Глава 6 ЮЖНЫЙ МОРСКОЙ РУБЕЖ

Глава 6

ЮЖНЫЙ МОРСКОЙ РУБЕЖ

Люди старого сорта теперь большая редкость: порода вывелась. Они отвечали своей атмосфере точно так же, как формы мамонтов и проч. отвечали первобытной атмосфере земного шара.

Д. В. Григорович. Мой дядя Бандурин

Виктор Алексеевич Смирнов:

К тому времени мы уже практически потеряли Севастополь, начался раздел и Черноморского флота. Руководство КГБ приняло решение создать Особый отдел в Новороссийске. Планировалось перебазировать часть нашего Черноморского флота в Новороссийск. Встал вопрос о начальнике отдела, а это уже адмиральская должность. Выбор пал на Угрюмова.

Надо сказать, тут помог случай. Ещё до введения этой должности его вызвали в Центр и предложили ехать на Северный флот. Он пришёл ко мне, посидели. Говорит:

— Ситуация такая, что как офицер я не могу отказаться, с другой стороны, жена больна, дети родились и всю жизнь прожили в Баку. С юга сразу на Крайний Север — им будет сложно. Если честно, то не знаю, что и делать. Можно, конечно, угробить жену…

Я пошёл на приём к Жардецкому, попросил не портить жизнь человеку. Конечно, он поедет, но надо ли? Давайте направим его в Новороссийск.

Жардецкий отвечает:

— Эту должность мы только планируем, она еще не введена.

— Александр Владиславович, что нам стоит подождать? Ну, месяц, два — всё равно же её введут.

— Согласен!

Так и вышло: через два месяца ввели эту должность и назначили его начальником Особого отдела в Новороссийск.

Автор: Эти два месяца до нового назначения Герман Алексеевич посвятил не заслуженному отпуску, а снова работе. Еще не остыв от бакинских событий, он должен был лететь в Клайпеду. Возникла острая необходимость в этой командировке: в воюющий с Арменией Азербайджан стали поступать партии оружия из выводимых и расформированных частей Западной группы войск. Контрразведка это засекла, встал вопрос о нейтрализации преступной группировки и всего канала поставки оружия. Один из путей по морю проходил из германского порта Мукран до Клайпеды. Прибалтийские республики в числе первых поставили вопрос об отделении, и местное пароходство, по существу, уже принадлежало суверенной Литве.

Подполковник В. И. Ж-ев:

Шла утечка оружия и боеприпасов. Поскольку решение о выводе ЗГВ принималось поспешно и опрометчиво, сложно было организовать процедуру вывода под жёстким контролем. По маршруту ходили как немецкие паромы, так и суда, принадлежавшие Литовскому пароходству.

После разгрузки парома мы отмечали сильное «шевеление» польской разведки. Здесь же паслись и цэрэушники, которые находились в Литве в качестве советников и в своем непосредственном качестве тоже. Мы отследили цепочку, по которой оружие списывалось и в довольно большом количестве уходило разными путями в Баку и другие азербайджанские города. Карабахский конфликт не утихал. Понятно, что работал преступный синдикат. Требовалось внедрить в него свою агентуру, чтобы положить этому конец.

Прилетел Герман Алексеевич. Раньше я его не знал и был поражен громадным ростом, жизненной энергией, которую он прямо-таки источал, заряжая ею и всех нас вокруг. Веселый, общительный, остроумный… Но когда речь заходила о деле, он становился по-суровому деловым и сосредоточенным. Сразу завоевал у нас авторитет безупречным знанием оперативной работы, сильных и слабых сторон противника.

Что меня в нем поразило, так это умение работать с агентурой. С ним плотно общался начальник Особого отдела капитан 2-го ранга Ж-ан, контролировавший вывод дивизии морской пехоты. Они быстро нашли общий язык. Угрюмов досконально знал людей, их расстановку и возможности. Операцию спланировал быстро и мастерски. Канал доставки оружия был перекрыт. Эффект от этой операции был ошеломляющим для западных разведок, поскольку они, как им казалось, контролировали весь процесс.

Борис Владимирович Пр-вич:

В Новороссийске главная проблема у него была в том, что он прибыл туда… сказать «на голое место» — язык не поворачивается, поскольку никакого места у него там вообще не было. А с «ничего» ему часто приходилось начинать. Когда флотилию вывели из Баку в Астрахань, Герман Алексеевич сумел договориться с властями о помещении для Особого отдела. А в Новороссийске у него даже стен полуразрушенных не было.

Он пешком прочесал весь город, нашел помещение, сумел убедить руководство города передать его ФСБ — ему выделили целый этаж. Кстати сказать, отдел и по сей день там. Скомплектовал отдел. Часть сотрудников пришла за ним из Каспийской флотилии. Особо отмечу, что своих сослуживцев он никогда не оставлял, куда бы его служба ни забрасывала. Он и сам любил сказать иногда: «Я друзей своих не теряю и, упаси Боже, не предаю!» Так оно и было по жизни.

Юрий Алексеевич М-цев:

По его словам, когда он приехал в Новороссийск, у него «не было не только кабинета, но ни стола, ни стула, ни даже авторучки». Через месяц всего у него были столь хорошие отношения с городским руководством, что всё это появилось, а работники его были поставлены в очередь на получение квартир. Он всегда был очень коммуникабельным человеком и умел повести разговор так, что отказать ему не всякий решался.

В Новороссийске он проработал всего восемь месяцев. За это время создал отдел военной контрразведки и военно-морскую базу. Он сделал всё, чтобы в это смутное время у России на Черноморском флоте появилась какая-то отправная точка, с которой мы имели возможность представлять и защищать свои геополитические интересы.

Он обладал феноменальной памятью. Помнил фамилии и имена всех своих школьных товарищей, сокурсников по училищу, сослуживцев по Каспийской флотилии. Последних никогда не забывал. Помнил практически всех, с кем хотя бы раз встречался.

Капитан 1-го ранга Иван Андреевич Ч-в:

В Новороссийск он пригласил См-ва Сергея и меня. Володя С-в уже перевёлся в Москву, уехал Николай Алексеевич Медведев. Из старого состава основной костяк перебазировался в Астрахань. После Баку у многих встала проблема с трудоустройством. И если находили какие-то зацепки, он обязательно помогал.

Герман Алексеевич встретился с адмиралом Игорем Касатоновым, прекрасным человеком, потомственным моряком, настоящим патриотом Отечества, и во время встречи они выработали стратегию поведения по вопросу раздела Черноморского флота. Легко поняли друг друга. Касатонов лично помогал «выбить» здание для отдела. Нам выделили этаж в здании РОСТО (раньше ДОСААФ, его в шутку расшифровывали как Добровольное Общество Содействия Андропову, Алиеву, Федорчуку). А потом ни с того ни с сего у нас появилась автомобильная техника, разъездной адмиральский катер, «Ниву» Герман Алексеевич сменил на чёрную «Волгу». Для Новороссийска, где структурная база ещё не была развёрнута, это выглядело внушительно: пришёл человек — и под него что-то дают!..

Начался процесс формирования отдела. Первым начальником отдела кадров стал капитан 1-го ранга Юрий Васильевич Ми-ев. Да, целый этаж нам выделили не сразу, сначала всего лишь два кабинета, потом — третий, для Германа Алексеевича. Я размещался на пятом этаже, возглавляя группу по борьбе с коррупцией. Потом вызывает меня:

— Ваня, послушай меня без обиды. С Новой Земли к нам прилетает Вячеслав Павлович Заика, каперанг. Я хочу назначить его начальником группы, а ты пойдёшь к нему заместителем. У тебя ещё всё впереди. Но вот тебе моё слово: забыт ты не будешь! Согласен?

— Герман Алексеевич, какие могут быть вопросы! Конечно, согласен.

Я неспроста говорил, что с ним я готов был идти на любую должность.

Уезжая из Новороссийска, Герман Алексеевич уже видел котлован под будущий дом для наших офицеров. Он уехал, взяв слово с главы городской администрации В. Г. Прохоренко, что мы все будем обеспечены квартирами. Но только он отбыл во Владивосток — ситуация с домом кардинально изменилась. Уже после его смерти приезжаю в Новороссийск, а мне один капитан-лейтенант бесквартирный говорит:

— Эх, был бы здесь Угрюмов, я б уже давно с семьёй жил в собственной квартире!..

Нет, ты понял? Он там до сих пор живёт как легенда! Хотя и проработал меньше года. И этот капитан-лейтенант знать его не знал, живым в глаза никогда не видел!..

Адмирал Игорь Васильевич Касатонов:

Когда начался развал государства, то военные структуры, а особенно комитетчики, оказались в необыкновенно сложном положении. Дело в том, что у КГБ существовало деление и по географическому признаку, республиканскому. И те, кто служил на Украине, чохом оказались после «приватизации» органов в украинском КГБ. И огромная сила, огромная система, которая раньше занималась обеспечением безопасности на Черноморском флоте, теперь по существу стала работать против него. Особенно в тех конфликтных условиях, когда я сделал политическое заявление (в то время как власть помалкивала), что коль все республики признали, что Россия — правопреемница Советского Союза, значит, она правопреемница и Черноморского флота.

Работающая вертикаль власти: командующий флотом подчиняется главкому, главком — министру обороны, министр — главнокомандующему (Президенту). Но в то время вертикаль эта была разрушена, Украина получила три военных округа (Киевский, Закарпатский и Одесский) и решила наложить руку и на ЧФ. Не могу сказать, что существовал некий переговорный процесс: была, скорее всего, его имитация. Приезжал адмирал флота Капитанец Иван Матвеевич с определёнными разработками, предложениями по разделу ЧФ, но украинская сторона выдвигала, например, такое требование: давайте делить стратегическую часть флота, а нестратегическая часть должна безусловно принадлежать нам. Но ведь флот — это сбалансированная система! Его тактическая часть не может существовать без стратегической — и наоборот. Флот — это единый организм. У глаз и ушей разные функции, но кто ж из нас согласится пожертвовать хоть одним ухом, фигурально выражаясь?..

5 января 1992 года я сделал политическое заявление, что подобного предложения принять не могу и не могу ему подчиниться, поскольку не существует такой директивы на уровне СНГ за подписью официальных представителей МИДов России и Украины, министерств обороны и т. п., поэтому давайте вести процесс раздела флота в цивилизованном русле. Пока ж такого документа нет в природе, считаю своей обязанностью прежде всего сохранить Черноморский флот и не допустить его варварского раздирания и уничтожения.

Юридическая зыбкость взаимоотношений усугублялась ещё тем, что в Москве Черноморским флотом интересовались не столь активно, как в Киеве. Идея маршала Шапошникова: у суверенных государств должны быть объединённые Вооружённые силы. Где ж такое видано!.. В конце января 1992 года Шапошников уговорил Ельцина прибыть в Новороссийск и лично убедиться, в каком состоянии ЧФ, какие сложности он испытывает. С российским Президентом мы подробно обсудили все животрепещущие вопросы, он побывал на кораблях. Видимо, прочувствовал ситуацию, поскольку в Книге почётных гостей записал: «Черноморцы, в трудный час не дрогните! Я вас поддержу!» Конечно, своё слово он сдержал не до конца… После его отлёта в Москву Черноморским флотом месяца два никто не занимался, а Украина в это время последовательно засылала свои структуры на ЧФ, которые действовали и мытьём, и катаньем. Всё это флот, конечно, только разваливало. Как позже стало известно, за решением проблемы Черноморского флота следили даже Северная и Южная Корея, этим вопросом интересовались политики Индии, Таиланда и многих других стран.

Создание Особого отдела по ЧФ в Новороссийске и назначение туда именно Германа Алексеевича стало для меня громадной помощью. До этого существующий отдел КГБ подчинялся, не знаю, по каким причинам, Феодосии, а там, в Крыму, уже активно шла «украинизация» органов. Оттуда приезжали направленцы явно с «киевским» уклоном, каждый день мордовали телефонными звонками: «Почему не даёте информацию?!» А зачем же её давать, если через полчаса её будут читать помощники Кравчука?.. Я сам разговаривал с севастопольскими и новороссийскими контрразведчиками и убеждал их не давать сколь-либо серьёзной информации в Феодосию. Звонил в Министерство безопасности России Виктору Баранникову, чтобы нас избавили от крымской опёки. Если главная база российского Черноморского флота будет находиться в Новороссийске, то нам как можно скорее надо обзаводиться там собственной службой военной контрразведки — это же естественно.

Вдобавок мы накопили достаточно фактов, что готовились аресты и захваты членов Военного совета ЧФ. Мы знали, что украинская сторона установила в Севастополе негласное наблюдение за нашими квартирами, встречами, что телефонные и устные разговоры записываются. Прибывали на рекогносцировку националисты-руховцы во главе с выпущенным из тюрьмы Степаном Хмарой. Появлялась даже украинская «Альфа», которая «примеривалась» к штабу флота. Разумеется, и в штабе среди офицеров нашлись предатели, которые «сливали» информацию. Ну а если «Альфа» получила бы приказ на силовой вариант захвата кораблей — кто б им противостоял? Срочники-матросы — профессионалам? Да и что, войну начинать?..

Я сообщил Баранникову, что моя закрытая связь на прослушке, просил помочь. Когда из Москвы прилетел один генерал из ОВС СНГ, чтобы разобраться в этом вопросе, украинская сторона, разумеется, ответила, «що усэ цэ — брэхня!» и что у Касатонова повышенная мнительность. Но, повторяю, я имел свои источники на украинской стороне. Позже из Генерального штаба мне прислали космическую связь.

Герман Алексеевич развил бурную деятельность. Вскоре после приезда сообщил мне, что по ночам в моём служебном кабинете бывают посторонние люди и что им известно о том, что в ящике моего стола всегда лежит заряженный пистолет (второй у меня находился дома, под подушкой). Тогда, в Севастополе, меня охраняла украинская милиция. Угрюмов посоветовал сменить охрану, сообщив, что кое-кто из числа охранников, если поступит приказ, готов провести мой захват и арест. То есть ребят внедрили специально для этого. Я пошутил:

— Ну, арестуют они меня, а потом что будут со мною делать? Вдобавок, как они сформулируют причину ареста: законов российских я не нарушаю.

— Нет, охрану вам сменить нужно. Я подберу ребят. Даже временная нейтрализация командующего для флота может обернуться катастрофой.

От него я узнал, что из трёх моих водителей один завербован украинской стороной, что была попытка завербовать моего адъютанта. Однажды я получил приглашение приехать на встречу с работниками «Особого отдела флота Украины» (Мищенко, Скипальский, другие). Предмет беседы — «взаимное выяснение обстановки». Я приехал — но не в назначенное время, а внезапно, чем, по всей видимости, их слегка огорошил. Угрюмов тогда отругал меня, объяснив, почему приезжать не следовало.

Встречались мы с ним постоянно. Он информировал меня о тех событиях, которые были для меня закрыты. Когда я рассказывал ему об утечках информации прямо из своего кабинета, он отвечал:

— Пока ничего менять не надо. Дыру в заборе тоже можно использовать, хотя и удобнее ходить через калитку. Будем запускать «дезу» и выводить их на ложные направления.

Говорил о том, что в Новороссийске собирается хорошая команда из проверенных им людей, но всё равно тяжко работать, поскольку много информации, которую он передаёт в Москву, остаётся невостребованной — уходит в «чёрный ящик».

Встречались мы и в Севастополе, и в Новороссийске — я мог передвигаться по своему усмотрению куда угодно. Герман Алексеевич уже после нескольких встреч вызвал у меня абсолютное доверие: настоящий русский офицер. Неповерхностный, мыслящий масштабно, в хорошем смысле склонный к авантюризму, к рискованным предприятиям. Видя, как они задыхаются в обустройстве на новом месте, в Новороссийске, я смог помочь ему с техникой.

Герман рождён был создавать — это в нём клокотало. И я по-человечески удивляюсь, вспоминая про это: как же те люди, которые разрушали Россию, Советский Союз, даже не задумывались, что ведь потом-то надо будет строить!..

Капитан 1-го ранга Иван Андреевич Ч-в:

Еще до приезда Заики он мне ставит задачу:

— Иван, надо «под себя» взять таможню и всю эту прокурорско-судебную систему, чтобы мы находились в курсе событий. Ты начальник группы по борьбе с коррупцией — вот и действуй.

— Есть!

Первый начальник таможни в Новороссийске был Хмелевский (ныне покойный). Прихожу к нему на приём, он по телефону разговаривает. Затем барственно-устало:

— Извините, родной мой, вы кто такой?..

— Начальник группы по борьбе с коррупцией военной контрразведки Черноморского флота такой-то. Мой начальник — капитан 1-го ранга Угрюмов Герман Алексеевич.

— Но у меня уже есть служба во главе с Бессмертным.

— Да, но вы же видите, как развиваются события.

(А шел вывод наших войск из Грузии, корабли приходили постоянно, нам работы было — по самую маковку!) Я предложил как-то распределить обязанности и участки работы, выработать взаимодействие, обмен информацией.

— Хорошо. Только сейчас я занят, жду вас завтра в 11 утра.

Я доволен: договорился с начальником таможни. А ему только что новый чин присвоили, весь город перед ним ниц падает, а я всего лишь капитан 3-го ранга — свежеиспечённый, только-только надел погоны с двумя просветами. Являюсь в отдел, докладываю Герману Алексеевичу:

— Завтра в 11 часов утра начальник таможни ждет нас в кабинете.

Он отвалился в кресле и говорит:

— Ты меня, наверное, не понял, Ваня. Или я тебе задачу неправильно поставил. Это что, я поеду к начальнику таможни? Я, представитель Федеральной службы безопасности России?! Да Господь с тобой!

— Вы же сказали — договориться о встрече, я и договорился…

— Да ты что, первый год со мной служишь? Он ко мнедолжен приехать! Вот так ты и должен был договариваться.

— Но вы же сказали…

— Погоди! Мы зачем в этот город пришли? Чтобы встать на защиту южных рубежей Отечества. Я что — своипроблемы здесь решаю?.. Завтра доставишь его. Следующий посетитель в моём кабинете — военный прокурор!

— Теперь задача понятна!

Это была не амбиция претенциозного руководителя. Угрюмов «столбил» должность хозяина, обозначал для всех и на долгое время своё положение и место: знайте его! ФСБ всегда должна быть на высоте, поскольку это орган государственнойбезопасности. И мне наука: неси имя сотрудника госбезопасности с честью и достоинством.

В работе он заражал личным примером. К нему очень подходила меткая русская пословица — ретивому коню тот же корм, а работы вдвое. Кажется, Конфуций сказал: «Видеть то, осуществления чего требует долг, и не сделать — есть отсутствие мужества». Герман Алексеевич, сколько я его знал, всегда поступал согласно этой заповеди. В служебном кабинете его сразу чувствовалась деловая обстановка и комфорт без излишеств: ничто не отвлекает и ничто не напрягает. На столе на подставке стояла металлическая пластина с выгравированной надписью: «Кто хочет работать — работает, кто не хочет — ищет причину». Когда кто-то жаловался на трудности, он согласно кивал головой: «Да-да, всё правильно», — и поворачивал пластину надписью к собеседнику. Это, я тебе скажу, был ду-у-уш!..

Александр Владиславович Жардецкий:

Из бакинского огня он попал в новороссийское пекло. Демократический бардак в стране сильно ударил по Военно-Морскому Флоту России. Плюс еще эта некрасивая делёжка Черноморского флота, украинский нахрап. Работы у него там было — ой-ё-ёй!

Говорят: когда море спокойно, всякий может быть кормчим. А на его месте справился бы не всякий.

(Окончание следует)