Глава XVII
Глава XVII
Ничто в Донецке не говорило о том, что это столица государства, сражающегося за своё выживание. Толпы людей на улицах, забитые машинами дороги, открытые магазины и рестораны, трамваи и троллейбусы. В общем, жизнь бьёт ключом. И то, что совсем скоро она начнёт бить этим ключом по головам, вроде бы никого особо не заботило. Ну, оптимизм — это хорошо. Наверное.
Сначала заехали в госпиталь, навестить Скифа. Госпиталь Донецка, конечно, не чета лисичанскому. Большая территория, многоэтажные здания, толпы народа. Наверное, и оборудование тут получше. Интересно, а осколки тут вытащить могут? Надо будет поинтересоваться… Скифа нашли вполне бодрым, одну операцию ему сделали и должны были делать ещё одну. Как я понял, осколок раздробил часть нижней челюсти, и теперь её собирали обратно. Приятной неожиданностью стало то, что тут же лежал и Кастет. Пули из рук и шеи ему уже вытащили, но двигаться нашему главному разведчику явно было ещё сложновато. Скиф подтвердил, что у Барса нас уже ждут, мы ещё раз обнялись, пожелали ему и Кастету скорейшего выздоровления и поехали на базу Барса.
Ехать оказалось не так далеко. Вообще, Донецк достаточно компактный город. Сворачиваем на тихую, застроенную довоенными (на вид, во всяком случае) двухэтажными домами улицу, спускаемся по ней немного. Останавливаемся у белого одноэтажного здания офисного вида, отделённого от дороги широким газоном и заборчиком по колено высотой. Вход закрыт высокой стеной из мешков с песком, в которой оставлены бойницы. На стенах красные трафаретные надписи «БАТАЛЬОН ВОСТОК». Мдяяя… Приплыли. Что-то Скиф забыл упомянуть такую незначительную подробность. Тут же вроде как Ходаковский командует. Так сказать, официальный представитель Ахметова во всей здешней движухе. Человек-подстава. Настроение не то чтоб рухнуло, но как-то ощутимо просело. Ладно, будем посмотреть. Если что — сдам выданный по выписке из госпиталя РПК и куда-нибудь прибьюсь. Опыт уже есть, возьмут. В принципе, наверное, если что — договорюсь с Угрюмым и выкуплю РПК. Штука в хозяйстве нужная.
А вот и встречающие в единственном лице — невысокий, но явно спортивный бородатый мужик лет сорока, с отчётливой примесью каких-то южных кровей. Представляется: «Варан!» Пообщались, он вкратце обрисовал нам ситуацию. Оказывается, не всё так плохо, как нарисовало моё неуёмное воображение при виде красного трафарета. В здании базировались как небольшой отряд «востоковцев», собиравшихся вскоре куда-то съезжать, так и подразделение Барса. Вернее, часть его подразделения, остальные были на какой-то другой базе. Сам же Барс замыкался напрямую на Бородая (хотя, судя по интонации Варана, ни фига он и Бородаю не подчинялся) и к Ходаковскому никаким боком отношения не имел. Слава Ктулху. Вообще, Варан мне понравился. Очень толковый и опытный человек, по нему видно. Воевал в Чечне, и не только там. Раньше занимался организацией охраны руководства ДНР (он профессиональный телохранитель), но затем не вынесла душа поэта, и ушёл в диверсанты (и контрдиверсанты). И с чувством юмора тоже всё в порядке. Эмоционален, ну да южанам это свойственно.
— А что вообще за подразделение у Барса?
— Разведрота, совмещённая с Генпрокуратурой. Или наоборот, в зависимости от ситуации.
— Офигеть. В прокуратуре я ещё не работал. И вообще прокуроров очень не люблю. Где-то на уровне педофилов и борцов за моральный облик других людей.
— Да не парься. Не факт, что вас тут оставят, тут вроде группа шла из-за ленточки к Барсу в пополнение, но их пока на Саур-Могилу бросили, там сейчас тяжко. Может, перекантуетесь пару дней, и вас тоже туда. Или ещё куда-нибудь. Да и вообще — гражданская война, становление государства, бардак кругом. Парень ты вроде умный, ещё и не только в прокуратуре успеешь поработать.
Ну, и то верно. Ладно, лучше уж в прокуратуре (тем более, если она заодно и разведрота), чем у Ходаковского, так что грех жаловаться пока. Опять же, по идее, такие подразделения, как Генпрокуратура, должны любой властью снабжаться в первую очередь. Что радует. Глядишь, оружие не особо ржавое дадут хотя бы.
Для обитания нам отвели часть большой комнаты, где уже стояло несколько двухъярусных коек (занятых, разумеется). На нас коек не хватило, ну да не беда — матрасы дали, так что можно и на полу. Лето же вроде как, юга. Да и вообще, после ямпольских окопов — просто царские условия.
Обитатели коек все были на выездах, кроме одного колоритного персонажа с позывным Дед. Мужику шестьдесят семь лет, но таких, как я, пятерых может в узел завязать, не особо напрягаясь. Бывший начфиз полка ВДВ. Афган, Приднестровье, Босния. Ещё один человек войны, в общем. У них с Угрюмым даже какие-то общие знакомые по Приднестровью и Боснии нашлись, хоть лично они там и не встречались. Экипирован весьма прилично, видно, что финансово не бедствует. Как я узнал несколько позднее, на жизнь, кроме военной пенсии, Васильич (Дед как-то не прижилось) зарабатывал любительской археологией, так скажем. Т. е. поисками монет, орденов и тому подобного. Узнал же я это (и многое другое, даже не особо мне интересное) благодаря единственному недостатку ветерана — неостановимой, я бы даже сказал, неумолимой разговорчивости. Такое впечатление, что тишина продолжительностью свыше пяти минут причиняла ему физические страдания. Честно говоря, меня, как человека не особо общительного, иногда это реально напрягало. Хотя в целом, безусловно, Васильич — отличный мужик.
Вечером и следующим утром подтянулись и остальные обитатели «прокурорской» половины базы — Волчок, Босяк, Лопатник, Космос, Вол, Лесник, Кабан, Седой, Кащей, Маньяк и Писарь. В основном (хоть и не все) ребята были с Крыма. Участвовали там в свержении украинской власти, ну а после того, как всё прошло неожиданно гладко, им стало скучно переквалифицироваться в «добровольный ВОХР» вместе с остальной крымской Самообороной, и они подались в Донбасс, помогать и ему бороться за свободу. Тут, увы, события развивались куда как жёстче, кто-то из крымчан поехал домой, но большинство остались. Вообще, надо сказать, вклад Крыма в поддержку Восстания очень велик, особенно на первых, самых трудных этапах. По моим наблюдениям, не меньше четверти всех добровольцев из России были крымчанами. Неплохой показатель того, какие воспоминания остались у жителей Крыма о двадцати трёх годах украинской оккупации.
Сам Барс оказался спокойным (хоть и взрывным иногда), адекватным мужиком слегка восточной внешности (татарин, как выяснилось). Был в Афгане. Впечатление произвёл достаточно благоприятное, хотя, не скрою, шутки среди нас на тему особенностей этнического состава органов власти что на Украине, что в Новороссии имели место быть. Впрочем, если сравнивать с Украиной, где в результате националистической революции во главе государства встали три потомка богоизбранного народа, Новороссии ещё есть куда падать. Заместителями по прокурорским делам у Барса (он же Равиль) были Николаич и Борисыч — тоже на удивление нормальные и адекватные для юристов люди. Замом по военной части — тихий, умный и спокойный, как удав, крепыш с позывным Амид. Один из тех людей, на которых смотришь и видишь надпись «Волкодав» на лбу.
Питание, к счастью, было вполне на уровне. В здании имелась кухня, готовил гражданский повар из местных, причём готовил реально так, что народ от кухни за уши было не оттащить. С помывкой похуже — во дворе из шланга, вода только холодная. Впрочем, лето на дворе, можно и так. Мелкой стиркой занимались сами, с тем же шлангом и тазиком, вещи побольше отдавали местным жителям постирать дома в машинке, благо готовых помочь хватало — регулярно кто-то подходил к базе и интересовался, не нужно ли чего.
Несколько дней прошли в безделье. Единственным любопытным событием стал выбор позывного Лёхе. Дело оказалось неожиданно трудным и не на шутку всех захватило. Трудным не потому, что он человек без каких-либо выделяющихся черт или со скучной биографией, а скорее наоборот, из-за его колоритности. В итоге остановились на Бетховене.
Надо сказать, что за всеми этими событиями я как-то слегка подзабил на состояние своей спины. Последний раз мне перевязку делала медсестра казаков в Лисичанске, сказала, что вроде бы всё подсохло и начинает затягиваться, на чём я и успокоился. Напрасно, как выяснилось. Утром двадцать девятого я почувствовал, что со спиной что-то не так. Самому в зеркало видно было плохо, так что попросил Москита поглядеть. Получив от него мычание в духе «Как-то хреново выглядит», задумался, что делать. В итоге пошёл к Угрюмому, чтоб меня отвезли в госпиталь. Тот, кстати, всю неделю жаловался на сильные головные боли, так что я заодно и его уговорил съездить, провериться на контузию.
В госпитале дежурный врач, едва глянув на мою спину, сказал, что рана загноилась и надо будет её почистить, а потом ещё несколько дней пройти курс антибиотиков. Заодно пообещал, что меня посмотрит их главный специалист по вытаскиванию осколков, уже порядком набивший руку в этом деле. Угрюмого осматривали дольше, в итоге сообщили, что взрывной волной его тряхануло хорошо и не раз. Был бы мозг, может, и помер бы уже, а так полежит недельку под капельницами и будет как новенький.
Утро. Подъём. Плетусь в умывальник. Чай. Поваляться на кровати. Завтрак. Поваляться на кровати. Чай. Перевязка. Чай. Блин, скоро из ушей уже этот чай польётся. Без Интернета наверное повесился бы уже. По ночам пару раз ставили в караул, как выздоравливающего, госпиталь охранять. Хоть какое-то развлечение. Скорее бы выписаться. Нескольких ребят с Ямполя тут встретил, тоже лечатся, включая двоих беркутовцев. Обменялись впечатлениями и воспоминаниями.
К специалисту по доставанию осколков меня и в самом деле свозили. Какая-то платная клиника, с хорошим оборудованием, осколки и пули ополченцам доставали бесплатно. Добровольно, что характерно. Хирург просветил мне ногу и спину на каком-то хитром оборудовании, сказал, что осколки маленькие, несколько миллиметров в диаметре, и вытаскивать их не стоит. Тот, что в спине, зашёл за какой-то там отросток позвоночника, не задев его. Тот, что в ноге, просто засел глубоко в мышце, почти у кости. Каналы успели зарасти, и теперь придётся всё расковыривать, если доставать эти приветы от укроармии. Ну, не стоит, так не стоит. Медицине виднее.
Спина и в самом деле за несколько дней ощутимо зажила, и рана на ней наконец-то покрылась плотной корочкой. Стала жутко чесаться, правда, но это хорошо — значит, выздоравливает. Выписываюсь с чувством облегчения. Всё-таки человек я довольно активный, и неделями валяться на койке, с периодичностью в час устраивая набеги на электрочайник, мне не по душе.
Пока я доблестно пролёживал больничную койку насквозь, на базе произошли некоторые изменения. Группа с Саур-Могилы наконец-то прибыла. Повоевать на Саурке они успели весьма неплохо, настолько неплохо, что тамошнее командование очень не хотело их отпускать, из-за чего, собственно, они и задержались. Молодые ребята, добровольцы из России, от Калининграда до Камчатки. Несколько выделялся на общем фоне их снайпер с позывным Тайфун. Доброволец-якут, невысокий, жилистый, с топориком и сюрикэнами на разгрузке. Произносил примерно три слова в два дня. Крайне колоритная личность. Старшим (группы и по возрасту, ему под сороковник) был Печенег — здоровенный, обстоятельный спецназовец с чеченским опытом. Вполне разумный и адекватный человек, мы с ним неплохо ладили в дальнейшем. Правда, была у него привычка иногда забывать, что тут добровольцы, а не срочники, ну да это дело его и его подразделения. «Печенеговцы» пока расположились во дворе под навесом, в ожидании убытия «востоковцев», кои уже который день должны были завтра съехать.
Понемногу пошли выезды на задания. Охраняли какие-то встречи командования и руководства, сопроводили пару колонн на ленту и обратно (один раз попав при этом под миномётный обстрел, к счастью, без потерь). Затем Барс с Амидом убыли за ленту, и срок их возвращения откладывался до тех пор, пока само возвращение не стало выглядеть как весьма призрачная вероятность. После этого началась работа, более соответствующая чему-то прокурорскому в моём представлении. Несколько раз выезжали для арестов. То ополченец напьётся и начнёт палить в воздух по привидевшимся самолётам, то местная гопота по квартирам уехавших от войны шарится, то украинских диверсантов и миномётчиков ищем. Приходилось и залы игровые закрывать, с разбиванием автоматов. Нашли, мля, время с игровым бизнесом бороться, идиоты. Лучше бы наоборот, разрешили его в любых формах, не забывая про налогообложение. Не, не зря я не люблю борцов за чужой моральный облик наравне с педофилами. При закрытии залов, кстати, весьма забавно было наблюдать немедленно приезжающих пузатых товарищей откуда-то из Закавказья, настойчиво сующих телефоны с просьбой «поговорить, просто поговорить, уважаемый человек там, да». После случайного падения телефона на асфальт с последующими извинениями и предложениями проехать в прокуратуру, дабы оттуда позвонить «уважаемым людям», обычно испарялись. Два раза по такому же поводу приезжали бодрые ребята из «Оплота», все из себя в зеркальных очках и разнообразном тактическом обвесе. Выглядело примерно так:
— Что здесь происходит!?
— Здравствуйте. Я — сотрудник Генеральной Прокуратуры ДНР (фамилия). Здесь производятся следственные действия по факту осуществления незаконной игровой деятельности. А Вы, простите, по какому вопросу? И, собственно, откуда будете?
— А… мы…вот, «Оплот»… нам сигнал поступил, что…. Э-э… аптеку здесь грабят! Вон аптека рядом, видите?!
— Да, вижу. Похоже, ложный вызов. Какой-то излишне бдительный гражданин ошибся.
— Ага, наверное… Ну, ладно, раз всё в порядке, мы поедем!
— До свидания.
Клоуны, блин. В общем, не могу сказать, что было скучно, но и явно не для того я сюда ехал, променяв дом на берегу океана на матрас на полу. На передовую, честно скажу, особо не хотелось. Не, если приказ есть — не вопрос. Но вот так, чтоб попроситься самому: «Отправьте меня туда, где погорячее!» — как-то не тянет. Возможный выход из гнетущей ситуации представился в ходе очередной беседы с Вараном. Он, послушав о моём извилистом прошлом, сообщил, что его знакомый по имени Леонид заведует в настоящий момент всеми финансами ДНР и испытывает сильнейший кадровый голод. И я вроде бы весьма бы ему пригодился. Я сильно не ломался и с благодарностью принял предложение позвонить Леониду и договориться о встрече.
