Догоняю поезд

Догоняю поезд

Один наш выезд в Минск пришелся на начало октября, и таким образом, свой 24-ый день рождения я был вынужден провести в командировке. Поэтому я решил отметить его заранее, несмотря на расхожее мнение, что этого делать нельзя, также как нельзя заранее справлять поминки. Удачи — не будет. Но человек я не суеверный и смотрел на это "сквозь пальцы". Что ж, пришлось убедиться на собственной шкуре, что некоторые приметы, к сожалению, сбываются.

Тогда я встречался с Мариной Макаренко, симпатичной блондинкой с красивой грудью, учащейся на 5 курсе, и предложил ей, по случаю моего дня рождения, сходить в ресторан. Она согласилась, но… могла встретиться со мной только в день отъезда.

Меня это не смутило — в день отъезда, так в день отъезда! Лишь бы с ней, а когда — не важно!

Мне нравился в те годы ресторан Минск на улице Горького. Не скажу, что кухня у него была отменная, не скажу, что обстановка была шикарная. Нет — простенький ресторанчик, со стеклянными стенами, окрашенный внутри светло-серой краской, с обычными столами и стульями. Но зато без веселящегося простонародья, которое напивается до свинячьего хрюканья, без ушераздирающей музыки, как в "Арагви" и без грязных официантов, как в "Антисоветской", которых официантами-то назвать было трудно, халдеи — и только. Обстановка в ресторане царила спокойная и душевная. Никто не спешил, официанты не суетились, с одной стороны, но, с другой стороны, их не приходилось выкрикивать. Метрдотель внимательно следил за залом и стоило только махнуть рукой, как официант появлялся. Люди туда приходили, в основном, взрослые, серьезные, пообедать, поужинать, многие с дамами.

Бутылка белого вина, Марина Макаренко и вся эта уютная атмосфера стали причиною того, что только за полчаса до отхода поезда я вспомнил, что сегодня уезжаю. Надо было спешить! Опоздать на поезд я не мог! Не имел права! Поскольку мы решили, что я беру с собой всю демонстрационную часть, то есть программы, а Сергей Иванович — бухгалтерские документы. Без меня в Минске ему нечего было показывать.

Долг и мужская дружба — превыше всего, поэтом с Мариной пришлось быстро распрощаться и устремиться к вокзалу. До вокзала всего лишь одна остановка метро — вроде бы рядом, но… спускаться-подниматься. А что еще? Пешком не успеть, такси не поймать, троллейбуса пришлось бы ждать, а потом еще идти и идти до вокзала — через две улицы! Долго… долго… Оставалось — метро!

Я рванул изо всех сил к Маяковской. Ударившись о стеклянные двери, расползаясь ногами на скользком мраморном полу и скатившись вниз по эскалатору как колобок, я сел в поезд и за 18 минут добрался до Белорусской14. Оставалось выбраться наверх и добежать до поезда.

14 Если читателю это время покажется слишком длинным, то напомню, что за 18 минут до этого, я сидел в ресторане и, потягивая вино из бокала, держал за руку Марину.

Мне показалось, что эскалатор движется слишком медленно, и я точно не успею на поезд. Было бы очень обидно потратить столько сил и опоздать. Поэтому я рванул по эскалатору вверх, проскакивая через ступеньку и расталкивая нерасторопных руками и криками "отойди!", да "пропусти!". Добежав до середины пути, я почувствовал дурноту и остановился, чтобы перевести дух. Как только темнота в глазах отступила, я снова ринулся вверх. Вокзальная площадь кишила народом, я за кого-то зацеплялся, спотыкался, задыхался, в висках стучало, в глазах отчаянно темнело, но я неуклонно продвигался к перронам.

Вот и перроны. Но где поезд? Надо было найти на табло номер платформы, а я не мог! Ведь у меня глаза затуманены от бега. Что делать? Я согнулся в пополаму, раза три глубоко вдохнул и приложил все скрытые возможности на то, чтобы понять — на какой платформе стоит мой поезд.

Нашел! Нашел-то, нашел, но прошло уже целых четыре минуты, как я вышел из метро!

Я из последних сил кинулся к поезду, на деревянных от усталости ногах. Увидев хвост состава, на всякий случай, на бегу, закричал: "Стой, стой!"

Когда я с невидящими глазами и с билетом в руке ввалился в самый последний вагон, падая от усталости на руки проводниц, поезд тронулся.

Проводницы заперли двери, а меня оставили отдышиваться в тамбуре. От усталости, я, на самом деле, не мог пошевелить, ни ногой, ни рукой, поэтому стоял около окошка, повесив голову, и пытался восстановить равномерное дыхание. На все это ушло, наверное, минут пятнадцать, потому что, когда туман в глазах рассеялся, я увидел в окне вагона платформу "Рабочий поселок".

Придя в себя, я отправился по вагонам — путь мне предстоял неблизкий. Всего в поезде было 21 вагон, я садился в самый последний поезда, а в билете значился 6 вагон. Следовательно, надо было пройти 15 вагонов. Ох! Нет ничего более поганого, чем тащится по поезду после его отправления, пусть даже через пятнадцать минут. Каждый вагон напоминает пчелиный улей. Кто-то идет за бельем, кто-то за чаем, кто-то укладывает мешки и чемоданы, в сортир стоит очередь! Кажется, что многие садятся в поезд только для того, чтобы там поссать. И вот между них, а порой и через них, мне приходилось проталкиваться, протискиваться, пролезать. Постоять и переждать это "смутное время" я не мог — настолько сильно было желание завалится на вагонные нары, вытянуть ноги и лежать.

Сколько времени я шел по вагонам — не представляю. Кажется целый час! И вот я наконец в своем вагоне! Ползу (не иду, потому что не чувствую ног) к четвертому купе, дверь закрыта…

Ну думаю — сюрприз! Набираю в легкие побольше воздуха, резко отодвигаю дверь и выпаливаю: "Что! (здесь я из приличия делаю паузу, но понятно, что я опускаю слово "бля") Не ждали!"

И тут замечаю, что на левых нарах сидит какая-то очень тихая и скромная пожилая семейная пара, с выпученными от неожиданности глазами, а на правых — Сергей Иванович, с глазами грустного котика, ложечкой помешивающий в стаканчике чай. Видимо состояние его было настолько гадким, что он не расслышал моего вопля, а встрепенулся только тогда, когда я тронул его за плечо.

Что тут было!!!

Сергей Иванович, в одно мгновение, из грустного котика превратился в разъяренного льва. Схватив то ли подушку, то ли какую папку с документами, он начал дубасить ею меня, приговаривая: "Сволочь! Бабоеб! Я его жду, проклял все на свете! Еду как дурак в Минск пустой, как барабан, а он прохлаждается с шлюхами! Заставляет меня нервничать! Сука!…". Ну и так далее, и тому подобное.

Сергей Иванович знал, что я иду в ресторан и мы договорились встретиться, ни как обычно, в метро, а уже в самом вагоне.

Бедные старички еще больше вытаращили свои глаза и вжались в угол купе — настолько сильно подействовала на них та гневная энергия, которую Сергей Иванович излил на меня.

Минут через пять его энергия наконец иссякла и он уже не злился на меня, а радовался, что я все-таки успел и теперь наша поездка не будет напрасной. Мы заказали еще один стакан чая. Я свалился на нары, вытянул ноги и стал беседовать с Сергеем Ивановичем. А пожилая семейная пара потом всю дорогу смотрела на нас не то укоряющими, не то непонимающими глазами.