Поезд на Свердловск
Поезд на Свердловск
Вагон начал обживаться ? рассовали по полкам вещи, на столиках появилась еда, кто-то в соседнем купе спросил, будет ли чай; сделалось душно. Я сняла пальто и села у окна. На улице уже рассвело. По перрону все еще семенили мелкой побежкой скособоченные тяжелой поклажей эвакуанты. И вдруг ? Алеша. Подумала ? галлюцинация. Лицо, загородив свет, прильнуло к стеклу. Я вскочила и, спотыкаясь о неубранные из прохода вещи, выбежала на платформу:
? Алеша!
Через секунду я зависла над асфальтом в крепких объятьях. С ноги свалилась туфля, и, опасаясь, что ее куда-нибудь отфутболят, я робко попросилась вниз.
? Боже, как же ты меня нашел? У нас срезали все телефоны! ? сказала, ощупью возвращая обувь на место.
? Забежал к тебе, а мне сказали, что взяла вещи и ушла. Я домой. Созвонился с товарищем, и мы решили, если не устроимся с эшелоном, идти пешком до Горького. И всю ночь просидели в тоннеле, в том, что ближе к метро. А утром слышу, ? продолжал Алексей, ? приглашают профсоюзников. Решил искать. И, как видишь, нашел!
? Поедешь со мной? ? спросила я.
? Конечно!
? У нас берут людей строго по списку, за этим следит староста вагона...
Вдруг невдалеке от нашего вагона я увидела товарища Брегмана. Помахала ему рукой.
? Это начальник нашего поезда, ? пояснила я Алеше и потянула его за руку. ? Пошли! Он хорошо ко мне относится. Надеюсь, не откажет!
? Успели? ? спросил Брегман, улыбаясь.
? Товарищ Брегман, у меня личная просьба! Разрешите вместе с нами поехать писателю Мусатову
? Не могу, ? у них свои эшелоны, а у нас каждое место на счету.
? Но я очень, очень прошу вас, он должен поехать вместе со мной!
? А кто он вам?
? Муж, ? выпалила я и с испугом взглянула на Алексея.
? Да, это моя жена, ? подтвердил он.
—Почему же сразу не внесли в списки как члена семьи?
? продолжал допрашивать Брегман.
? Я хотела, чтобы он уехал с писательским эшелоном, он сперва согласился, а потом не решился оставить меня одну...
? Что же делать, если муж... ? Брегман пристально посмотрел на Алешу. ? Поезжайте.
Алеша побежал за вещами ? их сторожил товарищ, а я вернулась в вагон.
? Нашелся мой муж, ? торжественно объявила я. ? Поедет с нами.
? Что ты выдумываешь, ? засмеялась Клара Ефимовна. ? Еще вчера у тебя не было никакого мужа!
? Вчера не было, а сегодня есть, самый что ни есть законный, в списках вагона значится!
? Я могу подтвердить, ? заступился Миша, ? Рая вчера очень о нем беспокоилась. Это замечательно, что он нашелся!
Вошел Алексей с большим крапивным мешком, перевязанным веревкой, с заплечинами, как у рюкзака. Я познакомила его со своими товарищами. Он забросил мешок на полку, сел со мной рядом. Завязался шутливый разговор о том, какая же я скрытная ? вышла замуж, и молчок. Алеша смущенно улыбался, я отбивалась, аргументируя свое поведение желанием проверить прочность отношений.
? Я ведь уже обжигалась ? вот и дую на холодное!
Нашу беседу прервало появление в окне еще одного лица.
Тут уж вскочили все, кроме Алексея, и вышли на перрон. Это был технический редактор издательства Генрих Рогинский. С Берлянтами его связывала многолетняя дружба, основанная на безнадежной влюбленности в жену Миши Асю, сотрудницу газеты «Труд».
Рогинский громко обратился ко мне:
? Хотите, чтоб меня, как еврея, немцы в первую очередь повесили? Вы составляли списки?
Я вспомнила прощальные взмахи платка Эсфири, и в сердце пробрался неприятный холодок.
? К сожалению, не я. А то, что вас не включили, ? безобразие! По приезде будет много работы, а как без техреда?
? В самом деле, ? усмехнулась Клара Ефимовна, ? это невероятное упущение. Как хорошо, что вы пришли! Рая, попросите товарища Брегмана, включить его в список!
? Нет уж, пойдемте вместе, я только что выступала в роли просительницы.
Пошли, объяснили ситуацию, и наше купе пополнилось еще одним пассажиром. Счастливый Рогинский тут же захватил боковую полку и улегся.
Эшелон еще долго стоял у вокзала; затем поехали, но радость была преждевременной: нас покатали по окружной дороге, завезли на окраину Москвы, и тут мы простояли остаток дня и всю ночь. Вновь была яростная бомбежка в западной части города. С гневом и страхом смотрели мы на зарево пожаров и слушали глухие разрывы бомб. Под утро 18 октября наш состав наконец двинулся. Замелькали знакомые платформы Казанской железной дороги: Вешняки, Люберцы, Раменское.
Куда нас везут, сколько времени будем ехать, было неизвестно.
Рогинский попросил меня выйти с ним в тамбур вагона:
? Что случилось? ? спросила я.
? Я голоден, ? сказал он. ? Я выехал из Москвы с одной булкой в кармане. Будут нас кормить?
? Не знаю, ? ответила я. ? Но неужели вы можете думать, что мы, ваши товарищи, дадим вам умереть с голоду? Ведь вас уже угощали!
? Да, конечно, но как будет дальше?
Вернулись в купе.
? Товарищи, ? обратилась я к спутникам. ? Неизвестно, будут ли нас в дороге кормить и сколько времени будем ехать!
Поэтому предлагаю все, что у кого есть, свалить в общий котел и питаться, определив норму в соответствии с нашими запасами.
Предложение было принято. Больше всего продуктов оказалось в мешке у Мусатова ? не меньше полусотни различных консервов. А кроме того ? большой чайник и здоровенная кастрюля. Я вложила в пай хлеб, мешок манной крупы, сюда же пошли колбаса и сыр, приобретенные мной во время «великого стояния». Хоть и небольшие, запасы еды оказались у всех, кроме Рогинского.
К вечеру проехали «Куровскую». Что-то нас всех поразило... Ну, конечно! Станция освещена! Значит, закончилась «зона затемнения», догадались мы, и на душе сразу стало как-то легче ...
На длительных остановках Алеша добывал кипяток, и мы варили на костре манную кашу ? это был единственный вид горячей пищи в нашей дороге. Утром и вечером ? консервы с хлебом, который стали выдавать в поезде, иногда с селедкой. Но манная каша особенно нравилась, хотя варили ее без молока и сахара. Рогинский заявлял, что кашу терпеть не может, но все же под общий смех ел, гримасничая, как ребенок. Бегать за кипятком категорически отказался. Мишу не пускала Ася:
? У него плохой вестибулярный аппарат, может упасть, уж лучше я сама...
Алеша ей этого не позволил, и, в конечном итоге, бегать за кипятком стало его обязанностью. Мои спутники восхищались его мужественностью и дружно одобряли «мой выбор». А между тем спать ему было негде. Четыре полки в купе занимали женщины, а на боковых спали Миша и Генрих.
На одной из стоянок Алеша раздобыл несколько досок и, настелив их на багажные полки, устроил что-то вроде антресолей. Спал он там без какой-либо подстилки, укрываясь коротким пальто. Я занимала верхнюю полку. Женщины стали удивляться:
? Ну что вы мучаетесь? Вам вместе будет и мягче, и теплее, ? уговаривали они меня.
Алеша ухватился за это предложение и приколотил планку, чтобы мне было легче подниматься наверх. Я согласилась с неохотой, но, очутившись там, под самым потолком вагона, оценила и уединение, и мягкость ложа из двух пальто. Там было теплее, чем внизу, и вполне хватало моей шубы, чтобы укрыться. Я почувствовала вдруг такой уют и покой, что с той поры почти перестала спускаться вниз.
Книг, конечно, не было, и, чтобы не скучать, мы договорились рассказывать истории из своей жизни ? на пари, кто вспомнит больше событий, тот и выигрывает. Алеша выдохся довольно скоро. Биография его была несложной: крестьянский парень из-под Александрова, родился в 1911 году, после восьмилетки окончил педагогический техникум в Сергиевом Посаде. Стал учителем. Рано женился на сокурснице ? девушке из обрусевшей немецкой семьи. Стал писать рассказы, но печатали его редко. Окончил тот же, что и я, Редакционно-издательский институт, только тремя годами позже. Заочно поступил в киноакадемию, получил диплом сценариста, но в кино, по его словам, пускали только своих. Алеша утверждал, что без сильной протекции в нашей стране вообще дела не делаются, тем более в литературе, не говоря уж о кино. Я держалась другого мнения и была уверена, что настоящий талант всегда пробьет себе дорогу.
? Ага, ? сказал Алеша, ? когда рак на горе свистнет!
На этой почве мы немного поссорились.
Содержание своих произведений, несмотря на мои уговоры, излагать не стал:
? Лучше потом когда-нибудь сама почитаешь.
Моих же рассказов хватило на все время путешествия ? пари выиграла я, только теперь уже не помню, в чем заключался выигрыш...
Со станции Саранск наш эшелон ушел очень быстро, и Алеша, побежавший за кипятком, в вагон не вернулся. Мы надеялись, что он вспрыгнул на ходу в какой-то другой вагон и на первой же остановке объявится. Но его не было. Клара Ефимовна, видя, как я схожу с ума, сказала:
? Он мужчина со смекалкой, не пропадет!
Я металась по вагону сама не своя, и спутники, конечно, относили мою реакцию только на счет «большого чувства к Алеше» ? а беда заключалась не только в этом. И поделиться этой бедой я ни с кем не могла. Поначалу все документы, в том числе партбилет, я ? вместе с деньгами ? хранила в кармашке беличьей муфточки, которую постоянно носила на руке. Но однажды потеряла ее. Перепугалась страшно. Вскоре пропажа как-то счастливо обнаружилась, и Алеша, узнав причину моих переживаний, переложил документы из муфточки в карман своего пиджака:
? Здесь они целее будут, ? уверенно сказал он.
И я с этим согласилась.
Потерять партбилет!
Ночь без сна, потом долгий-долгий серый день ? только стук колес да бесконечная пожухлая степь, и больше ничего. Что делать? Что предпринять? И никаких ? никаких ! ? хоть мало-мальски приемлемых вариантов! Забралась на антресоли, накрылась с головой и, кажется, задремала. Вдруг снизу ? стук в доски:
? Рая!
Пулей слетела вниз.
Алеша стоял с чайником свежего кипятка и растерянно улыбался.
Догонял он нас по крышам эшелонов, которые в то время следовали очень близко друг от друга. Пробегал по составу к голове поезда, на остановках забирался на крышу следующего... Бег его длился почти сутки.
? Что ж ты чайник не бросил?
? Жалко было, ? сказал Алеша и засмеялся.
Когда уединились на нашей антресоли, он обнял меня и сказал:
? Если б не твои документы, не психовал бы так.
Я все больше проникалась к нему каким-то особенно теплым чувством, а еще ? уважением и доверием.
Через две недели пути доползли до Куйбышева. Стояли долго: президиум ВЦСПС, прибыв на место назначения, теперь решал, где быть нам, работникам печати, ? здесь или на Урале.
Алеша куда-то надолго исчез. Вернулся растерянный: встретил знакомых из писательского эшелона, с которым должен был уехать 14 октября. Они предложили ехать с ними в Ташкент.
Из вагона вышли на улицу.
? Так в чем проблема? ? спросила я.
? Пришел посоветоваться: как быть?
— Конечно же, ехать с ними, ведь там жена, сын!
? Ты моя жена!
? Ну... если б ты так считал, то не пришел бы советоваться. А раз сомневаешься, мучаешься, лучше ехать с ними, заодно и в своих чувствах разберешься.
? Зачем так жестоко?
? Вовсе нет. В Ташкенте ты поймешь, что происходит на самом деле. Если я тебе буду нужна, всегда найдешь способ приехать.
? Но я не могу вот так ? вдруг! ? бросить тебя посреди дороги! Что подумают твои друзья?
? Ну, это дело десятое! И я прекрасно понимаю, как тяжело рвать многолетние отношения, к тому же ребенок... Поверь, я нисколько не обижусь. Но рвать придется. Потому что в любовницы не гожусь, мне нужен муж и семья. Запомни это.
Дошла до этого разговора с Алешей и увидела, как помрачнел И. В.
Замолчала.
? Ну, и какое же решение он тогда принял ? ? с неожиданным для меня интересом спросил Иван Васильевич.
Я уговаривала Алешу покинуть меня и страдала невыносимо. Хотелось выть, кричать, плакать. Но вопреки всему я решительно вбежала в вагон ? в нашем купе, слава богу, никого не было ? и лихорадочно собрала вещи Алексея. Он стоял у двери и не помогал мне. Глаза его были полны слез. Машинально взял из моих рук мешок и так застыл.
? Иди же, иди! ? торопила я его. ? Ваш эшелон может уйти!
? Не могу!
Но я заставила его идти ? довела до края платформы, поцеловала, и он, все время оглядываясь, нырнул под стоявший на путях состав. Вернулась в вагон. К счастью, он все еще был пуст: почти все ушли в город, узнав, что будем стоять до вечера. Чтобы никого не видеть, ничего не объяснять, залезла наверх. Слезы душили меня, хотелось выплакаться, но глаза оставались сухими.
Проснулась от стука колес и толчков на стыках рельсов. Было темно. Свесила голову вниз, спросила:
? Куда все же едем?
? В Свердловск! ? ответила мне из полутьмы Клара Ефимовна.
? Отлично! ? весело закричала я, и вдруг при свете коптилки ясно увидела Алешу. Подумала, что спросонья мерещится, но он поднялся и спросил:
? Выспалась?
? Ты? ? в первый момент я не знала, что сказать. Он забрался наверх и попросил:
? Не рассказывай никому, что я второй раз чуть не предал тебя!
? Хорошо, ? легко согласилась я.
Мои спутницы и Рогинский пили чай (Берлянты сошли еще в Казани), звали нас, но мы отказались. Алексей продолжал каяться:
? Прости меня, прости, я опять чуть не совершил подлость. Как я мог?!..
Он рассказал, как, заняв уже место в писательском эшелоне, услышал сигнал к отправлению и, схватив вещи, выскочил чуть ли не на ходу.
О том, что в тот момент я была очень счастлива и целовала Алешу без ума и памяти, я Ивану Васильевичу, конечно, рассказывать не стала.
Наше путешествие длилось еще почти неделю, но мы с Алешей времени не замечали...
Данный текст является ознакомительным фрагментом.