Памятью павших клянемся...

Памятью павших клянемся...

В ежедневной нашей почте по-прежнему много писем приходит от бывших участников событий на перевалах или от тех, кто находился тогда рядом, и хоть сам в боях не участвовал, но тяготы высокогорной жизни делил вместе с теми бойцами, что сражались на передовой. Нам кажется, что и о них правомерно рассказать здесь, потому что их скромный труд способствовал общей победе, а их сегодняшняя скромность заслуживает, быть может, и особого разговора, ибо является важнейшей чертой характера советского человека, не привыкшего к шумной славе, пусть даже действительно заслуженной.

Вот, например, большое письмо от Ивана Васильевича Беченева из Донецка. Во время событий на перевалах он служил на радиоточке, расположенной высоко в горах. Эта точка обслуживала части, воевавшие в горах, и являлась одной из многих радиостанций 28-го радиополка, командование которого находилось в Баку и лишь изредка совершало инспекторские поездки. При этом не к каждой своей точке оно добиралось по условиям погоды или местности и потому, повоевав довольно длительное время в полку, Иван Васильевич так и не увидел ни разу своего командира полка.

Между тем, так сказать, житейская доля небольших радиогрупп, заброшенных далеко в высокогорье, мало чем отличалась от такой же доли фронтовиков.

“...Подвезли нас к горам на “студебеккере”, потом ушли мы повыше уже с ишаками. Радиоснаряжение тяжеловатое на вес, да надо еще следить, чтоб аккумуляторы не промокли при переходе через горные реки или чтобы ишак, поскользнувшись, не свалился в стремительную воду – прощай тогда и животное и все снаряжение. Остановимся на отдых, ляжем на спины и в небо смотрим, а там, куда взгляд ни поверни, только оранжевые камни да белый снег. И это ведь летом! Чудно нам было!

Так шли двое суток, а на третьи вышли к месту, указанному нам на карте, развернули станцию и начали сами устраиваться. Ни одного деревца вокруг, только камни, кое-где снежок по впадинам да осыпающаяся, крутая тропа, ведущая к перевалу. Вскоре связались с соседней радиостанцией своего же полка, которая, согласно схеме, расположилась километрах в двенадцати от нас, если по прямой считать, доложили о готовности к работе, а та, в свою очередь, передала слова о готовности на главную радиостанцию, откуда все результаты наших наблюдений отправлялись в центр, то есть в армию.

Как я понимаю, располагали наши станции в таких местах, где боев не предполагалось, но где существовала все же возможность для противника просочиться малыми силами. Мы обязаны были следить за горными склонами и воздухом и обо всем замеченном немедленно сообщать куда следует.

Часто приходилось ездить за свежими аккумуляторами, за дровами, за продуктами. Сядешь верхом на ишака и поехал вниз, через множество речушек – светлых, быстрых. Слышишь только, как ветер в камнях посвистывает, да камни в речушках громыхают. За одну поездку не один десяток переправ сделаешь, вымокнешь порой невероятно, а сушиться-то и негде. Зимой в таких случаях все следили друг за другом, чтобы кто-нибудь, уснув, не замерз. Вспоминали при этом и лейтенанта из особого отдела, который еще летом, прощаясь с нами внизу, говорил каждому, что, мол, одни остаетесь, смотрите там, бдительными будьте... Ну, это он по службе своей...

Сами мы были и часовыми, и работниками, и бойцами. Однажды вез я снизу дрова к себе на точку, а навстречу мне спускаются человек девять вооруженных людей. Издали еще заметил, что оборванные и усталые они до последней степени. У нас инструкция была все от того же лейтенанта из особого отдела, что возможны проходы по нашим тропкам либо переодетых немцев, либо дезертиров. Надо было их задерживать, а если задержать невозможно, то бой принимать и уничтожать.

Со мной автомат был, штык кинжальной формы. Делать нечего, они меня заметили, надо было сближаться. Когда сошлись, они спрашивают удивленно:

– Куда тебя черти несут с дровами? Зимуешь в горах, что ли?

– А вы,– говорю,– кто такие сами и откуда?

Ну, слово за слово, разговорились, и они рассказали, что сами курсанты Орджоникидзевского училища, что еще в августе попали в бои, были окружены, а теперь вырвались из окружения и к своим пробиваются. Курсантов из этого училища мы и позже встречали, мимо нас они проходили, человека по три, по пять. Измученные, небритые, оборванные и полностью без боеприпасов: растратили их на немцев, когда пробивались к своим. Дальнейшая их судьба мне неизвестна, помню, что фамилию командира своего они называли – Толстых. Почти каждый из них был обморожен...

В конце года мы получили приказ оставить свою позицию, спускаться вниз. Помню, как голодные – десять дней перед этим одними дикими орехами питались, желудки себе попортили – проходили через аул, названия которого сейчас не упомню, и набрели на брошенный продовольственный склад. Приземистое такое здание из серого камня. Зашли мы туда и увидели много сухарей в мешках, сухие фрукты, концентраты в пачках...

...Когда в 1965 году праздновали мы двадцатилетие Победы над фашизмом, то и на нашем предприятии собрали всех участников Отечественной войны. Оказалось нас сорок с лишним человек. Вообще писатель Смирнов к тому времени высоко поднял авторитет участников войны, и потому и у нас много было всяких разговоров и воспоминаний, кто на каком фронте был, у кого какие награды и за что получены. Лично я сидел там тусклее и смирнее всех, понимая, что им было труднее в свое время.

Мне задавали много вопросов насчет войны в горах, всех это очень интересовало. Кто-то спросил:

– И у тебя нет никакой награды за войну?

– Нет,– отвечаю.

– И не обидно тебе?

– Нет, говорю, не обидно. Во-первых, командование нашего полка было далеко от пас и не знало даже, переносим мы какие-либо трудности или нет. В то время, безусловно, мало придавали значения какой-то радиотелеграфной точке. Что мы – фронт держали или рукопашный бой вели?..

Я и сейчас думаю, что награда у меня одна. Являясь участником Великой Отечественной войны, там, на высотах Кавказских гор, я с товарищами выдержал выпавшие нам на долю невзгоды и честно выполнил то, что мне приказано было. Подразделения нашего полка разбросаны были по всему Кавказу. В общем, все не на глазах. Как тут узнать командованию, кому какую награду определить? Отстояли свободу страны – вот она общая награда и есть...”

Нам кажется, что, вспоминая погибших, мы не должны обходить вниманием и живых. Каждый участник Великой Отечественной войны должен быть отмечен правительственной наградой, сколько бы времени ни прошло после войны. Ведь когда мы писали первую книгу, то у многих бывших солдат, защищавших Марухский перевал, не было никаких наград, даже медалей “За оборону Кавказа”. А сейчас нам приятно отметить, что бывшие солдаты И. В. Подкопаев, В. И. Туровский, К. Г. Шуаев, партизан Н. Т. Луценко получили ордена Отечественной войны, а А. П. Иванченко, В. П. Тарусов, С. А. Ширшиков, В. Г. Худовердиев – ордена Славы 3-й степени. Получили ордена и медали также многие другие защитники перевалов Кавказа. Мы уверены, что Иван Васильевич еще получит свою награду. Если и не для удовлетворения чувства собственного достоинства, так во имя гордой уверенности в нем его детей. Читатели по всей вероятности помнят, что в главе “Черноморцы среди скал” мы с горечью писали, что инвалид 1-й группы Филипп Харитонович Гречаный тоже не имел он одной награды, даже медали “За оборону Кавказа”. Мы обращали на это внимание Киевского областного военкомата. Прочитав об этом в книге, Подольский райвоенкомат Киева прежде чем оформить наградной лист запросил наградной отдел Министерства обороны не числится ли Ф. X. Гречаный среди награжденных.

И вот получен ответ: командир шлюпочно-десантной роты 8-й десантной морской бригады Филипп Харитоновнч Гречаный еще 11 мая 1942 года был награжден орденом Красной Звезды за мужество и храбрость, проявленные при десантировании в районе Туапсе. В этом бою Ф. X. Гречаный был ранен, три месяца находился на излечении в госпитале, а поэтому не знал о представлении к награде. Сражаясь на перевалах Кавказа, Филипп Харитонович и не знал, что подвиг его отмечен Родиной. И вот 8 декабря 1968 года, спустя 26 лет славному моряку в торжественной обстановке была вручена заслуженная награда.

...Идут и идут письма. Они разные. В одних сообщаются подробности боев, другие советуют, третьи задают вопросы. Нина Георгиевна Томашвили из Тбилиси говорит о своем брате, Автандиле Георгиевиче, который до войны был студентом второго курса Тбилисской художественной академии, а потом участвовал в обороне Марухского перевала и погиб там 3 октября 1942 года. В своих письмах Автандил иногда писал, что порой ему приходится работать над составлением карт и поэтому Нина Георгиевна надеется, что кто-нибудь должен бы помнить его и знать, где он похоронен.

– В извещении говорилось,– рассказывает Нина Георгиевна,– что похоронен Автандил на Марухском перевале. Один из его боевых друзей, Ал. Нарсия, приехав в декабре того же, то есть 1942 года, рассказал нам, что его убил вражеский снайпер, расположившийся на высоте. По приказу командира Автандила завернули в шинель и положили в грот, привалив камнями, чтобы дикие звери не смогли к нему пробраться. Где-то близко пробегала речка. На другой день выпал снег...”

Нина Георгиевна обращается и к нам, авторам книги, в надежде, что и мы могли видеть останки ее брата и опознать их, тем более что Автандил любил писать акварели и никогда не расставался с ними, стало быть, друзья могли и в гроте оставить хотя бы часть этих акварелей, а также черный кожаный бумажник с письмами и фотографиями.

Не нашелся еще человек, который мог бы указать место похорон Автандила в точности. Если погиб он 3 октября, то, по всей видимости, где-то ниже южных ворот перевала, ближе к водопаду. Когда мы проходили там летом 1963 года, то действительно видели немало углублений в крутых стенах ущелья. Возможно, что в одном из таких углублений и похоронен брат Нины Георгиевны и что останки его лежат там и до сих пор, ожидая того, кто найдет их. Как раз у ворот перевала вырывается из-под моренного льда начало реки Южная Маруха, ее-то и запомнил, должно быть, Ал. Нарсия. Не в первый раз мы утверждаем, что горы Кавказа ждут все новых и новых исследователей народной славы и имеем немало свидетельств необходимости продолжительного исследования. То там, то тут в горах обнаруживаются останки погибших, порой в труднодоступных, почти невозможных для обнаружения местах. Может статься, что именно там будут найдены документы и предметы, которые дадут нам важные сведения о нашем прошлом.

А в том, что подобные тайники еще существуют, сомневаться не приходится. Ростовчанин Г. Ф. Косенок, бывший курсант Тбилисского пехотного училища, участник боев на перевалах, рассказывает нам в письме о том, как уже после окончания боев они собирали и хоронили трупы и как порой трудно было доставать их с крутых скал.

“... Были такие, что ни с какой стороны не подойти к нему: зависали в пропастях. А сколько осталось в расщелинах и на дне пропастей!..”

Впрочем, надо сказать, что приходят и радостные письма, в том числе совсем уж, казалось бы, невероятные. В первой части книги в главе “Встречи” мы приводили рассказ бакинца Александра Дарюшина о том, как погиб его друг, тоже бакинец, Рубен Баласанян.

“...Это был смелый и отчаянный юноша. Всегда рвался туда, где особенно опасно. Никогда не забуду последний эпизод из жизни Баласаняна. Немецкие снайперы, засевшие в удобном месте, буквально не давали нам поднять голову. Баласанян вызвался уничтожить самого опасного из них. Командир предостерегал:

– Смотри, идешь на верную смерть, тебя снимут.

Но Баласанян, как всегда, отшучивался:

– Ничего, товарищ командир, думаю, что моя граната снимет их раньше.

Баласанян полз очень быстро. Вот он подполз вплотную к снайперу, приподнялся я с силой бросил гранату. Но именно в это мгновение его и сразила снайперская пуля. Мы решили любой ценой вынести погибшего друга за линию огня и похоронить, как положено – с почестями. Так и сделали. Тело нашего славного земляка бережно завернули в плащ-палатку, обложили камнями и снегом, так как копать могилу было невозможно. Вот и все почести, которые мы могли в тех условиях воздать дорогому другу”.

– Это хорошо, что в тех условиях копать могилу невозможно было! – смеясь, рассказывал нам недавно... Рубен Аванесович Баласанян.– Не то действительно лежать бы мне веки вечные у Марухского ледника. Когда вынесли и похоронили меня друзья, я не был мертвым, а только в глубоком обмороке из-за тяжелого ранения и большой потери крови. Кругом ветер свистит, шумит снег и лед, гремят выстрелы и разрывы, услышишь ли тут пульс, который, конечно, едва бился? А я на нейтральной полосе не меньше получаса лежал и за это время ни разу не шевельнулся, по наблюдениям друзей. И все же они вынесли меня со льда и тем самым действительно спасли. Замерз бы я там. А в плащ-палатке да еще в затишке, среди камней, отогрелся, стонать начал, ну, тут меня и нашли уже другие солдаты, отправили в госпиталь...

Теперь живу и работаю в Баку. Как-то вызвали меня по повестке в Шаумянский райвоенкомат. Прихожу и нос к носу встречаюсь там сразу с тремя сослуживцами – Владимиром Туровским, Сергеем Ширшиковым и Виктором Тарусовым. Те так и обмерли: “Баласанян! Ты живой?!” Ну, кинулись обниматься, наобнимались за все двадцать пять лет разлуки, а потом в доме Туровского собрались все вместе и отметили эту встречу, выпили, как говорится, и за вечную память и за здравие...

К сожалению, писем с такими вестями куда меньше других, печальных, однако очень ведь важно, чтоб не только живые отыскались, но и те, кто погиб. А для этого надо искать еще много...

Читатель, видимо, помнит трагическую судьбу Ивана Авдеевича Дутлова, умершего на поле боя от тяжелых ран на руках у своей жены санинструктора Ани Дутловой. Мы обращали в книге слова к его родным: “Родители Ивана Дутлова, проживающие тогда в селе Николаевском, что затерялось в дремучих лесах Алтая, может быть, и сейчас не знают, какими смелыми в бою были их сын Иван и невестка Аня”.

И вот мы получили письмо из далекого Алтая. Полностью приводим его ниже.

“Книгу “Тайна Марухского ледника” я купил на Алтае. Прочитав только одно название, я подумал: “А ведь там, на вершине Марухского перевала, сражался и Иван Авдеевич Дутлов, и его жена Анна Васильевна Дутлова. Может быть, в книге есть что-либо и о них. Начал листать. И вдруг увидел фотографию, а на 215-й странице и упоминание о них. Правда, там допущена одна неточность. Наше село называется не Николаевское, а Никольское. В этом селе я родился, здесь же родился и Иван. Причем мы родились не только в одном селе, но и от одной матери.

Что я могу сказать об Иване и его жене Ане?

До войны Иван жил в Новосибирске с нашей старшей сестрой Прасковьей. В 1940 году он со своим другом уехал на Кавказ, в Баку. Там он поступил вскоре в офицерское училище.

Писал нам в Никольск письмо, что женился на сиротке Ане. В период войны от Ивана писем не получали, потому что он погиб в первом бою. Аня в 1942 году прислала нам письмо из госпиталя города Сухуми, где она находилась на излечении, получив на Марухском перевале несколько ран. Она писала о гибели мужа. Он умер от ран на ее руках. Выслала нам свое фото. Она обещала приехать в Никольск. Но приехать ей так и не удалось. И писем от нее больше не было. Сейчас мы, Дутловы, так и не знаем – жива ли наша Аня. Скорее всего, не жива. Времени прошло много, она была тяжело ранена. У меня есть просьба к Вам; не известно ли Вам что-либо об Анне Васильевне Дутловой. Если известно, то прошу сообщить по адресу: Алтайский край, город Барнаул, улица Бехтерева, 5, кв. 17, Дутлову Дмитрию Авдеевичу”.

Мы сообщили Дмитрию Авдеевичу, что нам, к сожалению, ничего не известно.

А может быть, кто-либо из вас, товарищи читатели, знает о судьбе Ани Дутловой? Сообщите.

Кто погиб в бою за Родину – тот не умирает. Воины, павшие на перевалах, обрели бессмертие.

Скорбное безмолвие царит сейчас на Марухе, Эти грозные места сражений стали своеобразным памятником. Белеют ледники, скованные холодом. Из-под них по маленькой слезинке собираются ручейки, и тихо бегут они вниз, увеличиваясь и расширяясь, пока не вырастут в бурные горные потоки.

Словно в почетном карауле над прахом погибших стоят над перевалами строгие и мрачные шпили молчаливых вершин. Над ними бесшумно проплывают белые облака, расцвеченные солнцем. По утрам их окутывает туман, похожий на пороховой дым. А ночью в кромешной темноте мерцают холодные звезды, будто очи павших.

И стоит здесь, в самом сердце седых гор, трехметровый пирамидальный обелиск Славы. Во время массового восхождения его принесли сюда на своих руках молодежь Карачаево-Черкесии – сыновья и дочери погибших. Это дань трепетного уважения к подвигу отцов, навечно оставшихся в ледяных объятиях Маруха.

Серебристые грани обелиска, увенчанного красной звездой, сверкают в лучах солнца. На светлом фоне выделяется серый барельеф: скрещенные штыки, автомат и солдатская каска, а ниже на мраморной плите сияют слова:

Героям ледяной крепости, бойцам и командирам 808, 810 полков 394 стрелковой дивизии, 155 стрелковой бригады, стоявших насмерть на Марухском перевале против немецко-фашистских захватчиков в 1942—1943 годах.

Высится этот обелиск на перекрестке горных троп. И каждое лето приходят сюда туристы. Молча стоят они у обелиска и слушают как шепчут горы, рассказывая о жизни и смерти, о ненависти и любви, о красоте человеческой жизни и о героике огненных лет.

Строгая пирамида, высеченная из красного гранита, стоит на самой высокой точке Клухорского перевала.

На обелиске золотом отливают слова;

“Вечная слава павшим в боях за Родину в Великой Отечественной войне 1941—45 гг”.

И внизу: “От десятой сухумской средней школы имени Н. А. Лакоба. 1963 год”.

Глубоко взволновал учащихся Пятигорского профтехучилища № 2 подвиг моряков, погибших под снежной лавиной. Чтобы увековечить память гудаутских моряков, они своими силами соорудили оригинальный обелиск с удачно выполненными барельефами и установили в горах.

Много препятствий преодолели комсомольцы рудника имени Дзержинского города Кривой Рог, прежде чем поднялись на Марухский перевал. Они принесли туда на своих плечах и установили обелиск с надписью:

“Воинам 394-й Криворожской дивизии, которые погибли в боях на перевалах Кавказа, от орденоносного комсомола Кривбасса. 8 мая 1968 года. г. Кривой Рог”.

Подобный обелиск поставили на перевале и молодежь киевского завода “Арсенал”.

Красивую скульптурную группу памятника соорудили в поселке Пхия студенты Пятигорского педагогического института иностранных языков в память о защитниках Санчарского перевала.

Легендарной славой овеян Наурский перевал. Сюда и пришли студенты Одесского политехнического института, туристы клубов “Химик” и “Романтик” вместе с участниками боев.

Здесь держал оборону 3-й батальон 810-го полка, здесь юные бойцы совершили подвиг молчания, когда срывались с обрыва в пропасть, не проронив ни звука...

И вот юноши и девушки города-героя стоят перед неприступными скалами Наура. Они принесли сюда мемориальную доску, как кусочек легендарной славы Одессы, как знак глубокого уважения подвигу отцов своих.

Мемориальная доска вмурована в скалу. На пей надпись:

“Героям Наурского перевала от комсомольцев города-героя Одессы.

Установлен туристами ОПИ. 1964 год”.

Память героев, свершивших подвиг молчания, почтили молчанием.

Побывали туристы Одессы и на Санчарском перевале. Там сохранились своеобразные памятники, которые оставляли тогда сами бойцы...

Величаво раскинув свои могучие кроны тихо дремлют вековые деревья – свидетели отгремевших боев. Возле дуба – холмик, а на коре дерева вырезанная ножом надпись:

“Донбасс. М. Кострюков. 11.9.1942 г. Погиб смертью храбрых”.

На другом дереве – тоже подобная надпись:

“Вечная память старшему лейтенанту Винцевичу и старшему политруку Пашиняну, погибшим в боях за Родину”.

Это могилы. Некоторые бойцы оставляли на деревьях свои фамилии. Прошло уже более 20 лет, а раны на деревьях не зарубцевались и сейчас можно отчетливо прочесть:

“Семко. 18.VIII.42”, “Вуенко. 1943”, “Леопольд Марсян и Борис Астахов. 1942”, “Савин П. А. 18.VIII.1942”, “Помотко Пантелей. 1942. Год рождения 1914” и многие другие.

Где они, эти воины? Деревья молчат. Молчат и взволнованные туристы.

Необычный обелиск установили на Марухском перевале комсомольцы города Черкесска в дни подготовки к 50-летию Великого Октября. Летом 1966 года большая группа молодежи пришла на перевал вместе с приглашенным из Волгограда полковником в отставке И. С. Титовым, бывшими партизанами Карачаево-Черкесии В. Я. Шидакаевым, Т. И. Зориной, Т. Н. Жарко, Е. И. Белоусовым, женой погибшего в горах комиссара партизанского отряда А. К. Мирошниковой.

И. С. Титов по просьбе молодежи привез из Волгограда шкатулку с землей Мамаева кургана. Горсть сталинградской земли, текст клятвы, принятой молодежью, и письмо комсомольцев Черкесска к будущим поколениям, а также книга “Тайна Марухского ледника” (первое издание) были уложены в стальную капсулу и замурованы в обелиске. Все это, как гласит надпись на гранитной доске, должно быть извлечено в 2017 году, перед столетием Советской власти.

Глубоко символично, что обагренная кровью горсть земли сталинградской покоится на снежной вершине Кавказа, а гранитный камень Марухского перевала хранится у стен героической Брестской крепости. Пройдет пятьдесят лет. Все также будут сверкать ледники, рассвеченные солнцем, все также будут шуметь горные потоки. И придут тогда к этой скале потомки принимать эстафету у комсомольцев двадцатого века, размуруют обелиск и прочтут письмо, им адресованное.

А в нем есть такие слова:

“Дорогие потомки! Быть может, когда вы вскроете этот пакет, многих из нас уже не будет в живых, но дело, которому мы служим, будет жить в веках, и вы, несомненно, с благодарностью и завистью вспомните о тех, кто своими руками строил коммунизм.

Нашим отцам выпало прожить трудные годы. И ради жизни, ради всего честного и светлого в ней, ради счастливого будущего, ради вас, друзья, огромной ценой человеческих жизней и на этой пяди земли Кавказских гор советские люди отстаивали свободу, мир и счастье грядущих поколений, так же, как сто лет назад – 7 ноября 1917 года наши славные предкп штурмовали Зимний дворец, открывали новую эру в истории человечества. Они создали первое в мире социалистическое государство – Союз Советских Социалистических Республик...”

Многие из числа молодежи, проходя туристскими тропами, продолжают вести попеки. Интересную находку обнаружил грузинский альпинист из селения Бакурисия Георгий Томаев. Из-под небольшого валуна на Марухском перевале он извлек почтовую сумку, наполненную полуистлевшими письмами, пролежавшими более 20 лет. Рядом был человеческий скелет. Можно только предположить, что это был почтальон 808-го стрелкового полка, который погиб, так и не доставив письма адресатам.

Эти маленькие треугольники фронтовых лет за долгие годы пришли в такое состояние, что прочесть что-либо почти невозможно. Георгий, вернувшись из похода, переслал письма в редакцию республиканской газеты “Коммунист”, и сотрудник этой газеты Б. Татарашвилп с великим трудом прочел строчки из некоторых писем.

Ничего особенного в этих строках нет, конечно, и миллионы писем с такой информацией были посланы и получены солдатами во время войны. Многие из этих миллионов и сейчас хранятся, словно драгоценности, в старых шкатулках едва ли пе в каждой семье. Но тут, нам кажется, дело особое. Найденные высоко в горах и через столько лет, они содержат в себе теперь не просто краткие бытовые сведения от друзей и родственников, но и частицу высокого героизма тех, к кому обращены. Подвиги во имя Родины совершали простые люди, просты и естественны отношения между ними и тем значительнее звучат они для нас сегодня, когда мы знаем, какие подвиги были совершены.

В первом письме, написанном на тетрадной бумаге, остались только такие слова: “Целый год не виданного дорогого папочку целую. Нам живется хорошо. В школе учусь на отлично. Привет и поцелуй всем твоим товарищам... Из Тиапети, Женя”. Там, где место для адреса, хорошо сохранились имя и фамилия бойца. Александр Гонджилашвили.

Второе письмо должен был получить Федор Григорьевич Гургенидзе. Здесь, кроме адреса, можно прочесть:

“...Брат, если не будет лень, ответь мне на это письмо... Из Супси... Елена Джорбекадзе”.

Третье письмо: “...Любимый дядя, которого не видел пятнадцать месяцев... Привет от старшей тети Катюши, Маргариты, Жужуны... Тамара в поле...” Кто пишет это письмо неизвестно, а адресовано оно Нико Алиашвили из Гори.

Четвертое письмо: “Григорию Свакидзе. “...Мы все здоровы... Во дворе посеяли пшеницу... Так что пшеницы будет много. И картошки”.

Пятое письмо: “Привет, мой любимый дядя! Скучаем о тебе... Мы все хорошо поживаем. Аграфена уехала в Челати к тете... Там тоже поживают хорошо...” Пишет это Венера Горди. Цулукидзевский район. Письмо должен был получить Давид Дограшвили.

В шестом письме читаем: “...Пишет мать, для получения Нико Элиашвили... Напиши, сынок Нико, здоров ли ты, мой дорогой и незабываемый сын...”

И еще две строчки хочется привести в заключение: “Папочка! Перешла во второй класс. Я отличница. Привет передай всем. Андора... Из Гори...” Письмо это должен был получить Д. Цулукидзе. Но не получил. Живы ли все адресаты? Или погибли? Все они были бойцами и командирами 5-й роты 2-го батальона 808-го полка. Мы не знаем их судьбу и потому не решаемся что-либо утверждать...

И еще письма, и еще. Они окаменели и не говорят. Говорить за них должны люди – те, кто остался в живых, пройдя все испытания высокогорной войны, и те, кто провожал их или после встречал. Время торопит...

Более 30 обелисков стоят сейчас на перевалах Главного Кавказского хребта. Их установила по своей инициативе, по воле сердца молодежь Москвы и Киева, Куйбышева и Тбилиси, Черкесска и Армавира, Ставрополя и Карачаевска, Пятигорска и Невпнномысска, Лабинска, Кривого Рога и многих других городов страны. В четырех городах Грузии – Тбилиси, Сухуми, Кутаиси и Кварели – появились улицы имени Героев Марухского перевала.

Но есть еще невидимые обелиски и улицы, которые остались в сердцах миллионов людей.

Вот прочтите еще одно письмо, написанное Ниной Яковлевной Жаровой – вдовой лейтенанта Владимира Жарова, погибшего на леднике.

“Какой светлый, солнечный день в Ессентуках!

Сижу у окна, пишу вам эти строки, глядя на ярко вырисовывающуюся, самую верхнюю кромку снегового хребта Кавказа, на которую не могу спокойно смотреть после прочитанной книги “Тайна Марухского ледника”, не видя там наших воинов-богатырей, с таким поразительным мужеством заградившим путь непрошеным пришельцам на нашу землю. Как живого вижу там и Володю Жарова, который, может быть, и сейчас лежит невредимый тлением в своем холодном склепе, в одной из тех многочисленных щелей ледяных гор, где нашли себе могилу сотни бойцов... От этих мыслей леденеет кровь в жилах.

Глядя на яркое солнце, освещающее снеговые вершины Кавказских гор, веселых, жизнерадостных людей, идущих по улице, сердце наполняется радостью, что гибель наших дорогих мужей, сыновей, братьев и отцов была ненапрасной.

И пусть все последующие годы будут годами всеобщего мира и счастья для людей! Пусть приезжают к нам, на Кавказ, туристы с эмблемой любого цветка, только не эдельвейса, запятнанного кровью мужей и сынов наших. Мой единственный сын Геннадий Жаров, которому сейчас столько же лет, сколько было его отцу, когда он погиб на перевале, пошел служить в ряды Советской Армии.

После окончания Орджоникидзевского училища он получил звание лейтенанта (как и у отца). Он приезжал недавно ко мне со своей девушкой, и мы справили свадьбу. Мне было очень приятно, когда сын вспомнил отца:

– Я, мама, не случайно попросился служить в Грузии. Оттуда недалеко до перевалов. Наша часть вместе с другими обеспечивает покой Марухи и тех, кто остался в глубинах ее снегов...”

Молодежь Карачаево-Черкесип еще в 1962 году решила на свои средства соорудить монумент Славы погибшим героям.

Карачаево-Черкесский обком комсомола организовал сбор средств на постройку монумента.

Молодежь, рабочие, колхозники, студенты широко откликнулись на обращение обкома комсомола. Учащиеся старших классов города Черкесска провели воскресник на строительстве Эркин-Шахарского сахарного завода и заработанные деньги внесли в фонд сооружения монумента. За короткий срок собрано более десяти тысяч рублей. Обком комсомола через “Комсомольскую правду” обратился с призывом к проектным институтам страны с просьбой помочь в проектировании монумента Славы.

Призыв услышала вся страна.

Особенно сердечно поддержали такое предложение участники легендарных боев.

Сердечные письма присылали матери, сыновья которых погибли на перевалах.

Мать погибшего на перевале лейтенанта Миронова В. С. Миронова, проживающая в городе Тбилиси, пишет:

“Прошло более двадцати лет, но рана моя не зажила. 5 сентября 1942 года на Марухском перевале погиб мой сын 19-летний командир штабного взвода связи 808 с. п. лейтенант Миронов Володя. Я прошу передать большое материнское спасибо, горячую благодарность за чуткость, внимание, человечность, скромным советским людям; пастуху из колхоза “Знамя коммунизма” тов. Кочкарову, обнаружившего боевые ячейки и останки погибших советских воинов, славным комсомольцам Карачаево-Черкесской автономной области, решившим увековечить подвиги героев марухских боев, и всем остальным, принявшим участие в похоронах.

В. С. Миронова”.

“В эту войну я потеряла братьев. К сожалению, болею и не могу поклониться их могилам. Но хочется сделать – хоть и маленький – взнос на строительство. Ведь это и памятник моему брату Федору Зиновьеву, старшему лейтенанту 810-го полка, погибшему в октябре 1942. Очень прошу, не откажите принять мой маленький взнос на сооружение памятника.

Е. ЗИНОВЬЕВА г. Днепропетровск”.

Большое желание принять участие в проектировании монумента Славы высказали в своих телеграммах архитекторы Москвы, Ленинграда, Киева, Ростова-на-Дону, Грозного, Тбилиси и других городов страны.

Когда молодежь Тбилиси узнала из печати об инициативе комсомольцев Карачаево-Черкеспи, группа комсомольских активистов районов имени Ленина и имени 26 бакинских комиссаров выступила с обращением к комсомольцам и молодежи республики о сборе средств на постройку монумента.

Молодые патриоты Тбилиси в своем обращении, опубликованном в республиканской газете “Молодежь Грузии”, писали:

“Герои живут вечно. Но живые .отдают дань павшим за них.

Поэтому с горячим одобрением встретили мы решение комсомольцев Карачаево-Черкесской автономной области построить монумент в честь героев марухской битвы. Молодежь братского народа уже собрала для осуществления этого благородного дела 11 тысяч рублей. Мы, юноши и девушки двух районов Тбилиси, обещаем собрать но меньше...

Мы уверены: к нам присоединятся юноши и девушки всего Тбилиси, всей нашей республики. Мы обращаемся к молодым скульпторам и архитекторам Грузии – пусть именно по их проекту будет создан памятник марухским героям. Ведь большинство из сражавшихся в братском строю были наши земляки.

Память людей, отдавших жизнь во имя счастья грядущих поколении, священна. Это поколение – мы. И уважение к подвигу, совершенному на Марухском леднике,– наш священный долг”.

Молодые архитекторы Грузии горячо взялись за создание проекта монумента Славы. Был объявлен конкурс, в котором принимали участие многие архитекторы.

Авторы проекта грузинские архитекторы В. В. Давитая и А. Е. Чиковани, завоевавшие первое место на конкурсе, создали оригинальный комплекс архитектурных сооружений.

Проект утвержден ЦК ВЛКСМ и управление “Ставропольгидростроя” в 1967 году приступило к его строительству.

Место для возведения памятника-монумента избрано на магистральной дороге Черкесск – Карачаевск, метрах в двухстах от поселка Орджоникпдзевского.

Отсюда открывается величественная панорама гор: на первом плане – темные, причудливой формы скалы, окружающие город Карачаевск, а на втором – дальнем плане – великолепный силуэт Главного Кавказского хребта с белоснежными шапками вечных ледников.

Эта панорама гор, тех самых гор, где четверть века назад сражались герой ледяной крепости, служит естественным фоном и как бы составной частью монумента-памятника.

И вот памятник сооружен. По одну сторону дороги – огромный бетонный дот, по другую – тоже символические – противотанковые надолбы, взбирающиеся по высокому, крутому склону туда, где меж двух белых стен вознесена чаша Вечного огня. Еще одна такая же чаша – у братской могилы, рядом с дотом.

На мраморной плите на могиле – слова: “Имя твое – герой. Подвиг твой бессмертен”. Под нею уснули навсегда солдаты и командиры Советской Армия, о которых перед самой жестокой, самой последней атакой сказал поэт:

Шли они расселинами гор.

Шли на подвит.

Здесь его начало —

Краткая команда прозвучала,

Словно закрываемый затвор.

И к земле они на миг прильнули

И прижались к выступу горы

Люди, молчаливые, как пули.

Что ложатся в диски до поры.

Торжественное открытие памятника было приурочено к 50-летию ВЛКСМ. В разные города и села страны почта доставила знаменитые треугольники солдатских писем, разосланных Карачаево-Черкесским обкомом комсомола ветеранам боев, родственникам погибших с приглашением на церемонию открытия памятника.

2 ноября 1968 года.

Митинг должен был начаться в 12.00. Но уже в десять утра к памятнику устремились жители близлежащих аулов, поселков, Карачаевска, трудящиеся Черкесска и всех районов области. Шли те, кто двадцать шесть лет назад видел этих людей, подвигу которых воздвигнут памятник. Шли те, кто читал о них в газетах и в книгах, слышал рассказы очевидцев о стойкости и героизме бойцов заоблачного фронта. Шли те, кто участвовал в сооружении монумента, воздвигнутого молодежью ц комсомольцами краев, областей, республик Северного Кавказа и Закавказья. Вместе с ними шли и ветераны боев, приехавшие со всех концов страны.

В 11.30 у плиты встали в почетный караул нынешние воины-курсанты Ставропольского училища связи, отличники боевой и политической подготовки Владимир Головко и Владимир Грознов, Сергей Рыбаков и Владимир Камнев. Эти ребята (каждому из них нет и двадцати) приняли эстафету своих отцов, сражавшихся за Родину против фашистских захватчиков.

А вот здесь, рядом с ними, стоят их боевые собратья по оружию, бывшие радисты, обеспечивавшие связь на ледяных вершинах Кавказа – В. И. Паук из Мелитополя, II. В. Беченев из Донецка, А. А. Гордиенко из Днепропетровска. Они сегодня вновь встретились на нашей земле через 26 лет.

Молодые ребята слышали посвист автоматных очередей лишь на стрельбищах и лишь на тактических учениях видели, как вздымается земля после взрыва бомбы. А те, кто стоит рядом с ними и кто лежит под тяжелой плитой, могли бы рассказать, как сотрясались горы при налете вражеской авиации и снежные обвалы уносили в неизвестность взводы автоматчиков.

12.00. Наступившую тишину разрывает суровая мелодия песни:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой.

Осенний ветер бился в красных полотнищах восьмидесяти знамен, поднятых знаменосцами у надолбов, и все, кто окружил памятник Славы, кто стоял на пандусе у входа в будущий музей, все они ощутили дыхание далекого июня 1941 года, когда над просторами Родины прозвучал чеканный голос диктора, извещающий о вероломном нападении Германии на границы Советского Союза.

О чем думали, слушая его вновь 2 ноября 1968 года, спустя 27 лет, ветераны Великой Отечественной? Что виделось им, защитникам перевалов Кавказа, приехавшим сюда, в Карачаево-Черкесию, сегодня? Какие мысли, какие воспоминания овладели ими – В. Е. Мироновым и А. Е. Коноваленко, В. Л. Ивановым и Н. Я. Долголенко, Ф. X. Гречаным и Н. А. Фроловым, И. М. Васильевым и В. Р. Рухадзе и их друзьями – теми немногими, кто остался в живых? Пять минут назад юноши и девушки дарили им цветы, улыбались и здоровались с ветеранами П. Д. Емельяновым, И. Н. Рогачевым, Ф. В. Мереженко, А. Н. Гаевским, К. Г. Шуаевым, как со старыми знакомыми, записывали их адреса. А теперь... Теперь суровы лица, строги взгляды, сжаты губы.

Первый секретарь Карачаево-Черкесского обкома ВЛКСМ Юсуф Кочкаров объявляет митинг открытым и предоставляет слово секретарю обкома КПСС У. Е. Темирову. И то, что говорил секретарь обкома, было созвучно думам тысяч жителей области, присутствующих па митинге, думам ветеранов, прибывших из Москвы и Ленинграда, Киева и Минска, Одессы и Гомеля, Баку и Волгограда, Краснодара и Донецка, Кирова и Тбилиси, Куйбышева и Грозного, Ивано-Фрапковска и Днепропетровска, членов молодежных делегаций из Грузии, Азербайджана, Армении, Дагестана, Чечено-Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Калмыкии, Краснодарского края...

– Среди важнейших событий Великой Отечественной войны,– говорил У. Е. Темиров,– видное место занимает битва за Кавказ. Боевые действия между Черным и Каспийским морями продолжались 15 месяцев. Немецкое командование для овладения Кавказом разработало план, получивший название “Эдельвейс”. Но разбойничьему плану не суждено было осуществиться: доблестные Советские Вооруженные Силы остановили захватчиков в предгорьях и на перевалах Главного хребта, а затем, перейдя в наступления, разгромили и изгнали их с территории Северного Кавказа.

Битва за Кавказ – великое испытание прочности дружбы пародов СССР. В этой битве потерпели полный крах надежды гитлеровского командования восстановить народы Кавказа друг против друга и всех вместе – против русского народа. На практике блестяще подтвердился вывод марксизма-ленинизма, что с победой социализма неизбежно исчезают враждебные отношения между нациями.

Да, так оно и было. Накануне, на встрече молодежи Черкесска с ветеранами ледовых сражений мы слышали рассказы о подкупающей дружбе воинов разных национальностей. Бывший комиссар дивизиона 956-го артиллерийского полка А. С. Андгуладзе вспоминал, как татарин Курмышев выносил с поля боя тяжелораненого грузина Ахобадзе, а рядом истекающий кровью грузин Экизашвили вытаскивал из зоны обстрела потерявшего сознание русского Якунина.

Бывший комсомольский работник 2-го сводного армейского полка 46-ой армии В. Н. Давидич дополнил Александра Самуиловича, поведав о любимце солдат стрелковой роты старшем лейтенанте Алексее Коннове, который первым бросился на штурм селения Псху и увлек за собой многонациональное подразделение.

– Народы Кавказа,– сказал далее У. Е. Темироп,– сплоченные вокруг Коммунистической партии и Советского правительства, вместе с великим русским народом и другими народами нашей страны грудью встали на защиту Родины.

Они были едины в своих стремлениях – не пропустить, уничтожить врага. Снайпер первой роты 2-го сводного полка башкир Абдул Валиулин уничтожил на Санчарском перевале 97 фашистских егерей. Крылатая семья авиаторов Ашота Аветисяна, Н. Кпнцурашвили, П. А. Савельева – армянина, грузина и русского – в тяжелых погодных условиях бомбила, расстреливала из пулеметов эдельвейсовцев, доставляла оружие м боеприпасы советским подразделениям. Этим оружием туркмен Нурбей Пирхудас с однополчанином грузином Вано Шубладзе сбили немецкий “юнкере”. Однополчане и сейчас едины, хотя жизнь разбросала их после войны в разные концы великой нашей страны. Они безмерно рады этой встрече. И стоят рядом плечом к плечу армянин Р. А. Баласанян и русский А. В. Дарюшин, грузин К. М. Иносеридзе и его русский побратим по защите Санчарского перевала Ф. М. Глазков, даргинец Г. А. Яхъяев и украинец Н. Г. Титаренко, осетин В. X. Джиоев и белорус И. П. Голота...

– В трудный для Кавказа час,– продолжал секретарь обкома,– на помощь войскам пришли местные советские и партийные организации. Они формировали воинские национальные подразделения, партизанские отряды, готовили партийное подполье.

Партизаны Кубани, Ставрополья, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечено-Ингушетии, взаимодействуя с частями и подразделениями регулярных войск, нарушали вражеские коммуникации, срывали подвоз боеприпасов и продовольствия, уничтожали живую силу и технику противника, добывали для войск ценные разведывательные сведения.

Руководство военными действиями па Кавказе осуществляли прославленные полководцы и опытные политработники – ныне Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, Маршалы Советского Союза С. М. Буденный и А. А. Гречко, генерал И. В. Тюленев и К. Н. Леселидзе и другие. Партизанское движение на Ставрополье возглавлял первый секретарь крайкома партии, ныне член Политбюро секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов.

Борьба Советских Вооруженных Сил на Кавказе высоко оценена Коммунистической партией и Советским правительством – Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 января 1943 года учреждена медаль “За оборону Кавказа”, которой награждены все участники горного сражения и многие трудящиеся республик, краев и областей Кавказа.

Время движется вперед, но оно не в силах заслонить прошлое. Наоборот, с каждым днем становится виднее п ощутимее подвиг тех, кто прошел по дорогам войны и водрузил Знамя Победы над Берлином. И когда на поле битвы падал подкошенный пулей или осколком снаряда боец, товарищи не всегда могли отдать даже скромные воинские почести погибшему. Но сегодня открытие памятника-музея – это благодарность и дань глубокого уважения юных отцам и старшим братьям, ценою жизни отстоявшим свободу, великие идеалы Октября.

– Мы знаем, что вдовы и сироты, отцы и матери павших в горах Кавказа до сих пор носят в сердце боль невозвратимой утраты. Мы разделяем их скорбь, и память о героях будет жить поколения и поколения.

Эти слова оратора как бы подтверждают слезы на глазах у членов семьи погибшего на перевале комиссара И. А. Швецова, прибывших на митинг из Армении и Донецка, и брата славного Васи Нарчука – Геннадия Ивановича, приехавшего из Днепропетровска, вдов генералов Ф. В. Захарова и Л. И. Буинцева – Александры Васильевны Захаровой и Екатерины Павловны Буинцевой, прилетевших из Москвы, и вдовы партизана Владимира Жарова – Нины Яковлевны Жаровой, приехавшей из Ессентуков, чтобы до земли поклониться мужу, его бывшим соратникам.

А соратники стоят здесь, рядом. Это прославленные партизаны Карачаево-Черкесии, те, кто был тогда рядом с Жаровым и наперекор всем смертям выстоял и остался в живых,– Н. Т. Луценко, М. И. Тарасенко, В. Я. Шидакаев, В. И. Доценко, X. А. Глоов, Г. А. Томилов, Т. И. Зорина, С. М. Вобленко, В. И. Жегульский, Т. И. Мищенко.

Секретарь обкома КПСС тов. Темиров предлагает почтить память погибших минутой молчания. И она кажется очень длинной, эта минута, потому что вобрала в себя тысячи и тысячи жизней бойцов и командиров, чьи имена возвратили нам горы и чьи имена еще скрывают медленно тающие льды и снега. Минута молчания кажется долгой и потому, что в ней – 1418 военных дней и ночей, то горестных, то радостных. Она, эта минута, неизбывной тоской отозвалась в душе Екатерины Иовны Послушняк – матери погибшего на Марухском перевале солдата, разведчика Михаила Послушняка, приехавшая на открытие памятника из села Копанки Николаевской области. Всего-то и сказала старая женщина десяток слов, поклонилась братской могиле, но какой силой обладали они.

Они перенесли собравшихся в начало сентября 1942 года, где два десятка разведчиков во главе с Послушняком несколько суток сражались с гитлеровцами и где Михаил был смертельно ранен: одна пуля вошла в правую сторону груди и застряла в позвоночнике, вторая пробила грудь в середине и вышла через левую лопатку. А он, умирая, все жил заботами боя, шептал спекшимися губами: “Не давайте фрицам уйти, не отпускайте их далеко...”

С большим вниманием слушали участники митинга выступление бывшего командира полка полковника в отставке Ильи Самсоновича Титова, назвавшего своих товарищей – защитников перевалов. Беззаветно, отважно дравшиеся с врагом на Марухском перевале, они и ныне верно служат Родине: Альберт Григорьевич Аракелов – бывший разведчик, ныне инженер нефтепромыслов Грозного, бывшие рядовые С. А. Ширшиков, В. И. Туровский, В. Г. Худовердпев и В. П. Тарусов работают на предприятиях Баку и являются передовиками производства, бывший комиссар 3-го батальона К. С. Расторгуев возглавляет большой и ответственный участок на одном из заводов Куйбышева.

– Трудно выразить чувство,– сказал И. С. Титов,– которое испытываем мы, бывшие воины – защитники перевалов Кавказа, присутствуя на торжественном открытии памятника. Отныне и навсегда он будет олицетворять величие подвига советских воинов на фронте и героизм тружеников тыла, несокрушимую мощь Советского государства и мудрость Коммунистической партии, под руководством которой наша армия наголову разбила гитлеровское отребье. Этот памятник – символ духовного богатства и нерушимого братства молодежи северокавказских и закавказских народов.

Затем слово предоставляется Нине Яковлевне Жаровой – вдове лейтенанта Владимира Жарова из партизанского отряда “Мститель”.

– Невозможно обращаться к погибшим,– говорит Нина Яковлевна.– Потому у подножья этих гор, ставших для них последним пристанищем, от имени склонивших здесь головы жен и матерей я обращаюсь к живым: пусть пламя гнева разгорается в наших сердцах против тех, кто пытается развязать войну. Не позволим, чтобы паши дочери стали вдовами, чтобы тысячи матерей стали одинокими, а земля – прекрасная земля нашей Родины – топталась грязными сапогами завоевателей. Не позволим!