Под тенью паучьей свастики
Под тенью паучьей свастики
Еще до войны против СССР Гитлер и его банда выработали человеконенавистнические моральные и правовые «нормы», которые затем в форме приказов, распоряжений, памяток, заповедей внушались в сознание тысячам убийц, посылаемых на восток.
Под предлогом борьбы с непокорными и партизанским движением гитлеровцы чинили массовые репрессии против мирного населения оккупированных районов нашей страны.
В декабре 1941 года Гитлер через верховное командование вооруженными силами передал войскам преступную директиву, согласно которой они «имеют право и обязаны применять в этой борьбе любые средства без ограничения также против женщин и детей, если это только способствует успеху».[1]
Оккупанты, начиная от солдата и кончая генералом, многочисленные гитлеровские чиновники, хозяйничавшие на захваченной территории, имели при себе книжки под названием «12 заповедей поведения немцев на Востоке и их обращения с русскими». Шестая заповедь, например, гласила: «Ввиду того, что вновь присоединенные территории должны быть надолго закреплены за Германией и Европой… вы должны уяснить себе, что вы на целые столетия являетесь представителями великой Германии и знаменосцами национал-социалистической революции и новой Европы. Поэтому вы должны с сознанием своего достоинства проводить самые жестокие и самые беспощадные мероприятия, которых потребует от вас государство».[2]
И гитлеровцы усердствовали. В Витебской области устанавливали «новый порядок» полицейский полк под командованием фашистского палача полковника Гуттена, разведывательные и карательные подразделения абвер-113, абвергруппы 210 и 318, СД-9, ГФП-703, ГФП-723 Орша, ГФП-724 Полоцк, ортскомендатуры, отдел 1-ц 3-й танковой армии и до 6 охранных дивизий.
Фашистские захватчики постарались уничтожить все, что напоминало советским людям об их социалистических завоеваниях, советском образе жизни. Были созданы районные, городские и волостные управы, с помощью которых гитлеровцы стремились закабалить народ, утвердить ненавистный советским людям оккупационный режим. На должности бургомистров подбирались изменники и другие антисоветские элементы. Витебскую городскую управу, в частности, возглавил ярый враг нашей Родины, фашистский прихлебатель В. Ф. Родько, привезенный в немецком обозе. Из числа бывших кулаков и уголовников подбирались старосты в деревнях. Следует отметить, что при комплектовании «органов самоуправления» оккупанты встретились с немалыми трудностями. Не так уж много находилось людей, которые добровольно шли в услужение к врагу. Фашистам нередко приходилось назначать на должности бургомистров и старост первых попавшихся лиц, заставлять их выполнять служебные обязанности под угрозой наказания или отправки в Германию.
Оккупанты создали в городах и райцентрах области ортскомендатуры, которые проводили в жизнь экономические и политические мероприятия, разработанные в Берлине, осуществляли карательные функции против населения, вели борьбу с партизанами и подпольщиками. Комендатуры опирались на воинские и полицейские гарнизоны, расположенные в городах, во многих поселках и деревнях. Для координации работы местных органов были созданы фельдкомендатуры с соответствующими отделами. Действовала и земельная управа, занимавшаяся изъятием у крестьян сельскохозяйственных продуктов для фашистской Германии. Вся полнота власти на территории области принадлежала командирам охранных дивизий, дислоцировавшихся здесь.
Оккупанты стремились держать население в страхе и покорности. В городах был установлен комендантский час. Приезжие могли ночевать в городе только с разрешения полиции. Вход в город и выход из него разрешался только по пропускам комендатур. Такая же система пропусков существовала и для передвижения в сельской местности.
Все взрослые жители городов должны были иметь паспорта с отметкой полиции и обязательно состоять на учете на бирже труда. Паспорта периодически проверялись, причем каждый раз ставилась отметка «Проверено». Без такой отметки паспорт считался недействительным, и его владелец задерживался. По ночам часто устраивались облавы и проверки. Вооруженные солдаты, полицейские и жандармы врывались в дома, проверяли документы, осматривали жилье и дворы. Всех подозрительных арестовывали. Днем массовые облавы и проверки производились на улицах, базарах и в общественных местах. Задержанных советских граждан бросали в застенки, откуда многие не возвращались.
В городах и райцентрах области оккупанты создали гетто, куда согнали тысячи евреев. Все их обитатели после вымогательств и издевательств были расстреляны.
Особую ненависть питали гитлеровцы к коммунистам и комсомольцам. Фашисты хорошо знали, что им никогда не удастся сломить волю бойцов партии, заставить их отказаться от борьбы. Захватчики смертельно боялись верных советских патриотов, объявили их врагами германского государства и поставили перед собой преступную цель физически всех истребить. Фашисты хватали не только коммунистов и комсомольцев, но и передовых беспартийных рабочих, крестьян, интеллигентов. В Витебске, Орше, Полоцке и районных центрах в тюрьмах и за колючей проволокой под открытым небом томились в концлагерях тысячи советских военнопленных и гражданских лиц. Сотни из них ежедневно умирали от пыток, голода, холода, болезней и побоев.
В Витебске, Полоцке, поселке Дретунь, многих райцентрах фашисты установили виселицы. К месту казни под силой оружия сгоняли население. Казненных патриотов подолгу не разрешали снимать и хоронить. В своих изуверствах гитлеровцы дошли до того, что заменили веревки, которые они посчитали слишком «легким» орудием казни, на железные крючки. Людей подвешивали на эти крючки, и приговоренные к казни умирали медленно, в страшных мучениях.
Фашисты лишили население оккупированных районов всяких прав. В приказах гитлеровских комендантов Витебска и районов от жителей требовалось: выдавать коммунистов, сдать всю коммунистическую литературу, радиоприемники, велосипеды, зарегистрировать и сдать все «излишки» продовольствия, заявлять о всех лицах, останавливающихся на ночлег и ищущих приют. За невыполнение приказов граждане подлежали строгим наказаниям по законам военного времени. Военные и земельные оккупационные власти издали приказы и распоряжения о мерах по сохранению имущества колхозов и совхозов, боясь, что крестьяне, ненавидящие оккупантов, станут уничтожать посевы, запасы зерна, скот и другое общественное имущество. В частности, в распоряжении Озерищенской районной управы и постановлении Витебской окружной управы, изданных в июле 1941 года, требовалось:
«Во всех колхозах строго соблюдать трудовую дисциплину, ранее утвержденные общими собраниями правила внутреннего распорядка и нормы выработки.
На работу выходить всем безоговорочно, в том числе служащим, единоличникам, беженцам, и работать доброкачественно…
Подготовку почвы к весеннему севу и проведение осеннего сева производить строго коллективно.
Распределение всего собранного урожая 1941 года производить только по выработанным трудодням, о чем будет дано отдельное распоряжение.
Лиц, нарушивших данное распоряжение, начальнику полицейского управления арестовывать для направления на тяжелые работы в Германию, а с расхитителями имущества поступать по приказу № 1 от 25 июля 1941 года».
Враг хотел забрать все себе. Население облагалось всевозможными денежными, а жители деревни и натуральными налогами, за неуплату которых виновных наказывали штрафами и арестами.
Население, особенно городское, бедствовало. Те, кто не работал на предприятиях и в учреждениях, обслуживавших немцев, не получали никакого продовольствия. А работавшие на этих предприятиях получали небольшой паек лишь для себя, на иждивенцев продовольствие, как правило, не выдавалось.
Рабочие и служащие получали в день около одной марки, а килограмм хлеба стоил на рынке 10 марок. В городах царил голод. Населению не оказывалось медицинской помощи. Всюду свирепствовали брюшной и сыпной тиф, туберкулез и другие болезни.
Оккупанты хотели голодом заставить жителей городов покинуть родные места и «добровольно» уехать на работу в Германию.
Когда наступили холода, немецкие генералы поняли, что их войска на восточном фронте не подготовлены к зиме. Поэтому было приказано отнимать у населения оккупированных областей теплую одежду и обувь. В приложении к специальному приказу оперативного отдела генерального штаба за № 47761/41 указывалось, что необходимо путем принудительного обложения населения захваченных областей любыми способами добывать одежду.
Во исполнение этой директивы в приказе № 27 по Суражской районной управе от 29 декабря 1941 года волостным старостам предписывалось произвести сбор зимней одежды и обуви, в том числе шерстяных и меховых перчаток, меховых курток, жилетов и шапок, ватных курток и брюк, шерстяных шарфов, меховых и валеных сапог, спальных мешков. Сбор требовалось провести таким образом, чтобы изъять у населения возможно большее количество теплых вещей. О каждом жителе, имевшем лишнюю одежду, но не желавшем сдать ее, необходимо было сообщить в управу. Устанавливался точный срок исполнения — 5 января 1942 года.
Подобные приказы издавали и другие районные управы. Фашисты врывались в деревни, обыскивали дома и забирали все, что им попадалось под руку.
Оккупанты грабили население как хотели. Они штрафовали жителей, отбирали у них имущество, приговаривали к принудительным работам. Например, за то, что жительница Чернецкой волости Лиозненского района Е. И. Агеева попыталась заготовить в лесу немного дров, ее оштрафовали на 1248 рублей. Штрафы были наложены также на жителей этого района Марию Кухту, М. И. Альшанникова, С. Я. Печенкина и других. Если у людей не было денег заплатить штрафы, то фашисты забирали имущество.
Наряду с жестокими репрессиями гитлеровцы пустили в ход все виды лживой пропаганды. Для распространения фашистской идеологии применялись радио, кино, газеты, плакаты, листовки, выступления пропагандистов. Особенно восхвалялись могущество гитлеровской Германии и непобедимость немецкой армии. В городах и райцентрах вывешивались карты с обозначением линии фронта, у которых «комментаторы» твердили о скором разгроме Красной Армии. В Витебске и других городах выпускались фашистские газеты. В областном центре сначала выходила один раз в неделю газета «Белорусское слово». Позже вместо нее стала выходить два раза в неделю газета «Новый путь» тиражом в 20 тысяч экземпляров. В область завозились в значительном количестве фашистские и националистические периодические издания из Минска, Смоленска и других городов. Распространялись, в частности, газеты «Новая Европа», «Заря», «Колокол», журналы «Бич», «Новая жизнь», «Люба», «Сигнал», «Доброволец». Весь этот фашистский мусор попадал через комендатуры и районные управы в города и деревни. В Витебске в целях антисоветской пропаганды был создан так называемый дом культурно-просветительной работы.
Политическую работу среди населения организовывали и вели отделы культуры городских и районных управ, а в областном центре, кроме того, позже действовали роты пропаганды.
Гитлеровские газеты и журналы, радио, разного рода пропагандисты из бывших белогвардейцев, предательского националистического отребья изощрились в клевете на нашу страну, Коммунистическую партию, Советскую власть. Немцы и их прихвостни на каждом углу кричали, что Красная Армия теряет боеспособность и скоро будет разбита, что вот-вот будет взята большевистская столица Москва. Оккупанты посылали в деревни и на поля к работающим крестьянам своих агентов под видом освобожденных из плена красноармейцев, которые рассказывали об успехах немецкой армии, разгроме наших частей. Осенью 1941 года на железнодорожных вокзалах Орши и Витебска появились объявления о продаже в скором времени билетов на проезд в Москву и Ленинград.
Гитлеровцы пустились и на такой трюк: стали утверждать, что, мол, они ведут войну не против советского народа, а против коммунистов, призывали население выдавать полиции членов партии и тогда, дескать, быстрее закончится война. В памятке для войск, в которой излагались правила обращения с русскими, говорилось: «Русский привык быть в зависимости от человека выше его стоящего… Постоянно в разговорах с русскими подчеркивайте различие между русскими и большевиками, так как убежденные большевики составляют только небольшую часть населения Советского Союза. Указывайте русскому на ценность отмежевания от большевиков!».[3]
Чтобы расположить к себе население, особенно крестьян, фашисты шумели о намечавшейся земельной реформе, о ее принципе «свое хозяйство на своей земле». Они прибегали к самой отъявленной лжи, лишь бы очернить колхозный строй. Гитлеровцы рассчитывали, что «реформа» возродит у крестьян частнособственнические пережитки, привяжет к своему наделу земли и противопоставит их Советской власти.
Оккупанты переименовали колхозы в сельские общины — «общие дворы», включили их в систему германской военной экономики и подчинили оккупационным военным властям. Это была не смена вывески, а коренная ломка всего уклада колхозной жизни. Члены «общины» работали не на себя, а на иноземных поработителей. «Община» служила очень удобной формой эксплуатации крестьян, которые были лишены прав, связаны друг с другом круговой порукой. Она должна была выплачивать всевозможные налоги и поборы в пользу немецкого государства. За это несли ответственность все ее члены. Через общину оккупанты удерживали в своих руках имущество, которое раньше принадлежало колхозам.
В феврале 1942 года «земельная реформа» была обнародована. Не возражая по существу против общин и других землевладельческих товариществ, она особый упор делала на индивидуальное землепользование.
В печати и по радио гитлеровцы расписывали «прелести земельной реформы», кричали: «Долой колхозы!», «Крестьянину — своя земля!» В ряде мест состоялись «съезды представителей крестьян», на которых обсуждался вопрос: «Отмена колхозов и новый порядок землепользования». Такой съезд был, в частности, созван 26 марта 1942 года в Городке. На подобных сборищах присутствовали старосты деревень и бригадиры общин, бургомистры волостей, немецкое начальство из Витебска. Нужно сказать, что на некоторые съезды удалось попасть подпольщикам, которые потом рассказали населению и партизанам правду о целях гитлеровских захватчиков.
Ни у кого из крестьян не нашла поддержки фашистская антиколхозная политика. Весной 1942 года в деревне Высокое Оршанского района гитлеровцы согнали на собрание около 400 жителей. Бургомистр зачитал «закон о земле» и попросил собравшихся высказаться, надеясь, что крестьяне будут благодарить гитлеровцев за «наделение землей». Но люди стояли молча, понурив головы, словно на похоронах. Бургомистр несколько раз повторил: «Ну что же вы молчите? Говорите же!» Потом рассвирепел и начал ругать крестьян.
— Вы все, как один, принимали с воодушевлением и одобрением законы Советской власти, а немецкое правительство, которое вас освобождает от большевиков, благодарить не желаете…
В это время из толпы раздался голое:
— Кто дал тебе право оскорблять нас и клеветать на Советскую власть?
Люди одобрительно зашумели. Немцы, присутствовавшие на собрании, начали переглядываться. Бургомистр поспешил крикнуть:
— Все, господа! Можете расходиться…
Собрание было сорвано. А на следующий день гитлеровцы арестовали в деревне несколько крестьян за то, что те выступили против «земельной реформы».
В роспуске колхозов и разделе земли были заинтересованы только привезенные фашистами в своем обозе помещики да кучка презренных предателей — бывших кулаков, воров, которые думали нажиться на бедствиях народа, похозяйничать на земле под защитой германского штыка. В деревне Яново Богушевского района прибывшему помещику было выделено свыше ста гектаров земли. Другой помещик, обер-лейтенант Нагель, захватил 400 гектаров и часть колхозного имущества. В Долженском сельсовете Витебского района обосновался помещик, которому отвели 700 гектаров земли.
По указанию подпольного обкома партии его печатный орган газета «Вiцебскi рабочы» выступила 11 июля 1942 года с передовой статьей и другими материалами, разоблачавшими антисоветскую и антиколхозную суть фашистского закона о «новом порядке» землепользования. В газете было помещено письмо крестьянина из Городокского района, который сообщал, что в район прибыли немецкие и русские помещики и каждому из них оккупационные власти выделили по 600 гектаров общественной земли.
Чтобы скрыть политический провал антиколхозной политики, оккупанты прибегали все к новым и новым маневрам. Весной 1942 года витебское немецкое земельное управление обратилось к крестьянам с обращением, в котором говорилось: «Согласно новому земельному порядку земля может обрабатываться общинами или единоличным способом, в зависимости от настоящих условий. Теперь все зависит от вашего труда и усердия».
Можно подумать, что крестьянам давалась свобода в выборе форм ведения хозяйства. Ничуть не бывало! Там, где общины были слабые, фашисты разрешали делить землю, надеясь, что люди лучше обработают свои участки, и тогда появится возможность больше содрать с этих хозяйств. В переименованных в общины экономически крепких колхозах под страхом наказания запрещалось делить землю и общественное имущество.
Крупные хозяйства оккупанты стали растаскивать. Так, они начали грабить колхоз «Красная Армия» Витебского района. Увозили скот, забирали молоко, хлеб, картофель, душили крестьян непомерными налогами. Жители деревни Ольгово всеми способами сопротивлялись разбойничьей политике, старались укрыть общественное имущество, чтобы им не мог воспользоваться враг. Это не прошло мимо внимания оккупантов.
В приказе № 1 по витебскому областному земельному управлению от 9 марта 1942 года говорилось: «В связи с тем, что крестьяне дер. Ольгово Елагинской волости Витебского района самовольно стали раскрадывать имущество бывшего колхоза „Красная Армия“… приказываю перевод общины Ольгово от общественного на индивидуальное землепользование прекратить, предложить управлению общины… на виновных лиц составить соответствующий материал с указанием нанесенных убытков и представить мне не позднее 10.III.1942 г. Копию приказа направить сельскохозяйственной части командования № 5. Зав. областным земельным управлением».
Вот как повернули дело захватчики.
Во время уборки урожая в деревни посылались специальные полицейские и военные команды, которые не только следили за работой крестьян, но нередко сами убирали хлеб, картофель и свозили убранное на железнодорожные станции. Оккупанты забирали все, что выращивалось в общинах и индивидуальных хозяйствах, ничего не давая людям взамен.
Но никакие меры не могли заставить советских людей безропотно подчиняться оккупационным властям. Крестьяне прятали урожай, скрывали от учета скот и птицу. Часто на помощь жителям сел приходили партизаны, которые разгоняли полицейские и военные команды, помогали крестьянам вести уборочные работы, укрывать урожай. Партизанские отряды области громили «немецкие имения» с их управляющими и новоявленными помещиками.
Большой шум был поднят и о «свободе религии», хотя гитлеровцы превращали церкви в конюшни, склады и казармы. Ведя лживую пропаганду, фашисты добивались одного: одурманить советских людей, посеять среди них безнадежность, растерянность, парализовать их волю к сопротивлению, борьбе.
Фашистская оккупационная политика разбоя и грабежа дополнялась насильственным вывозом населения Белоруссии ка каторжный труд в Германию. Угоняя тысячи советских людей на далекую чужбину, враг обрекал их на гибель от непосильного труда на фабриках, рудниках и полях фермеров. Фашистские правители преследовали две цели: во-первых, широко использовать почти бесплатный труд невольников для ведения войны и, во-вторых, с помощью увоза населения, особенно молодежи, ликвидировать базу партизанского и подпольного движения в оккупированных районах. Насильственный угон населения Белоруссии в фашистскую Германию был частью политики массового истребления советских людей, подрыва экономики оккупированных территорий, превращения их в сырьевые придатки германского рейха.
Фашисты делали вид, будто вербовка на работу в Германию ведется на добровольных началах. Радио, печать, кино наперебой кричали о «великих благах немецкого рая», призывали жителей побывать в этом «раю», приобщиться к немецкой «культуре». В Витебске, Полоцке, Орше вербовкой занимались созданные весной 1942 года биржи труда. Они вели учет рабочей силы и готовили списки лиц, подлежавших отправке в Германию. В сельской местности этим ведали районные и волостные управы и полиция.
Фашистское радио под веселую музыку каждый день трезвонило о том, что ждет «добровольцев» в Германии. Вот текст одной передачи:
«Добровольно желающие ехать в Германию… Каждую неделю выезжают в Германию из Витебска через Полоцк два особых поезда с добровольно желающими ехать туда русскими и белорусами.
Не желаете ли вы переехать?
Кто может ехать в Германию? Мужчины и женщины в возрасте от 16 до 45 лет, которые имеют охоту и желание работать, которые здоровы и чистоплотны… Что ожидает вас в Германии? Вы получите ту же норму продовольствия, что и каждый немецкий нормальный потребитель… Что будет с вашими оставшимися родными? Община им поможет. Они получат в настоящее время до 130 рублей… Привозите с собой ваши музыкальные инструменты: гитары, мандолины, балалайки, гармоники, чтобы вы могли играть на сборном пункте в Витебске, в пути, в свободное время в Германии. Кто хочет ехать, должен скорее разрешить этот вопрос и записаться.
Хозяйственное командование в г. Витебске. 20 апреля 1942 года».
В каждом этом слове — ложь. Гитлеровцы не спрашивали советских людей, хотят они или не хотят работать в Германии, а всячески принуждали их к выезду. Жители городов, отказавшиеся ехать в рабство, лишались снабжения продуктами питания. Многих, кто уклонялся от отправки, причисляли к партизанам, подпольщикам и им сочувствующим, арестовывали и затем все равно увозили на немецкие предприятия. Насильственно отправлялись в Германию люди, задержанные при облавах, которые устраивались оккупантами. Население, насильно захваченное карательными войсками при экспедициях против партизан, тоже вывозили в лагеря или в Германию.
Вот как проводилась вербовка рабочей силы. При этом фашисты ни с чем не считались: они разлучали родителей с детьми, отправляли единственного кормильца семьи.
Гитлеровцы не брезговали и фальшивками. Однажды в фашистской газетенке «Новый путь», издававшейся в Витебске, была напечатана статья В. Г. Даниловой, которая якобы добровольно уехала в Германию и на все лады расхваливала жизнь и работу там советских людей. Но эту фальшивку вскоре разоблачила сама Данилова, бежавшая вместе с подругами из фашистской неволи. 17 июля 1942 года она выступила в газете подпольного обкома партии «Вiцебскi рабочы» с гневным письмом, в котором подробно рассказала, как фабриковалась фашистская ложь.
Из Витебской области на чужбину были угнаны десятки тысяч человек, в том числе более 25 тысяч из самого Витебска. Многие из них не вернулись на Родину, погибли в фашистской Германии.
О бесчеловечности, жутких и невыносимых условиях для вывезенных советских людей говорилось и в немецко-фашистских документах. 20 февраля 1942 года министериал-директор Мансфельд в своем докладе об использовании военнопленных и о состоянии мобилизации гражданских лиц из восточных областей на работу в Германию писал: «…В нашем распоряжении имеется в общем 600–550 тысяч русских гражданских рабочих… Их использование зависит исключительно от транспорта. Бессмысленно перевозить эту рабочую силу в открытых или неотопленных вагонах, так как по прибытии на место назначения приходится выгружать трупы».[4]
Советские рабочие жили в специальных лагерях, обнесенных колючей проволокой и охраняемых усиленными караулами. В служебной полицейской инструкции по охране лагерей подчеркивалось:
«а) К малейшему проявлению непослушания и недисциплинированности следует относиться жестоко и при сопротивлении беспощадно применять оружие.
б) В русских, пытающихся бежать, надо стрелять с твердым намерением попасть в бегущего. Охране необходимо помнить непрерывно о своей ответственности за наблюдением над заключенными…».
Областной комитет партии и подпольные райкомы КП(б)Б принимали меры, чтобы срывать вывоз населения в Германию. Агитаторы, газеты, «боевые листки», листовки рассказывали жителям о невыносимо тяжелом рабском труде, горе и мучениях советских людей, угнанных на чужбину.
Народные мстители громили вербовочные пункты и волостные управы, захватывали списки намеченных к отправке людей, уничтожали конвой, отбивали атаки карателей, пытавшихся захватить деревни и угнать их жителей в Германию.
Своими активными боевыми действиями партизаны и подпольщики спасли от угона в рабство свыше 22 тысяч местных жителей, более 19 тысяч человек переправили через линию фронта в советский тыл. Немало спасенных влилось в ряды партизан, пополнило боевые резервы бригад и отрядов.[5]
