ИОНА ЯКИР

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ИОНА ЯКИР

Июль 1919 года. В штабном вагоне на станции Бирзула под Одессой склонился над оперативной картой начальник 45-й Советской стрелковой дивизии Иона Эммануилович Якир. Остро отточенный красный карандаш прочертил трехсоткилометровый фронт соединения — от устья Днестра по всему восточному берегу реки до Ямполя, оттуда на север до железной дороги Жмеринка — Волочиск.

Три стрелковые бригады в дивизии. А против них… На правом фланге 1-я бригада бьется под Баром и Жмеринкой с двумя петлюровскими дивизиями. Перед 2-й и 3-й бригадами стоят оккупировавшие Бессарабию румынский корпус, две французские дивизии и полк белопольских легионов. Это фронт. Тыл же… Тыла нет. В каждом уезде свирепствуют кулацкие банды. С востока подбирается Махно. Прикрытая слабыми частями 47-й дивизии Одесса под угрозой орудий английской эскадры и деникинского десанта.

Ко всему этому 45-я фактически еще только формируется из вчерашних полупартизанских отрядов. Как в буквально считанные дни превратить ее в крепкое, боевое соединение, способное отразить натиск многочисленного противника? И не только отразить, но и разгромить, уничтожить врагов революции!

…Когда в 1896 году у скромного кишиневского фармацевта Эммануила Якира родился сын Иона, вряд ли кто-нибудь мог предсказать мальчику будущность военачальника. Иона Якир не получил никакого военного образования, не служил в царской армии даже рядовым.

В Кишиневе Якир учился в частном реальном училище — в казенное ему, как еврею, путь был закрыт. Чтобы поступить в высшее учебное заведение, Иона Эммануилович по той же причине был вынужден уехать из царской России в Швейцарию. В 1913 году Якир — студент Базельского университета и одновременно химик-лаборант. Работа в лаборатории была не только источником заработка — любовь к химии осталась у Ионы Эммануиловича на всю жизнь.

Когда летом 1914 года Якир вернулся на каникулы, началась мировая война, границы ощетинились штыками. Ионе Эммануиловичу удалось продолжить занятия в Харьковском технологическом институте. Известный швейцарский профессор Фихтер прислал из Базеля самые лестные отзывы о способном студенте. Но способный студент все больше и больше времени стал уделять политическим книгам. Изучение марксистской литературы сблизило Иону Эммануиловича с большевиками-подпольщиками. Еще сильнее стали эти связи в Одессе, где с декабря 1915 года Якир работал токарем по металлу на снарядном заводе Гена.

Бурным мартом 1917-го Якир снова в родном Кишиневе. По поручению большевистской организации Иона Эммануилович стал агитатором среди солдат Румынского фронта. Солдатам понравилась глубокая убежденность и кипучая энергия, которую излучал этот рослый, широкоплечий молодой человек с добрыми темно-карими глазами. В апреле Иона Якир стал членом ленинской партии — большевистская организация 5-го Заамурского кавалерийского полка приняла его в свои ряды. Вскоре Якира избрали членом губернского комитета партии и исполкома Бессарабского Совета рабочих и солдатских депутатов.

В великие дни Октября Якир — член Бессарабского губернского ревкома. Занятый многочисленными ответственными делами, молодой большевик находил время и для военной учебы.

— Ты, кажись, студент, на кой ляд тебе вся эта музыка? — шутил кое-кто из солдат.

— Был студент — и нет его, — серьезно отвечал Якир. — Революция!.. Теперь нужно самому знать военное дело и других учить. Иначе контрреволюция раздавит нас…

В январе 1918 года по приказу и при прямой поддержке Антанты армия румынских бояр перешла Прут. Разрозненные отряды красногвардейцев отступали. Якир организовал отряд из революционной молодежи, который смело атаковал вражеский авангард и на некоторое время задержал его. Но силы были слишком неравны. Красногвардейцы отошли за Днестр, в Тирасполь. Здесь формировались первые бессарабские советские полки. Отважные смельчаки трижды форсировали реку, отгоняли оккупантов верст на тридцать-сорок и… возвращались. На большее пока не хватало сил. Но с каждым днем число бойцов росло — приходили добровольцы с обоих берегов Днестра.

Однажды ночью Якир был дежурным по Тираспольскому отряду. Телефонные звонки с застав без конца тревожили смертельно уставшего Иону Эммануиловича: то показывалась румынская разведка, то еще что-нибудь случалось. Наконец под утро удалось задремать. И вдруг кто-то опять потряс за плечо. Якир с трудом открыл глаза и удивился: перед ним стоял… китаец в рваной синей кофте.

— Васики… Мой Васики…

— Что тебе? — спросил Якир.

— Китайси надо?

— Какие тебе китайцы?..

А «Васики» продолжал твердить:

— Китайси надо?

Якир ничего не мог понять. «Васики» ушел. Вернулся он часа через два и знаками попросил Якира выйти из штаба. Иона Эммануилович выглянул во двор: там стояли в строю 450 китайцев.

Китайцы-лесорубы, голые и голодные, пришли добровольцами в Красную Армию. Их одели, вооружили, превратили в батальон. Комбатом назначили Якира.

Вскоре Тираспольский отряд снова начал отходить: на Украину вторглись немецкие оккупанты. Прикрывал отступление батальон Якира.

Многие удивлялись: как это комбат управляется с бойцами, если они в буквальном смысле слова говорят на разных языках? Действительно, с красноармейцами батальона Якир изъяснялся только с помощью «Васики», кое-как владевшего русским. Но китайцам и не надо было много слов. Их командир, их «капитана» совсем не был похож на прежних начальников. Он не только дрался вместе с бойцами в цепи, вместе с ними ходил в разведку. Он всегда внимательно и терпеливо выслушивал своих подчиненных, заботливо расспрашивал о самочувствии, настроении, питании. Не удивительно, что бойцы горячо полюбили своего «капитана Я-ки-лау». Сражался батальон с изумительной стойкостью.

В боях под Екатеринославом Якира тяжело ранило при взрыве немецкого снаряда. В санитарном поезде врач посчитал его безнадежным, но молодой организм взял свое. В мае, добравшись до Москвы, Якир узнал, что части его отряда находятся в Калаче. Несмотря на то, что ему следовало лечиться и лечиться, Иона Эммануилович немедленно поспешил в Калач.

— Куда это ты, калечь, при полном оружии собрался? — посмеивались вагонные попутчики.

«Среди бойцов быстрее на ноги встану», — улыбался про себя Якир. И верно: сразу пришлось окунуться в гущу неотложных дел. Части Тираспольского отряда, сильно поредевшие в боях, прибыли для переформирования в Воронеж, где тогда назревал контрреволюционный мятеж. Только решительность, выдержка и личная храбрость горстки красных командиров, в том числе и Якира, явившихся прямо в гнездо мятежников накануне намеченного восстания, помогли ликвидировать заговор в самом зародыше.

Якир занялся формированием крепких красных частей. Была создана Южная завеса против немцев и белоказаков, в сентябре 1918 года преобразованная в Южный фронт. Якир был назначен начальником Политуправления фронта, а затем членом Реввоенсовета 8-й армии.

В ноябре 1918 года на Южном фронте начались упорные бои с белоказачьими войсками генерала Краснова. Части 8-й армии сражались в районе Лиски — Коротояк — Острогожск. Иона Эммануилович все время находился в 12-й дивизии — этому соединению приходилось сдерживать наиболее ожесточенный натиск красновцев.

Особенно обострилось положение в середине декабря: белоказакам удалось прорвать фронт и выйти к Коротояку. Разрозненные полки дивизии отходили в беспорядке, среди части бойцов поднялась паника. Якир немедленно бросился в район Коротояка и самым решительным образом стал наводить порядок. На специальном паровозе член Реввоенсовета помчался в Острогожск, где стоял анархистский отряд Сахарова. Якир сумел установить дисциплину в отряде и присоединить его к частям 12-й дивизии.

За три дня Иона Эммануилович собрал растрепанные остатки полков в крепкий кулак и организовал контрнаступление. На фронте произошел перелом — красные части решительно отбросили противника, освободили Коротояк и Лиски.

Как рассказать об этих стремительных днях, огненным вихрем сверкнувших даже в те грозные времена? Пожалуй, наиболее ярко говорится о них в документе, подписанном начальником 12-й дивизии Любимовым и военкомом Чуевым. Как раз в то время был утвержден статут высшей награды молодой Советской республики — орден Красного Знамени. Реввоенсовет 12-й дивизии за выдающийся подвиг представил Якира к ордену.

Вот они, эти лаконичные и вместе с тем столь емкие строки:

«…Благодаря только настойчивости, крайнему напряжению всех сил 12-я дивизия одолела казаков Краснова, захватила Лиски и вышла на линию Икорцев. Дивизия обязана своим успехом главным образом энергии и деятельности члена РВС 8-й армии т. Якира. Он проявил неутомимую деятельность, железную волю и энергию. Не смущаясь ни временными неудачами, ни случайными поражениями, твердо веря в счастливый исход операции, т. Якир вел железной рукой подчиненных ему красноармейцев к победе. Непрерывный тяжелый труд в течение трех недель надломил его израненный организм, но, уже будучи больным, он продолжал руководить операциями, и, собирая последние остатки сил, еле вставая с постели, т. Якир в грозные минуты, когда колебались полки, сам встал в ряды их на поле сражения. Когда в минуту смятения полки отошли к Коротояку, т. Якир лично их устроил и, дав отдохнуть, повел в контрнаступление, взяв Коротояк, на плечах отступающих казаков ворвался в Лиски и нанес им поражение. У Коротояка, уговаривая отступающих в панике красноармейцев, т. Якир был смят нерассуждавшей массой и чуть не расстрелян. Все эти неудачи не сломили железную волю т. Якира, и РВС дивизии свидетельствует, что достигнутый успех в овладении военно-стратегическим узлом Лиски и выход наших полков на линию Икорцев всецело должен быть приписан боевой деятельности т. Якира…»

Реввоенсовет Республики рассмотрел ходатайство, и Якиру был вручен орден Красного Знамени № 2 (орден за № 1 принадлежал Василию Константиновичу Блюхеру).

…Весной 1919 года на освобожденной от иностранных интервентов, гетманцев и петлюровцев Украине разрозненные повстанческие отряды сводились в части регулярной Красной Армии.

7 июля 1919 года Якир вступил в командование 45-й дивизией. Основу дивизии составили крестьяне-бедняки Приднестровья — украинцы и молдаване. Участники лихих партизанских налетов на гетманских стражников, петлюровских синежупанников, немецких и румынских оккупантов, они, однако, совершенно не были подготовлены к полевым боям в составе регулярных войск, о строевой службе и воинской дисциплине имели самое отдаленное понятие. Бесконечные митинги, постоянная смена выборных командиров были самым обычным делом.

Сложная военная и политическая обстановка требовала самых решительных действий без малейшего промедления. Прежде всего, решил Иона Эммануилович, необходимо укрепить ряды дивизии рабочими-коммунистами, по-настоящему развернуть во всех подразделениях политработу, наладить четкое управление войсками, обеспечить необходимое снабжение.

Большую помощь Якиру оказали военный комиссар дивизии Николай Голубенко и начальник штаба 45-й И. И. Гарькавый. Киевский рабочий-металлист, Голубенко шестнадцатилетним юношей был сослан в Сибирь за революционную деятельность. Энергичный и решительный большевик, он очень многое сделал для укрепления дивизии. Сын крестьянина, народный учитель, подпоручик военного времени, Илья Иванович Гарькавый стал отличным организатором и способным командиром Красной Армии.

С помощью Одесского губкома партии, возглавлявшегося Яном Гамарником, в состав частей 45-й влились рабочие-коммунисты Одессы, Николаева, Херсона, члены партии из других городов, сел и местечек. В дивизию целиком вошли крепкие, большевистские части.

В дивизии было создано прочное командно-политическое ядро из стойких, беззаветно преданных революции людей.

В течение июля и августа войска петлюровского Галицийского корпуса численностью более 10 тысяч солдат упорно наносили удары в направлении Жмеринки — в стык 45-й и 44-й дивизий. Именно отсюда, через Винницу и Казатин, Петлюра стремился прорваться к Киеву.

Все силы 45-й насчитывали в это время 6 тысяч штыков и 500 сабель при 72 пулеметах и 24 орудиях. Растянутый фронт, отсутствие резервов не позволяли собирать сколько-нибудь крупные силы на угрожаемых участках, затрудняли маневр и управление войсками. Якир смело пошел на риск ослабления обороны днестровского рубежа и бросил отсюда полки 2-й бригады в Подолию на помощь 1-й. Частыми контрударами, нередко во взаимодействии с полками 44-й дивизии, отважные бойцы не раз отбрасывали петлюровцев.

Особенно сильным был удар 15 июля, когда, несмотря на угрозу полного обхода с правого фланга, Котовский по приказу Якира стремительно вывел свою 2-ю бригаду к Ямполю. Взяв в Ямполе большие трофеи, в том числе и орудия, котовцы значительно продвинулись на могилев-подольском направлении.

Ценой больших потерь петлюровцам удалось в конце концов прервать железнодорожное сообщение Одессы с Киевом. Красные дивизии потеряли связь. Крупные банды, в которых было немало просочившихся через фронт петлюровцев, нападали на тыловые учреждения и обозы дивизии.

Кулаки, превратившие свои дома и хутора в маленькие крепости, усиленно вели среди крестьян антисоветскую агитацию. Они пугали своих политически неразвитых односельчан страшной «коммунией».

Однажды Якир увидел, как большая группа крестьян из окрестных сел явилась в Бирзулу, к штабу, и стала заглядывать в вагоны. Оказалось, что обманутые люди пришли своими глазами посмотреть на «присланную из Москвы коммунию».

Политработники дивизии объезжали села, собирали сходы, на которых объясняли, что такое советская власть и что несут трудовому крестьянству ее враги — петлюровцы и деникинцы. После таких бесед несколько отрядов, созданных кулаками из запутавшихся бедняков и середняков для борьбы с Красной Армией, добровольно вступили в ряды дивизии.

Но для тех, кто сознательно шел против трудового народа, оставался один язык — язык штыков. Отсутствие местных гарнизонов вынудило Якира бросить на борьбу с бандами и кулацкими восстаниями четыре крупных отряда. В упорной борьбе красноармейцы подавили контрреволюционные восстания у Кучургана, Раздельной и Плоского. Однако отсутствие этих частей в такой критический момент на передовой еще более обострило положение на фронте.

18 августа Главное командование Красной Армии дало директиву о сведении 45, 47 (Одесса) и 58-й (Николаев) дивизий в единую Южную группу во главе с Якиром. В Реввоенсовет группы вошли Я. Б. Гамарник, В. П. Затонский и Л. И. Картвелишвили. Командование поручило войскам группы отстаивать юг Украины любой ценой.

Тем временем войска Деникина, захватив Донбасс, наступали на Киев, Елисаветград и Одессу. 21 августа английский и добровольческий флоты начали двухдневную бомбардировку Одессы, высадившийся с кораблей деникинский десант разбил слабые части 47-й дивизии и 23 августа занял город.

Одновременно с этим деникинцы и петлюровцы вплотную подошли к Киеву. Советские войска были вынуждены оставить столицу Украины. Южная группа оказалась в огненном кольце. 28 августа Якир получил новое указание — вести части на север, прорываться на соединение с основными силами Красной Армии.

В тот же день Иона Эммануилович отдал приказ по Южной группе: «Применяясь к создавшейся обстановке, и преследуя цели, поставленные последними директивами командарма-12, полученными по радио, задача Южной группы войск XII армии следующая: жертвуя подвижным ж.-д. составом, но сохраняя максимум живой силы и материальных средств, войскам группы выйти шоссейными и грунтовыми дорогами на соединение с советскими войсками, действующими севернее Киева, нанеся противнику решительный удар с тыла».

Огромная ответственность легла на Якира. От него — командующего — в первую очередь зависел успех сложнейшей операции. Прорыв из кольца имел не только военное значение — это был вопрос жизни или смерти для тысяч людей. Надо было найти единственно верный в тягчайшей обстановке путь к победе, вдохнуть в каждого бойца уверенность в успехе. А настроение масс, их дух, как никогда, зависели от действий командования. Малейшая ошибка внесла бы колебания, каждая удача удваивала силы.

Для принятия решения у Якира остались буквально считанные часы. Иона Эммануилович работал с небывалым даже для того времени напряжением.

…У Петлюры против Южной группы — не меньше 7 500 штыков, в деникинской дивизии генерала Слащева — около 2 тысяч солдат, на правом фланге, в районе Ново-Украинки, навис кулак тысяч в шестнадцать-семнадцать махновцев. Хитер Махно: вовсю ведет агитацию — дескать, красные уходят, бросают Украину, а я ее буду защищать от Деникина. На эту удочку поддались две бригады 58-й дивизии, ушли к Махно.

Но как бы ни было трудно, надо идти вперед!

Командующий Южной группой определил расстановку сил во время похода.

Все части группы будут двигаться на север тремя колоннами. Правую колонну составят полки 58-й дивизии и остатки 47-й, в левую войдут 1-я и 2-я бригады 45-й дивизии. Остальные части и подразделения 45-й, несколько сводных полков и отрядов образуют колонну центра. В ней будут находиться РВС Южной группы, штадив-45, основные обозы. Командование правой колонной поручается начдиву 58-й Федько, левой — комбригу-1 Грицеву, центр поведет Гарькавый. Он же будет командовать 45-й дивизией…

Приняв решение, Якир немедленно созвал в Бирзулу командно-политическое руководство группы. В зале железнодорожного училища перед большой картой во всю стену Иона Эммануилович подробно обрисовал обстановку и обстоятельно разъяснил задачи как Южной группы в целом, так и отдельных соединений и частей. Учитывая общую сложность положения, необходимость поворота фронта на 90, а то и все 180 градусов, всевозможные перегруппировки, Якир отдал приказания непосредственно полкам — где сосредоточиваться, в какое время выступать, по каким дорогам двигаться.

— Положение трудное, но не безнадежное, — закончил командующий. — Нам предстоят суровые испытания, и я верю — мы выйдем из них победителями!

Командиры и комиссары встали и, поправляя на ходу оружие, заторопились к выходу — скорее на позиции, в части. Якир подозвал комбрига-2 Котовского и комиссара 1-й бригады Левензона.

— Ну, хлопцы, — негромко сказал командующий, — помните: от вас зависит, уйти или не уйти Южной группе. Пока не собьется и не тронется средняя колонна, ваши бригады должны во что бы то ни стало сдержать натиск петлюровцев на левом: фланге. Мы крепко надеемся на вас…

Все трое вышли на перрон. Котовский и Левензон взобрались на паровоз. Раздался гудок, и в клубах пара растаяла громадная фигура Котовского, приветственно махавшего фуражкой.

Якир вернулся в здание училища. Командующего ждали члены Реввоенсовета.

— Товарищи, — обратился к ним Иона Эммануилович, — прежде всего решим вопрос о новых коммунистах. В наши ряды вливаются члены партийных организаций Одессы, Балты, Ананьева и других оставленных или оставляемых городов, многие советские работники, рабочие, крестьяне-бедняки. Я предлагаю из большинства этих товарищей сформировать Красный сводный полк. Эту часть, примерно в тысячу штыков, командование сможет использовать как надежный резерв и крепкую ударную силу в любой критической ситуации. Кому поручим полк?

— Думаю, товарищу Анулову, — отозвался Гамарник. — Я его знаю по Одессе, да и под Вознесенском, против махновцев, он себя хорошо проявил.

— Возражений нет? Решено. Теперь непосредственно о политической работе…

Немного было тогда среди бойцов членов партии, и потому на каждого коммуниста ложилась двойная, тройная ответственность. Ведь именно им предстояло убедить вчерашних партизан в необходимости покинуть родные места и с оружием в руках прорываться на север. Чтобы люди не механически, а всем сердцем, всей душой усвоили новые задачи, решили провести в частях сначала партийные собрания, а затем общеполковые красноармейские.

Якир предложил отпечатать для бойцов Южной группы специальную «Памятку» с ясным, доходчивым изложением обстановки и задач.

— Надо, чтобы каждый боец понимал, что несут народу деникинцы, петлюровцы, махновцы, что мы еще вернемся с главными силами Красной Армии и освободим юг. Кто же, товарищи, напишет «Памятку»? Ты, Ян?

Гамарник согласно кивнул.

Заседание Реввоенсовета закончилось глубокой ночью.

Только под самое утро вернулся Якир в свой вагон. Порывисто обнял не спавшую всю ночь жену, сказал шепотом:

— Саинька, дивизия окружена… Весь подвижной состав мы сожжем, а сами будем прорываться…

Помолчав немного, он испытующе посмотрел жене прямо в глаза и добавил:

— Я приказал всем женщинам покинуть дивизию. Тебе нужно показать пример и уехать первой. Захвати с собой еще несколько семей.

— Неужели ты заставишь меня уехать в такой момент?

— Иного выхода нет. Поход будет тяжелым, прольется много крови, я должен все время быть рядом с бойцами. Нет, нет, жены станут обузой, пойми это…

— А если что случится?..

Иона Эммануилович усмехнулся.

— Мы с тобой молодые, родная, будем надеяться на лучшее… Как только вырвемся, обязательно встретимся!..

…Тяжелый черный дым стлался над Бирзулой. Перед походом жгли документы. Политработники роздали населению тысячи листовок, плакатов, книг, для перевозки сохранили только один ящик самых необходимых бумаг. Сотрудники политотдела 45-й получили винтовки, перешли в строй.

Из вагонов перегружали на телеги боеприпасы — впереди не было железнодорожной колеи. Каждый красноармеец получал столько патронов, сколько мог унести. Несмотря на всю тревожность положения, бойцы не теряли бодрости духа, шутили.

— Ну и жара, — жаловался какой-то балагур. — Даже в бою прохладнее, как-никак снаряд ветер наводит…

— А ты не грусти, скоро тебя так продует, что только держись, — под общий смех тут же отвечали ему.

…Гулкие взрывы потрясли воздух. Это саперы уничтожали военное имущество, которое нельзя было вывезти, паровозы, вагоны, бронепоезда…

Штаб-трубач заиграл сигнал.

— Шагом… марш!

Колонна центра двинулась в поход.

А в это время в дубовом лесу под Крыжополем бойцы левой колонны вели тяжелый бой. Выполняя приказ Якира, они упорно отражали все попытки петлюровцев прорвать фронт. Несмотря на неравенство сил, советские бойцы часто переходили в контратаки, тревожили противника ночными налетами. Лишь 1 сентября, после того как главные силы начали поход, стали отходить и поредевшие бригады левой колонны.

К 6 сентября силы всех трех колонн сосредоточились в районе Умани. Отсюда правая колонна двинулась на Белую Церковь — Фастов, колонна центра — в направлении Сквира — Попельня. Левая колонна шла параллельно центральной.

С самого начала Южного похода Якир выдвинул из главных сил авангард под общим командованием комбрига-3 Черникова.

Выбор этот был не случаен. Во-первых, в предыдущих боях 3-я бригада понесла меньше потерь и сохранила больше сил, чем остальные соединения 45-й дивизии. Во-вторых, комбриг Черников зарекомендовал себя мастером быстрого маневра и внезапного удара. Именно под его руководством был произведен исключительно смелый налет через Днестр, во время которого белорумынские захватчики потерпели немалый урон.

Черников вел авангард стремительными переходами, по ночам менял дороги, наносил противнику внезапные удары. Благодаря такой тактике в Бершади был захвачен штаб петлюровской бригады со многими ценными документами, включая планы расположения и передвижения частей, а также обоз с боеприпасами.

У Терновки петлюровцы пытались с помощью артиллерии окружить и уничтожить 3-ю бригаду. Но героические бойцы шесть раз ходили в атаку, прорвали кольцо и взяли Терновку. Путь главным силам был открыт.

Знойно. Растянувшись по холмам на добрых 15–20 верст, движется колонна. Скрипят подводы, скрипит на зубах вьющийся тучей песок. Ремень винтовки, лямки солдатского мешка режут плечи. Но небольшие оркестры без устали играют то походный марш, то звонкое «Яблочко». От этого легче идти, меньше хочется пить, бодрее настроение.

Внезапно пулеметный треск заглушает трубы и барабан оркестра — очередная банда пытается атаковать колонну. Под прикрытием конницы пехота перестраивается в боевой порядок, отгоняет банду прочь.

И снова движется колонна по холмам…

Вечереет. Бойцы втягиваются в село. Кругом ни души. Напуганные петлюровскими россказнями о страшной «коммунии», жители куда-то спрятались. Красноармейцы садятся на траву, отдыхают, курят.

Примерно через полчаса подходят первые «разведчики»:

— Кто такие? Откуда идете? Куда?

Видя, что ничего в селе не тронуто, сами приглашают в хаты. Появляются и остальные крестьяне. Все запоры сняты, окна раскрыты. Приглашают к столу. Завязываются дружеские беседы. А наутро трудовые селяне сердечно провожают бойцов.

8—9 сентября у железнодорожной станции Монастырище на линии Христиновка — Казатин крупные силы петлюровцев («Запорожская дивизия» с бронепоездами) попытались остановить войска колонны центра, но были отброшены. Одновременно правая колонна разбила деникинцев в районе Тальное — Звенигородка.

Поход продолжался. И хотя бойцы находились в огненном кольце, со всех сторон нападал враг, каждый шаг приходилось делать с боем, красноармейцы не падали духом. В те тяжелейшие дни еще больше окреп авторитет Якира. Командующий не скакал на белом коне, не метал зычным басом «грома и молний» — необыкновенно скромный, Якир вместе с тем всегда оказывался в самых опасных местах. Тихим, ровным голосом, сохраняя полное самообладание, он отдавал приказ — самый нужный, самый правильный. Бойцы твердо верили, что их храбрый и решительный командир обязательно выведет людей из кольца. Все ждали встречи с частями 12-й армии.

Но где же они были, войска этой армии?

Чуть только останавливались бойцы на привал, сразу же разбивалась палатка маленькой походной радиостанции. В небо поднималась антенна, начинал стучать движок. Чуткое ухо радиста напряженно вслушивалось в эфир. И опять ничего нового — одни деникинские реляции об «уничтожении» Южной группы. Чтобы ввести противника в заблуждение, Якир отдавал «приказы» несуществующим дивизиям, указывал в них «маршруты», назначал время «атак».

11 сентября, разбив петлюровцев под Сквирой, части Южной группы расположились на короткий отдых. Якир только разложил перед собой карту, когда к нему прибежал запыхавшийся вестовой с радиостанции.

— Товарищ командующий! Связь! Наши…

Иона Эммануилович немедленно поспешил к рации.

— Я Дубовой, — донеслось по эфиру. — Кто у радио?

— Я, Якир.

Сообщив, что его части находятся в районе Житомир — Тетерев, начдив 44-й И. Н. Дубовой предложил Южной группе нанести совместный удар на Житомир.

Предложение было принято Якиром.

Однако Южная группа все еще находилась во вражеском кольце. Отбросив все свои разногласия, петлюровцы и деникинцы решили во что бы то ни стало воспрепятствовать советским частям перейти железную дорогу Казатин — Фастов и полностью их уничтожить в этом районе. Петлюровцы подтянули к станции Попельня отборные галицийские части с бронепоездами. Двинули к Попельне со стороны Фастова свои бронепоезда и деникинцы.

Якир понимал, что наступил решающий момент. Для прорыва в районе станций Бровки — Попельня был собран ударный кулак в составе 2-й и 3-й бригад, Красного сводного полка и Коммунистического отряда Гуляницкого. Все, способные носить оружие, перешли из обозов на пополнение полков. В частях провели короткие митинги. Настроение у красноармейцев было самое боевое. «Даешь прорыв!» — стало самым популярным лозунгом.

…Бой под Бровками начался 15 сентября. Несколько раз подымались в атаку красноармейцы, но противник осыпал их пулями и снарядами. Все-таки шаг за шагом приближались бойцы к заветному железнодорожному полотну.

Стемнело. Под прикрытием ночи воины-коммунисты Красного сводного полка поднялись в новую атаку и ударили врукопашную. Петлюровцы дрогнули, отошли к самой станции Бровки. Стоявший там бронепоезд открыл яростный орудийный огонь. Из густого леса близ станции непрерывно строчили пулеметы. Особенно опасным был пулемет, бивший по флангу с мельницы. Зная, что неподалеку действует артиллерия 2-й бригады, командир Красного сводного полка Ф. Анулов обратился к ней за помощью. Со второго выстрела батарейцы Котовского сняли проклятый пулемет с мельницы. Пехота снова двинулась вперед.

И вдруг навстречу ей со стороны противника помчалась кавалерия. Это были… котовцы. Григорий Иванович Котовский с группой конников совершил замечательно смелый рейд во вражеский тыл. Ударом со всех сторон станция Бровки была взята! Разгромленный наголову противник бежал, оставив множество убитых, 600 пленных, 7 орудий, 14 пулеметов.

В то же время части правой колонны разбили деникинцев у Фастова.

Путь на Житомир был открыт. 16 сентября под охраной специально выставленных заслонов войска и обозы Южной группы в течение восемнадцати часов пересекали железнодорожное полотно линии Казатин — Фастов.

В яркий солнечный день 17 сентября, разгромив занимавшие Житомир войска противника, части Южной группы и 44-й дивизии одновременно вступили в город. Бойцы обнимали друг друга, целовали, радостно смеялись…

Героический четырехсоткилометровый поход закончился. Закончился полной победой войск Южной группы.

Провалились планы врага разгромить и уничтожить оказавшиеся в кольце красные части. Напротив, войска Якира сами нанесли противнику ряд сильных ударов и вышли из кольца еще более окрепшими. Несмотря на потери, к вступлению в Житомир 45-я дивизия имела на добрую тысячу штыков больше, чем в конце августа, — благодаря притоку добровольцев. За счет трофеев почти вдвое увеличилось количество орудий и пулеметов.

20 сентября Якир издал приказ по войскам Южной группы, в котором объявил всем красноармейцам и командирам благодарность за проявленные ими сознательность, дисциплину и верную службу Красному знамени рабоче-крестьянской революции. «Реввоенсовет Южной группы, — говорилось в приказе, — благодарит вас, товарищи, и зовет к новым славным боям, к новым победам». Бойцы группы получили приветствия от Реввоенсовета Советской республики, РВС 12-й армии.

1 октября председатель Совета Рабоче-Крестьянской Обороны В. И. Ленин подписал постановление о награждении 45-й и 58-й дивизий почетными революционными Красными знаменами. Все бойцы, командиры и политработники частей Южной группы получили денежную награду в размере месячного оклада. Наиболее отличившиеся в боях были награждены орденами Красного Знамени. Второй орден Красного Знамени по праву украсил грудь командующего группой И. Э. Якира.

Прорыв группы Якира из окружения произошел в момент исключительного обострения обстановки на Южном фронте. Войска Деникина, не считаясь с огромными потерями, рвались к Москве. Шли ожесточенные бои в районе Орла.

Учитывая создавшееся положение, Реввоенсовет Южной группы решил, что лучшей помощью Красной Армии под Орлом будет стремительный рейд на Киев, превращенный деникинцами в одну из своих основных баз. Вместе с Гарькавым и Голубенко Иона Эммануилович на паровозе отправился в Новозыбков, где находился штаб 12-й армии.

Члены Реввоенсовета армии горячо приветствовали героев Южного похода. В ответ на многочисленные вопросы Якир почти не говорил о трудностях. Худой, черный от загара, казалось, весь пропитанный порохом и походной пылью, он широко улыбался.

— Люди!.. Золотой народ!.. — восхищался бойцами Якир. — Как дрались, как дрались!.. На одного колеблющегося или труса приходились тысячи героев. Если бы мог, каждого прижал бы к своему сердцу…

Затем, уже без улыбки, Иона Эммануилович сказал:

— Теперь мы пойдем на Киев.

— Не спешите, вам надо отдохнуть…

— Нет, нет, — настаивал Якир. — Еще в походе, узнав, что деникинская сволочь захватила Киев, мы вынашивали мысль отбить его. Разрешите нам ударить… Уверен, что деникинцам не поздоровится.

Предложение Якира понравилось Реввоенсовету, но директива Главного командования Красной Армии предписывала отвести части в резерв. Штаб 12-й армии связался с Москвой — главком подтвердил прежнюю директиву. В Москве 45-ю дивизию предполагали направить под Петроград, где шли тяжелые бои с Юденичем.

Член Реввоенсовета 12-й армии Семен Иванович Аралов сообщил Якиру о решении главкома.

— Хорошо, приказ будет выполнен, — ответил Иона Эммануилович.

Затем Якир сделал несколько шагов, пригладил волосы ладонью и вдруг застенчиво, но твердо сказал:

— Семен Иванович, мы все сделаем, как приказывает главком. Но разрешите, не нарушая сроков выполнения этого приказа, помочь нашим частям, наступающим на Киев. Поддержите нас, товарищ Аралов! Это будет такая неожиданность для Деникина, что его может кондрашка хватить.

Реввоенсовет армии дал разрешение.

Организовав из частей 45-й и 58-й дивизий три ударные группы, Иона Эммануилович отдал приказ о наступлении. «Общая обстановка, — говорилось в приказе, — требует овладения Киевом в наикратчайший срок». Противник упорно сопротивлялся. Особенно кровопролитные бои развернулись 6–7 октября на участке 2-й бригады Котовского у села Новая Гребля. Исход дела решил жестокий ночной бой.

Преследуя врага, войска Южной группы совместно с Богунской бригадой 44-й дивизии ворвались в Киев. Над тылом ударной группировки деникинцев нависла серьезная угроза.

Чтобы исправить положение, белогвардейскому командованию пришлось снять с других участков фронта крупные силы и бросить их под Киев. После упорного двухдневного боя войска Южной группы оставили город, но основная задача была выполнена. Оттянув на себя немало белогвардейских полков, дивизии Якира помогли частям Красной Армии под Орлом, где в эти самые дни начинался исторический перелом, знаменовавший начало конца кровавой деникинщины. На всем украинском участке Южного фронта противник был вынужден перейти к обороне.

Теперь настал срок выполнения приказа о выводе частей на отдых и пополнение. Южная группа расформировывалась, и 45-я дивизия, в командование которой вновь вступил Якир, переходила в резерв главкома.

1-я и 3-я бригады расположились на отдых в Вязьме, 2-я бригада — в Рославле. В части прибыло пополнение: свыше 1 500 человек. Эти люди раньше дезертировали из армии, они не имели никаких боевых навыков, были политически неграмотны. Новобранцев распределили по подразделениям, где бывшие дезертиры вместе с ветеранами Южного похода усиленно занимались строевой и политической подготовкой.

В дни «партийной недели» свыше 1 000 бойцов и командиров 45-й дивизии, проявивших себя в боях с врагом, вступили в ряды РКП (б). Состоявшаяся в Вязьме I Дивизионная партийная конференция отметила, что обученность и политическая сознательность личного состава значительно выросли.

Эта оценка особенно важна потому, что и в тылу бойцам приходилось нелегко. Питание было крайне скудно, состояло почти из одной воблы, для отопления казарм и бараков не хватало дров. На занятиях роты маршировали по рано выпавшему снегу в самой немыслимой обуви: развалившихся ботинках, опорках, лаптях, каких-то тряпках. Свирепствовал тиф…

Якир пытался обеспечить дивизию обмундированием на месте, но это ему не удалось. Тогда Иона Эммануилович отправился в Москву и лично у главкома добился 5 тысяч комплектов обмундирования — сапог, шинелей, гимнастерок, галифе, ремней. Еще некоторое количество комплектов главком обещал прислать немного попозже.

Едва только начдив вернулся из столицы, оттуда пришел срочный приказ: немедленно грузиться в эшелоны и двигаться на Петроградский фронт. Красный Питер находился в еще более опасном положении, чем в начале лета. Войска Юденича, прорвав фронт 7-й армии, вышли на ближние подступы к городу.

Получив приказ Москвы, Якир тут же распорядился начать посадку в эшелоны. Она проходила так: красноармейцы в новом обмундировании грузились в натопленные вагоны и раздевались до белья, а их одежда доставлялась в казармы для следующей партии бойцов. Эта «операция» продолжалась до тех пор, пока все части не оказались на колесах. Уже на пути к Петрограду прямо в вагоны привезли обещанное главкомом недостающее обмундирование. Теперь все бойцы были хорошо и тепло одеты.

В Петрограде ждала хорошая весть: 7-я армия уже отбросила врага. Около двух недель части 45-й находились в резерве под городом, а 25 ноября пришло долгожданное назначение на Южный фронт.

«На род-ну-ю У-кра-ину», — пели колеса бойцам. Из тесных теплушек, казалось, уже были видны приднестровские поля, виноградники, беленькие хатки с тополями…

Первое, что предстало перед глазами красноармейцев 45-й, выгрузившихся в Глухове, были тела повешенных деникинцами рабочих. Путь к берегам Днестра лежал через упорные бои с жестоким и коварным врагом.

В конце декабря 1919 года войска Красной Армии начали решающее сражение за Донбасс. К этому времени 45-я дивизия, выведенная из резерва в районе Полтавы, была переброшена на правый фланг 14-й армии с задачей наступать на Екатеринослав (Днепропетровск). Разбив белых у Дмухайловских хуторов и Чаплинки, части Якира освободили 29 декабря Новомосковск и Верхнеднепровск. В этих боях большую помощь дивизии оказали партизаны, целыми отрядами вливавшиеся в красные полки.

30 декабря бойцы 3-й бригады подошли к Днепру у Екатеринослава. За несколько часов до этого белые взорвали железнодорожный мост через реку. Несмотря на мороз, Днепр замерз только местами, переправа по льду оказалась невозможной. Что было делать? Ждать? Но это означало дать противнику возможность укрепиться, занять выгодные позиции. Герои Южного похода нашли выход. В наступившей темноте бойцы 405-го полка, как акробаты, цепляясь за исковерканные остатки мостовых ферм и повисшие над бездной рельсы, перебрались на правый берег и вступили в Екатеринослав. В городе было захвачено много паровозов и вагонов, груженных боеприпасами и амуницией, — белые не успели их угнать.

К 1 января 1920 года освобождение Донбасса от белогвардейцев было завершено. Войска Деникина оказались рассеченными на три группировки. Одна, наиболее крупная, отошла на Северный Кавказ, другая отступала к Одессе, третья — в Крым. Но деникинцы надеялись восстановить положение — укрепиться на Кубани и в районе Одессы — Николаева, а затем нанести сходящиеся удары из этих районов. В такой обстановке перед 14-й армией была поставлена задача: завершить изоляцию северокавказских войск белых от оставшихся на Украине, а затем наступлением на запад «отжать» противника в район Одессы и ликвидировать. В решении этой задачи очень важную роль сыграла дивизия Якира.

После освобождения Екатеринослава Иона Эммануилович приказал 1-й бригаде в кратчайший срок занять Александровск (Запорожье). У Софиевки — в 20 километрах северо-восточнее города — два стрелковых полка бригады вступили в бой с кавале-рийской группой белых примерно в 800 сабель. Весь день 4 января шел этот ожесточенный бой, к ночи противник был отброшен с большими потерями. Ранним утром 5 января бронепоезд 1-й бригады прибыл на станцию Александровск. По перрону суетливо бегал какой-то человек с огромной повязкой на рукаве: «Комендант станции от войск батьки Махно…»

Главные силы Махно общей численностью около 40 тысяч штыков и сабель располагались в районе станций Апостолово, Никополь, Токмаковка на правобережной Украине. Большинство этих людей стояло за советскую власть и вступило в махновские отряды для партизанской борьбы с деникинцами. Во многих махновских частях работали подпольные коммунистические ячейки. Однако «гвардия» Махно — его отборные конные части — состояла из кулацких элементов, люто ненавидевших Советы. В декабре 1919 года Махно перешел к террору против коммунистов, группа видных партизанских командиров была расстреляна. В ответ на это оставшиеся коммунисты призвали бойцов Махно переходить в Красную Армию.

Перед Махно было два пути: либо признать советскую власть, подчиниться ей, выступить на помощь Красной Армии, либо перейти к открытой борьбе с советскими войсками. Во втором случае он неизбежно должен был сделать попытку прорваться из района Никополя на свою основную базу — в Гуляй-Поле. Для этого махновцы должны были переправиться через Днепр.

Якир, естественно, не знал о намерениях Махно, но предусмотрительно приказал 1-й бригаде прикрыть переправу у Александровска. Однако полки бригады задержались из-за боя под Софиевкой, чем воспользовался Махно. «Батька» терпеливо следил за этим боем с правого берега. Убедившись в поражении деникинцев, он тут же перешел через Днепр с двумя полками своего 2-го корпуса. Вот с этими полками и встретился в Александровске один-единственный батальон 397-го полка. Остальные силы 1-й бригады увлеклись преследованием деникинцев и проскочили вперед.

Командир 1-й бригады (бывший ее комиссар) Ф. Я. Левензон установил из Александровска телефонную связь со штабом дивизии и доложил Якиру сложившуюся обстановку.

Иона Эммануилович был серьезно озабочен. Уже сам факт переправы через Днепр показывал, что Махно стремится увести свои войска в Гуляй-Поле. Однако на открыто враждебные действия против Красной Армии он пока не решается. Как официально разговаривать с Махно — определят высшие инстанции, а пока, не прекращая боевых действий против деникинцев, следует начать агитацию среди махновцев.

Начдив приказал Левензону стянуть бригаду в Александровск и приступить к исполнению обязанностей начальника гарнизона, обеспечить свободную демонстрацию рабочих, организовать военный парад.

Назначение советского коменданта, несмотря на наличие махновского начальства, укрепило авторитет Красной Армии, а демонстрация рабочих под алым знаменем показала, на чьей стороне трудящиеся.

Махно засел в своей штаб-квартире в гостинице «Европейская». Даже самые доверенные приближенные не решались прерывать угрюмое молчание «батьки», неподвижно застывшего у чайника с горилкой в номере уездного отеля. Время от времени Махно тряс поповской шевелюрой и хрипло спрашивал:

— Берут? Пьют?

И тогда самым доверенным приходилось докладывать: красноармейцы отказываются и от денег и от водки, что так «щедро» предлагали им надежные «батькины» хлопцы.

А тем временем бойцы 45-й охотно отвечали на бесконечные вопросы рядовых махновского войска: о Советах, политике партии, положении в Красной Армии.

7 января в Александровске состоялся парад 1-й бригады, на котором присутствовали и махновцы.

Поздравив бойцов с освобождением Красной Армией Бердянска и Мариуполя, комбриг обратился затем к партизанам Махно с призывом стать на защиту Красного знамени рабоче-крестьянской революции. В рядах махновцев послышались голоса одобрения.

Тогда попытался вмешаться Попов — один из видных махновских приспешников. Он призвал красноармейцев перейти в армию «батьки», где «все равны», всячески поносил при этом красных командиров и комиссаров. Комбригу и комиссару бригады Генину с трудом у далось удержать бойцов, рвавшихся тут же поднять Попова на штыки.

Парад стал переломным моментом. К вечеру во всех махновских частях в городе прошли митинги, на которые приглашали красноармейцев. После митингов многие бывшие партизаны — группами и в одиночку — приходили с просьбой зачислить их в советские части. Немало махновцев просто бросили оружие и разошлись по домам.

Обо всем этом было немедленно передано Якиру, который вел переговоры с командующим 14-й армией И. П. Уборевичем и членами Реввоенсовета. Аппарат выстукивал на длинной ленте сообщение о том, что получено распоряжение Южфронта предложить армии Махно выступить в защиту Советской республики против поляков в районе Мозыря. «Во исполнение этого распоряжения, — читал Якир, — нами будет передан для Махно оперативный приказ. Мы полагаем, что соответствующее отношение Махно к этому приказу даст нам возможность иметь определенный материал для нашего дальнейшего поведения. Последнее постарайтесь использовать Вы и будьте добры высказать Ваше мнение».

Доложив о последних событиях в Александровске, Якир ответил:

— Я лично, зная Махно, полагаю, что он ни в коем случае не согласится…

Приказ РВСР о переброске на Западный фронт был вручен Махно 8 января. Махно приказа не выполнил. 10 января части 45-й приступили к прочесыванию местности и разоружению махновцев. Большинство войск Махно не оказало никакого сопротивления, многие, в том числе даже «1-й стальной имени батьки Махно полк», заявили о своем переходе в Красную Армию. Только сам Махно с крохотной кучкой приближенных ускакал в Гуляй-Поле.

«Борьба с Махно, — говорилось в приказе РВС 14-й армии, — требовала от каждого красноармейца не только боевых качеств, но и высокой политической сознательности, стойкости и выдержки.

Реввоенсовет армии с полным удовлетворением отмечает, что все эти качества были проявлены частями 45-й дивизии, на которые была возложена ответственная работа по ликвидации махновщины»…

— Ну вот, товарищ начдив, и разложили махновцев, — радостно заметил кто-то из штабных работников, прочитав приказ.

— Разложили? — улыбнулся Якир. — По-моему, не разложили, а оздоровили. Впрочем, теперь это уже пройденный этап. Сейчас меня беспокоят дела на берегах Буга…

Шаг за шагом, в жестоких боях отвоевывали красные воины родную Украину. И в каждом городе, каждом селе возникали митинги, на которых население горячо приветствовало своих освободителей. Политработники дивизии помогали восстанавливать советскую власть на местах, содействовали ревкомам в борьбе с разрухой, голодом, тифом. Многие рабочие и крестьяне освобожденных районов вступали в дивизию добровольцами. Среди них был и пятнадцатилетний комсомолец Николай Островский; Вместе со многими другими добровольцами его направили в формировавшуюся тогда из конных под: разделений дивизии кавалерийскую бригаду. 25 января кавбригада во главе с Г. И. Котовским закончила формирование и получила приказ совместно со 2-й бригадой овладеть Вознесенском.

Белогвардейское командование понимало все значение этого важного узлового пункта на реке Южный Буг, стянуло сюда крупные силы пехоты, конницу, артиллерию, бронепоезда.