Промокшие носки
Промокшие носки
В один из приездов в Минск, случилось нам с Сергеем Ивановичем прождать своих минских коллег больше, чем полдня. Не помню, что у них там было — то ли совещание, то ли выставка, но приехав утром, мы никого на месте не нашли, а секретарша объяснила, что все будут не раньше четырех. Сидеть в здании было скучно и мы решили пошляться по городу. Тем более, что город красивый.
Отмечу один немаловажный факт. Мы приехали в Минск всего на один день, поэтому никаких лишних вещей с собою не брали. Только деловые бумаги и все. Нам предстояло провести переговоры, перекантоваться ночью в гостинице, утром подписать документы и навечер уехать домой.
Минская погода в тот день нас подвела и подвела конкретно. Когда мы преодолевали какое-то достаточно открытое пространство, неожиданно хлобыстнул дождь, да такой, что мгновенно залил все вокруг. Мы не ожидали от него такой прыти, поэтому вначале не спешили. А когда поняли, что дождь на глазах превращается в ливень, то было уже поздно. И пусть мы рванули как угорелые, козля и прыгая, меж лужами, но, и сами промокли, и насквозь промочили ботинки так, что они хлюпали у нас при каждом шаге.
Но самое гадкое было то, что мы замерзли. Дожди в нашей северной стране очень редко бывают теплыми, даже летом.
Надо было отогреться, но где?
Ну не в чужом подъезде же?
Пусть мы и достаточно часто бывали в Минске, но город, все же, знали плохо. Карты тогда были совсем примитивные — дай бог маршруты троллейбусов-автобусов понарисованы. Поэтому ходили мы по городу без карты, надеясь на собственный глазомер и подсказку местных жителей.
На наше счастье нам подвернулся кинотеатр "Современник", кот орый я тут же переименовал в "Своевременник"7, под радостный гогот Сергея Ивановича, который, как более старший, замерз сильнее. Поэтому вид теплого и сухого публичного здания привел его в неописуемый восторг. Мы зашли на уже начавшийся сеанс, сели где-то с краю на средних рядах (кинотеатр был почти пуст — время дневное, немного детворы, да старики со старухами), сняли куртки, ботинки и носки и развесили их для просушки на спинках кресел предыдущего ряда. Тепло, или скорее — духота, зала, усыпительно подействовала на нас и мы прикорнули, в надежде на то, что фильм не прервется и раньше времени свет не зажжется. Иначе зрелище будет великолепным!
7 Эту кличку я, впоследствии, перенес на все подобные названия, включая и знаменитый московский театр.
Учитывая, что фильм идет вместе с журналом, почти два часа мы надеялись, что вся наша амуниция высохнет. Но оказалось не так — мои ботинки и носки почти не высохли и, хотя уже не хлюпали при каждом шаге, но были ужас какие мокрые и холодные. Запасного белья, как я уже сказал, мы не взяли, чтобы ехать налегке. Все, что у нас было, боло надето на нас. Требовалось купить новые носки, но мы то жили в "совковое" время, Купить носки тогда было непосильной задачей. И в столичной Москве это было сделать тяжело, а в отдаленном, пусть даже и близком к цивилизованной Европе, Минске еще тяжелей. В окрестных кинотеатру магазинах носки не продавались. В очередном магазине, куда мы зашли, (мы шли по какой-то центральной помпезной улице с множеством магазинов) продавщица сказала, что в ГУМе носки продаются, но, по ее мнению, по талонам, хотя, все равно, посоветовала нам съездить в ГУМ.
До ГУМА мы добрались достаточно быстро — менее чем за полчаса, хотя мне они показались вечностью, поскольку мокрые ноги на холоду, принесенному дождем и пасмурной погодой, стали коченеть. Ехать в неотапливаемом (все-таки лето) троллейбусе было труднее, чем идти, поскольку при ходьбе ноги согревались. В отделе "чулки-носки" мне сказали, что носки продаются действительно по талонам (карточкам), но, ради исключения (поскольку я не только объяснил, но и продемонстрировал создавшуюся ситуацию) с разрешения звсекцией одни носки в руки мне могут продать. Я разлился в благодарностях, и с такой скоростью сменил в магазине мокрые носки на сухие, что завсекцией разрешила мне купить еще одни, чтобы завтра я мог надеть совершенно сухие.
Вот такие милые люди. И такие страшные времена.
А ведь это был 1984 год — сорок лет с того момента, как закончилась Вторая мировая война, о ужасах которой любили вспоминать советские руководители.
Несмотря на это, разруха не только не уменьшалась, но, как чума, быстро разрасталась, уничтожая все новые виды товаров и захватывая все новые регионы. Прилавки пустели, а в обиходную речь входило похабное слово "карточки" или его благородный эквивалент "талоны"8. Но многие старики были даже довольны этим, вспоминая благодатные послевоенные годы, когда все выдаваемые карточки обеспечивали тютелька в тютельку и голод, возникший после их отмены в 1948 году.
8 Помните: знаменитый "Сильвестр с Талоном".