Песнь III

Песнь III

Роятся звездами корыта.

И. Минаев

Гремит оркестр. Кружатся пары.

Меж пальм и кактусов стоят

С жезлами бравые швейцары.

Лакеев пудреных отряд

Разносит лакомства. Кипят

Из красной меди самовары.

Вот мармелад и пастила,

Вот барбарисные конфеты.

Кругом художники, поэты,

И дам прекрасных нет числа.

На танцы смотрят из угла

Ученые-анахореты,

И отражают зеркала

Их исторические лики.

Они воистину велики.

Вот Жан, что любит винный сок

(Иван Иваныч Казыревский),

Ему под пару Жак, высок

И сух, как тополь королевский,

Женат, но ходит без рогов.

А вот профессор Сапогов,

Он Сухаревой башне сверстник,

Приятель Нэти и наперсник,

Слова переставляет он

И как-то под пасхальный звон

Опоросился соблазненком.

Пред ними кажется ребенком

Ваятель Фарсов: черный ус,

Японский лоб и вкусный голос.

Пух на челе его, не волос.

За ним скуластый, как тунгуз,

Поэтик Николай Линяев –

Друг обезьян и попугаев,

Обдергивает пиджачок,

Держа в кармане кулачок

(Он вечным насморком страдает).

И Митя Близнецов, поэт,

В атлас и бархат разодет,

Меланхолически вздыхает

И смотрит свой бокал на свет.

А на Санпье глядит в лорнет

Китаец-поэтесса Ноки,

Она, давно лишась косы,

Прошла все каторжные сроки.

Ее ужасно любят псы.

Еще на коршуна похожий,

С подбитым глазом, желтой кожей,

Доцент-ботаник Кобельков,

Юрист-красавец фон-Ольхоф.

И полуголая София,

Что бегает встречать трамвай.

Но как опишешь этот рай?

О том, что знает вся Россия,

Поэт, напрасно не болтай!

Но вот под гром рукоплесканий

Встает Линяев – акмеист,

И, пальцем шевеля в кармане,

Отходит в угол, как артист,

И вдохновенно оправляет

Жилет и брюки. Он читает,

И голосок негромкий чист.

Ария Линяева

На столе ресторана краснеют вареные раки.

Я у двери стою и гляжу, как ошпаренный рак.

Я все ночи и дни попугаем мечтаю о фраке.

О, когда бы я мог сшить парижский иль лондонский фрак!

Вот тогда показал бы я фигу законному браку

И с бамбуковой палкой, в цилиндре, в полуночный мрак

Устремился бы к девам, хорошему веруя фраку.

О, поклонницы, сшейте поэту торжественный фрак!