. Лукашенко» вошел гарцующей походкой худосочный человек с огромной каракулевой папахой на голове и звездой Героя Соцтруда на лацкане пиджака.
Лукашенко поднялся ему навстречу.
– Здравствуйте, Александр Григорьевич. Я танцор. Танцую на просторах бывшей великой Родины и во всем мире.
– Здравствуйте, дорогой, кто ж не знает великого Эсамбаева. Я вашими танцами много раз по телевизору любовался. Не думал, что в жизни вас встречу.
– Вот и свиделись. Мне тоже приятно познакомиться с самым молодым Президентом. Я с большой просьбой к вам, Александр Григорьевич… Филиал своего фонда хочу открыть в Беларуси, чтобы, так сказать, культурные связи покрепче налаживать…
– Знаю, знаю. Иосиф Давыдович Кобзон мне все рассказал, да и Юрий Михайлович Лужков лично звонил. Светлая идея. Надо ее в жизни претворять. И немедленно.
Из справки Контрольной палаты Республики Беларусь:
«В соответствии с договором между фондом и Управлением делами Президента № 15-702, фонд имени Эсамбаева должен был заняться реконструкцией больницы Управления делами, Дворца Республики и санатория „Белая вежа“ в Кисловодске. В соответствии с этим договором на эти цели фонд должен был выделить 45 миллионов долларов. Деньги не были перечислены. По указанию А. Г. Лукашенко Совмин своим решением от 11 августа 1995 года разрешил фонду беспрепятственно ввозить водку, сигареты, автомобили и другие товары, предварительно освободив фонд от пошлин и акцизов. По контракту № ММ-01/95 фонда с одной из английских компаний товар на общую сумму 250 миллионов долларов США беспошлинно транзитом ушел в Россию. Убыток от неуплаты налогов, акцизов составил 638 миллиардов белорусских рублей. Вернуть этот долг в госбюджет на сегодняшний день не представляется возможным».
* * *
Лукашенко позвонил Шейман:
– Все идет по плану… Уходят последние вагоны.
– Ты смотри, концы спрячь как следует. С Саковичем я договорюсь. А потом и должность ему подбросим. Ты заедь ко мне.
Когда Шейман явился, Лукашенко сказал:
– Возьми и обустрой свой Совет безопасности. Подбери надежную группу людей… – Он протянул ему объемную пачку денег. – Мы готовим с Иваном серьезную операцию. И подумай, куда все это складывать. Этой зелени будет много. Надо в Белград ехать. Слободан надежный мужик.
– Нам же и с россиянами рассчитываться надо. В долгах как в шелках.
– С кем? Они всю страну распродали… Дальше посмотрим. Мы должны уровень соблюдать. А мелочевку отбросить. Я тут решение подписал о льготах для фирмы «Интеко». Лужковская жена сиденья для стадионов будет поставлять. Вот с ним и рассчитаемся.
* * *
Президентские часы показывали половину двенадцатого ночи. Он бродил один по резиденции. С минуты на минуту должны явиться Титенков и Витька Логвинец по кличке Колхозник. Он не мог отойти от долгого разговора с Бородиным. Пал Палыч прав, абсолютно прав. Надо выходить на новый уровень. Время удобное. Никаких границ, никаких налогов.
Он вспоминал этот разговор с Бородиным.
– Я слышал, вы там с Эсамбаевым якшаетесь, с Иоськой Кобзоном. Дело неплохое, но вы меня простите, по Москве слухи поползли. Не такие чтоб страшные, мол, Президент не с теми людьми…
– Понимаю, понимаю. Они мне энергоносители обещали. Зимой будем с теплом…
– Да какие у них энергоносители?! Правильно поймите, это шпана прикормленная…
Они договорились все обсудить в Москве или Бородин сам подскочит в Минск.
…Вошли Титенков и Логвинец.
– Долго едете… Или уже успокоились? Солидные хлопцы, при деньгах, которые батька выдал… А когда я от вас получу?!
– Так вроде бы и мы без дела не сидим, – тихо возразил Титенков.
Лукашенко махнул рукой:
– Ладно, ладно, шучу я… Не обращай внимания. Тут у меня разговор только что был. С самим Павлом Павловичем, коллегой твоим старшим. В курсе он наших дел и первых проработок. Хочет с нами работать. Только вот говорит, уровень другой нужен, да и кое в чем, как я понял, фонд эсамбаевский засветился. Да и какие там объемы? Фирма нужна другая, солидная.
Логвинец приблизился к Лукашенко.
– А чем моя фирма плохая, Александр Григорьевич? И название звучное «Канторгрупп»…
– Чудак человек, да ты и так работать будешь… Только под прикрытием Управления делами. Я же сказал тебе, Ванька, готовь документ о создании предприятия Управления делами. Не какого-нибудь там частного, а Президентского… Моего.
Титенков глянул на него с укоризной:
– Обижаешь. Все-таки друзья пришли. И не абы какие… А ты кричишь, – он протянул проект указа. – И название придумал хорошее – «Торгэкспо», Люди подобрались нормальные, и многие не здешние, а московские.
– Московские? Смотри, чтоб не кинули.
– Здесь они будут под моим колпаком…
– А как прикроемся, чтоб шума не было? Вообще-то, я сам знаю как. Беру это на себя.