Введение

Введение

В британской буржуазной мысли нового времени Давид Юм был последним из действительно творческих философских умов. С большим основанием можно делить историю этой философии на два больших периода — до Юма и после него. Первый период был полосой подъема и развития британской философской мысли. В ней мы наблюдаем впечатляющее восхождение от Ф. Бэкона к Т. Гоббсу и Д. Локку, и даже противоположный этому могучему материалистическому движению идеализм Беркли представляет собой по-своему внушительное явление. Зато после Юма начинается сначала медленный, а затем все более ускоряющийся спад. Наступает полоса теоретического эпигонства, вырождения и эклектизма.

Правда, и в последующие годы, т. е. в XIX и XX столетиях, в Англии появлялись крупные буржуазные мыслители, но характерно, что и самые крупные из них, как, например, Джон Стюарт Милль в XIX в. и Бертран Рассел в XX в., в значительной мере обязаны своим влиянием и авторитетом тем, что их воззрения приближались к идеям Юма. Таким образом, Юм и его философия оказываются своеобразным «эталоном» и путеуказателем буржуазной теоретической мысли в Великобритании за последние двести лет ее существования.

Юм как агностик субъективно-идеалистического склада в философской форме выразил схему социально-психологического облика британских буржуа не только своего, но и последующего времени. Сдержанный скепсис, крайняя осторожность и уклончивость, большое искусство лавирования и умение обрести выгодный для себя компромисс, установка на «свободное парение» над двумя взаимопротивоположными лагерями, с тем чтобы выиграть от ослабления их обоих, — вот характерные особенности указанного социально-психологического облика. Философский агностицизм Юма явился теоретической основой всех перечисленных черт скептического подхода к решению политических и идеологических проблем.

Давид Юм жил в годы великого промышленного переворота в Англии. Если в XVI–XVII вв. «мастерской мира» была Голландия, то к XVIII в. эта роль переходит к Великобритании. Небольшое островное государство превращается в могучую торговую, военную и колониальную державу и прочно утверждает свое владычество на морях и океанах. После 1740 г. в стране происходит бурный рост промышленного производства. Крестьянство как класс исчезло в Англии к середине столетия, и лишенные земли бывшие йомены устремились в города, умножая ряды быстро растущего рабочего класса. Текстильные товары и продукция металлургических заводов Англии завоевали широкие рынки континентальной Европы. В 60—70-х годах XVIII в. английская промышленность совершает особенно интенсивный переход от мануфактурной к фабричной стадии, заводские и фабричные трубы задымили во многих районах страны.

Все эти изменения не только не ослабили, но, наоборот, укрепили правящий в Англии блок предпринимателей, торговцев, банкиров и буржуазных землевладельцев. Перед всеми этими социальными группами, хотя и в неравной мере, открылись широкие возможности для обогащения: Британская империя к концу XVIII в. распространилась на все части земного шара, ее экономическое могущество возросло во много раз, ее купцы развернули оживленную торговлю вплоть до Нового Света. Возникшие в королевстве еще в конце XVII в. две политические партии — виги и тори — на протяжении последующего столетия все более и более сближались друг с другом. Шел процесс образования группы так называемых «новых тори», возглавляемых Уильямом Питтом Младшим. Вокруг этой группы стал сплачиваться весь господствующий класс Великобритании. Спустя восемь лет после смерти Юма «новые тори» пришли к власти, имея большинство в парламенте и формируя свои министерские кабинеты. Идеологом этого процесса консолидации всех фракций господствующего класса вокруг «новых тори» был Давид Юм.

Но чтобы стать этим идеологом, ему пришлось кое-чем пожертвовать, прежде всего надеждами на самоуправление его родины — Шотландии. В начале XVIII в. между Англией и Шотландией была заключена уния, в результате которой Шотландия потеряла остатки былой самостоятельности. Шотландские горцы несколько раз поднимали восстания против английских притеснителей. Эти восстания происходили и при жизни Юма, несомненно оставив следы в его сознании. Но Юм заметил также и то, что сепаратистские настроения и действия шотландцев ловко использовались реакционными профеодальными силами в своих узких интересах, и он не поддержал шотландских «якобитов», как называли в то время сторонников реставрации Стюартов.

Юм видел, что буржуазные отношения неуклонно распространяются и на северную часть Британских островов, английский капитализм поглощает Шотландию. Юм принял это как неизбежное, скрепя сердце примирился с этим. Но по свидетельству лиц, хорошо знавших Юма, он всю жизнь недолюбливал англичан, а говорил всегда с заметным шотландским акцентом, не желая от него избавляться.