Ч. Абуталипов, Н. Алеев ВЕРНЫЙ СОЛДАТ РЕВОЛЮЦИИ

Ч. Абуталипов, Н. Алеев

ВЕРНЫЙ СОЛДАТ РЕВОЛЮЦИИ

Жизнь Абдуллы Ярмухамедова — члена большевистской партии с 1919 г., чекиста, героя гражданской войны в Туркестане, представляет собой целую книгу героической борьбы за победу Советской власти в Средней Азии.

Коммунистическая партия и Советское правительство по достоинству оценили мужество и стойкость солдата революции. Абдулла Ярмухамедов награжден тремя орденами боевого Красного Знамени и именным почетным революционным оружием — револьвером. Очень немногие в те годы были удостоены таких высоких наград.

Февральская революция 1917 г. застала А. Ярмухамедова в Каттакургане. В сентябре 1917 г. Каттакурганский Совет рабочих, солдатских и дехканских депутатов назначил его начальником милиции города, а после Октябрьской революции, с февраля 1918 г. А. Ярмухамедов — начальник милиции Митанского района. В декабре 1919 г. его избирают членом коллегии ЧК и председателем уездного ЧК. В конце 1920 г., после слияния ЧК и Особого отдела, он назначается начальником секретно-оперативного отдела, а потом — начальником политотдела.

…Лето 1922 г. Абдулла Ярмухамедов. — уполномоченный ТуркЦИКа по борьбе с басмачеством в Каттакурганском уезде, 1923 г. — заместитель народного комиссара внутренних дел Туркестанской АССР, начальник Советского отдела Политического секретариата Реввоенсовета Ферганского фронта, военный комиссар Алайской военной экспедиции; 1924 г. — уполномоченный ТуркЦИКа по борьбе с басмачеством в Западной Бухаре на территории Бухарской Народной Советской Республики, военный комиссар Кызылкумской военной экспедиции.

После национально-государственного размежевания Средней Азии А. Ярмухамедов направляется в Таджикистан, где работает членом Президиума Ревкома, народным комиссаром внутренних дел, возглавляет борьбу против басмачества в Таджикской АССР.

Народ неоднократно избирал А. Ярмухамедова в свои высшие органы власти. На III Всесоюзном съезде Советов он был избран членом ЦИК Союза ССР, на V — членом Совета национальностей ЦИК СССР, на XV Всероссийском съезде Советов — членом ВЦИК. С 1920 по 1926 г. А. Ярмухамедов был членом ТуркЦИКа, ЦИК Узбекской ССР, Таджикской АССР. С 1929 по 1938 г. — член ЦИК Казахской республики. Абдулла Ярмухамедов неоднократно избирался в республиканские и областные партийные органы.

Одна из интересных страниц в истории военных походов А. Ярмухамедова против басмаческих банд — Алайская военная экспедиция, за умелое проведение которой он был награжден боевым орденом Красного Знамени.

В 1922—1923 гг. басмачи, терпевшие одно поражение за другим, уходят в труднодоступные горные и песчаные районы, чтобы накопить новые силы и продолжить свои бандитские налеты на мирные города и кишлаки молодой Туркестанской республики. Одним из таких труднодоступных районов была горная Алайская долина, входящая в состав Киргизской ССР. Басмачи давно облюбовали ее. Именно сюда слеталось все черное воронье. К тому же в Алайской долине в то время не было советских воинских частей. Все это создавало басмачам возможность безнаказанно здесь хозяйничать.

Для ликвидации басмачества Реввоенсовет Туркестанского фронта в августе 1923 г. послал в Алайскую долину военную экспедицию, состоящую из чекистов, дружинников добровольческой милиции и приданного ей конного взвода шестого стрелкового полка второй Туркестанской дивизии. Всего в отряде насчитывалось 300 чел. при двух пулеметах. Военным комиссаром этого отряда ЦК Компартии Туркестана назначил заместителя народного комиссара внутренних дел Туркестанской АССР Абдуллу Ярмухамедова.

…Военное совещание с участием партийных и советских работников закончилось. Разработан конкретный комбинированный план разгрома басмаческих банд. Главком РККА С. С. Каменев пожелал всем успеха.

Вновь активизировавшиеся в Ферганской долине басмачи наглели с каждым днем, совершая набеги на мирные города и кишлаки. Они поджигали промышленные предприятия, уничтожали посевы, угоняли скот, терроризировали и грабили мирное население, убивали партийных и советских работников, не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей.

Штаб Ферганского фронта был переведен из Коканда в Андижан — центральный пункт района, где орудовали басмачи. В это время даже сам Андижан, за исключением привокзального района, фактически находился в их руках. Бандиты настолько обнаглели, что рискнули обстрелять поезд Главкома С. С. Каменева при посещении Андижана.

В начале мая началась операция по ликвидации басмаческих банд в Ферганской долине. Прежде всего стали очищать от басмачей город. Красноармейским частям активно помогали местные жители, которые организовывали добровольческие отряды милиции. Уже через месяц-полтора эти отряды насчитывали более тысячи вооруженных всадников.

Совместными усилиями частей регулярной Красной Армии и добровольческой милиции к концу июля басмаческие банды были разгромлены. В боях было убито и взято в плен около 1700 бандитов.

План окончательного разгрома басмачей в Алайской долине состоял в том, чтобы нанести комбинированный удар в двух направлениях — со стороны Восточной Бухары на Гарм и Каратегин и со стороны Ферганы на Алай — чтобы зажать банды в тиски, не дать им возможности вырваться из капкана и уклониться от удара красных частей.

Для осуществления этого плана Реввоенсовет Ферганского фронта издал приказ о создании двух экспедиционных отрядов, ответственным руководителем и военным комиссаром одного из которых был назначен Абдулла Ярмухамедов, а командиром отряда — Иван Федорович Маликов.

Задача Каратегинского экспедиционного отряда заключалась в уничтожении банды курбаши Фузаила Максума. На Алайскую военную экспедицию возлагалось также пройти через Гульчинскую крепость по р. Гульче-Суфикурган через перевал Хатунарт, начать-наступление с Верхнего Алтая, по мере занятия горных перевалов укрепить их пикетами, чтобы не дать возможности уйти из долины основным силам басмачей — бандам курбашей Тахтамата, Манаса и Нурмата. На восток бандиты отступить не могли, ибо путь им преграждал непроходимый Заалайский хребет, на юг тоже — там находился Каратегинский экспедиционный отряд. Басмачи волей-неволей должны были принять бой с красноармейскими частями.

Отряд под командованием И. Ф. Маликова и А. Ярмухамедова должен был выступить утром 3 августа 1923 г. из Оша.

В ночь перед выступлением Абдулла долго не мог уснуть. Все думал о будущих боях, мысленно старался представить весь путь, который надо пройти отряду, думал о том, каждый ли боец понял свою задачу, уяснили ли участники экспедиции всю ответственность предстоящего похода. Глубоко за полночь, наконец, задремал…

Проснулся от гогота стаи диких гусей, крик которых напоминал скрип телеги. Птицы летели низко над многочисленными, уже начинающими желтеть предгорными холмами.

Абдулла, поеживаясь от утренней свежести, долго смотрел в окно. Горы, горы, бесчисленные мелкие озера, образовавшиеся еще весной после разливов рек. Вершины величественных гор покрыты вечными снегами. Привольный, богатый, необыкновенный край. В воздухе слышится унылый крик гусиной стаи; кому охота покидать такие места…

И работать бы народу, который вздохнул наконец полной грудью при новой, Советской власти. Да нет, шакалы-басмачи не дают покоя, вконец разорили этот сказочный край, который природа одарила всем, чтобы люди жили счастливо. И от этой мысли еще большей ненавистью к бандитам проникся комиссар.

— Пора кончать с этой сволочью, — сказал вслух Абдулла и стал одеваться…

Отряд вытянулся длинной цепочкой по два всадника в ряд. К 14-му августа, имея по пути несколько мелких стычек с дозорами из банды Тахтамата и Нурмата, он достиг Дараут-Кургана. Здесь намечался последний привал. Надо было сформировать отдельные гарнизоны по 30—40 сабель, закрепить за ними районы действия, создать несколько так называемых летучих отрядов и начать преследование басмачей.

Жители Алайской долины, прятавшиеся до сих пор в горных ущельях, стали постепенно спускаться в долину и группироваться вокруг гарнизонов, видя в них своих защитников. Они всячески помогали красноармейцам, доставляя им продовольствие, фураж. Отдельные жители изъявляли желание идти вместе с бойцами в дозор, быть проводниками.

Рано утром 15-го августа дозорные отряда недалеко от стоянки экспедиции задержали подозрительного всадника без оружия. Он назвался жителем Андижанского уезда. На вопрос, куда он едет, тот ответил, что возвращается из Каратегина после продажи баранов. Дозорные все нее решили привести его в штаб.

Один из бойцов отряда, доброволец киргизской милиции, увидев около штаба задержанного, сразу признал в нем родного брата кровожадного курбаши Курширмата — Рузымата.

Допрашивал Рузымата комиссар. Бандит, конечно, стал все отрицать, говорил, что он-де бедный дехканин, что его с кем-то путают… Тогда комиссар приказал дозорным, которые привели басмача, вернуться на место ареста бандита и тщательно осмотреть местность.

— Не может быть, чтобы Рузымат ехал просто так, — ответил Абдулла на немой вопрос Ивана Федоровича. — Чувствую, он что-то должен был везти с собой, может быть, очень важное. И не случайно он без оружия. Так, мол, безопаснее. А ты как думаешь, командир?

— Согласен с тобой, Абдулла.

Предположения комиссара оправдались. Не прошло и часа, как бойцы вернулись с пачкой бумаг и писем.

— Где нашли? — обратился к ним комиссар.

— Недалеко от места, где его задержали, — ответил молодой милиционер-узбек. — Трава там густая, смотрю — лежит вот этот сверток. Продолжили поиски, но больше ничего не нашли.

— Ну, молодцы! Спасибо! Можете идти отдыхать.

— Есть, товарищ комиссар!

Письма оказались от сбежавшего в Афганистан Курширмата. Адресованы они были Ферганскому курбаши Казакбаю и другим главарям басмаческих шаек. В одном из них Курширмат писал Казакбаю, что необходимо все усилия приложить к тому, чтобы продержаться несколько месяцев. В скором времени он с помощью эмира бухарского и афганского правительства с несколькими сотнями джигитов сам прибудет в Фергану. Уже недалеко то время, успокаивал он своих «друзей», когда Англия объявит войну Советам, и мы вместе, с помощью аллаха, разобьем гяуров, восстановим старые порядки.

— Вот, подлец! — воскликнул комиссар. — До сих пор надеется на что-то! Неужели он еще не понял, что песенка его давно уже спета! Подвернулся бы он сейчас нам, мы бы показали ему Англию!

Пойманного брата Курширмата решили тут же отправить под усиленной охраной в Андижан в Особый отдел 2-й стрелковой дивизии. Письма были отосланы туда же.

— Павел Михайлович Богомолов, начальник военно-агентурной разведки дивизии, разберется, что к чему, — думал комиссар, вспоминая об этом умном чекисте, не раз успешно разгадывавшем сложные ребусы противника.

Операция продолжалась. Тиски вокруг басмачей сжимались все крепче. Бандиты метались, словно загнанные волки, но тщетны были их усилия; все горные перевалы были намертво закрыты. И однако вступить в открытый бой с отрядом басмачи не решались.

26 августа один из летучих отрядов экспедиции во главе с комиссаром неожиданно нарвался на шайку Тахтамата и Манаса на перевале у местечка Кичик-Карамых. «На ловца и зверь бежит», — радостно подумал Абдулла. Застигнутые врасплох басмачи вынуждены были принять бой. Завязалась перестрелка.

Рассчитывая, что бой будет идти по крайней мере часа полтора-два, комиссар отобрал из отряда 25 бойцов, назначил старшего и послал эту группу в обход, чтобы отрезать бандитам отступление.

Басмачи не заметили, как разделился отряд. Они ожесточенно продолжали отстреливаться.

Абдулла с тревогой смотрел то на небо, которое медленно, но настойчиво обволакивалось тяжелыми черными тучами, то на часы. «Успеют ли наши?» — беспокоился он. Идти в решительное наступление комиссар не спешил: знал, что басмачи, как трусливые шакалы, сразу побегут, а догнать их они не смогут — кони устали, да и бойцы почти двое суток не слезали с седел. Другое дело, когда наши закроют выход, тогда бандитам конец.

Но что это? Дождь… Мало того — надвигался еще и густой туман.

— Вот не везет! — подумал комиссар. — Ждать больше нельзя.

Удар отряда был неожиданным, но все же бо?льшая часть басмачей успела бежать.

Потерь в отряде не было. Только один боец получил легкое ранение в ногу. Семь басмачей были убиты, двое захвачены в плен, в том числе и сам курбаши Манас.

Дождавшись группы бойцов, посланной в обход, отряд к вечеру спустился в долину и в местечке Катта-Карамых остановился на ночевку.

В кишлаке было пусто. Сразу видно, что здесь недавно хозяйничали басмачи. Местные жители, видимо, скрывались где-то в горах.

Расставив посты, устроив бойцов на отдых, Абдулла решил допросить пленного. Тот охотно рассказал, что Тахтамат далеко не может уйти, ибо несколько дней назад они вступили в перестрелку с отрядом из Каратегинской экспедиции, а потому единственное место, где может скрываться курбаши, — местечко Бок-Баш, что неподалеку от пика генерала Кауфмана. Абдулла решил утром направиться туда по свежим следам.

На другой день после шести часов безрезультатных поисков отряд остановился в одном киргизском ауле в Бокбашском районе. На фоне ярко-синего неба отчетливой белизной сверкали заснеженные вершины хребта. Любуясь величественной панорамой, комиссар устало присел на камень.

— Кажется, обманул меня плененный басмач, — подумал Абдулла. — Надо еще раз его допросить, потом подумаем, что делать дальше.

— Комиссар! Где комиссар? — раздался вдруг чей-то голос.

— В чем дело? — поднялся Абдулла и направился к группе бойцов, остановившихся около кибитки на окраине аула.

— Да вот товарищ Медведь, фотограф отряда, пленного привел.

В самом деле, перед красноармейцами, понуро опустив голову, сидел связанный басмач. Рядом с ним, смущенно переминаясь с ноги на ногу, весь красный от волнения стоял фотограф Матвей Зиновьевич Медведь. В свое время он напросился в экспедицию, чтобы запечатлеть для потомков разгром басмачей на пленку. С первых дней экспедиции он был ее участником.

— Это правда? — спросил комиссар Матвея Зиновьевича.

— Да, — все еще волнуясь, ответил фотограф.

— Как же это произошло? И где вы его взяли?

— Тут, недалеко, товарищ комиссар. Залюбовался я здешними местами. Думаю, до чего красивые! Решил сфотографировать пик Кауфмана. Только поставил треножник, прикрутил свою машинку, стал наводить на пик. И что за черт! Вижу в объективе эту морду, — кивнул он в сторону басмача, — с поднятыми руками. Сперва даже не понял…

Оглушительный взрыв смеха оборвал рассказ фотографа. Смеялись долго. Почти весь отряд собрался к домику.

— Вы были без оружия? — спросил Абдулла фотографа.

— На этот раз, я, как назло, не взял карабина, товарищ комиссар, — ответил Медведь. — Думал, что ведь совсем близко от отряда, обойдусь. Кто знал!

— В другой раз прошу без оружия ни на шаг от отряда. Может случиться неприятность. Хорошо, что так все обошлось. Ведь не каждый басмач примет ваш фотоаппарат за новый вид оружия.

— Слушаюсь, товарищ комиссар!

Допрошенный пленный сообщил, что шайка Тахтамата находится совсем рядом. Абдулла тотчас отменил отдых. Столь благоприятного момента для разгрома шайки трудно было найти. Через пять минут отряд выступил.

Басмачи никак не ожидали удара отряда А. Ярмухамедова. Он был настолько внезапным и сокрушительным, что бандиты не успели произвести ни одного выстрела. Вся шайка во главе с курбаши Тахтаматом была взята в плен.

К концу сентября вся Алайская долина была очищена от басмачей…