Малярия и другие болезни

Малярия и другие болезни

Когда я рассказываю своим знакомым о детстве, проведенном в джунглях, первое, о чем они спрашивают (особенно те, у кого есть собственные дети), — как можно было обойтись без врачей и современной медицины. Конечно, мы, дети, просто не задумывались об этом. А наши родители, наверное, просто очень сильно верили в Бога. Только сейчас я осознаю, какие опасные заболевания порой нас подстерегали.

Здесь, в Европе, у детей часто бывает насморк, у них заложен нос, болит горло, мучает кашель. В джунглях мы этого вообще не знали, зато малярия нас не отпускала. Вокруг было полно комаров, мы так привыкли к их укусам, что не обращали на это внимания. Но какой-нибудь из комаров заражает тебя, и наступает болезнь — внезапно, без всяких симптомов.

Человек просыпается, с удовольствием ест и прекрасно себя чувствует, занимается повседневными делами. И вдруг у него начинает кружиться голова, ноги подкашиваются. Мгновенно повышается температура, все тело горит огнем, ты срываешь с себя одежду, так хочется броситься в сугроб, чтобы остановить жар. Тебе кладут на лоб мокрое полотенце, и кажется, что оно помогло. Жар отпускает, температура падает. Но... падает все ниже и ниже. Становится холодно, все тело дрожит, хочется надеть свитер, теплые брюки, зарыться с головой в одеяло — ничто не помогает.

Кладут грелку, но и она кажется недостаточно теплой, нужно сильнее нагреть воду! Холод не отпускает и под двумя одеялами.

Наконец становится тепло. Еще теплее, теплее... Одеяла и теплая одежда снова не нужны. Начинаешь сильно потеть: где же холодное полотенце? Голова раскалывается, тело горит, начинается рвота.

Иногда во время малярии бывают галлюцинации или просто человек лежит и не может двинуться, кажется, что смерть уже рядом. Но постепенно состояние улучшается. Через пару дней начинают действовать медикаменты, температура становится нормальной, возвращается аппетит, перестает болеть голова. Малярия отступает и затаивается... до следующего приступа.

Самым драматичным оказалось мое первое общение с малярией.

Мы, как всегда, играли, когда Кристиан сказал, что ему нехорошо. Через полчаса он лежал в постели... Малярия. Мама крутилась вокруг него, а мы с Юдит продолжали играть. Вечером, перед ужином, Юдит побледнела и через пару минут тоже слегла...

Мы с папой поужинали и готовились ко сну. Мама бегала от Кристиана к Юдит и обратно. Сначала оба ужасно мерзли, затем наступил жар. У Юдит начались галлюцинации, Кристиана рвало. Отец поменялся кроватями с Юдит, чтобы заболевшие дети могли спать с мамой в родительской постели.

Я заснула очень поздно. Но уже через пару часов мама разбудила меня, ей нужна была моя помощь. Папа лежал в постели Юдит, укрытый одеялами и куртками. Я сразу поняла, что и у отца малярия. Мы с мамой ухаживали за всеми, но я заметила, что ее движения становятся все медленнее. Она стала отдыхать, опираясь на стену.

— Все в порядке? — спросила я.

— Все нормально, — ответила она.

Но я уже видела, что это не так. Мама ужасно потела. Постепенно рассвело. И маме стало совсем плохо. Она дрожала всем телом. Теперь я осталась одна. Я металась от кровати к кровати, подносила холодные полотенца, одеяла, опустошала ведра и приносила их обратно.

Но через какое-то время малярия добралась и до меня. Лишь хватило сил подойти к отцу и предупредить его, что мне тоже плохо.

Отец нашел в себе силы запросить по радио помощи из Данау Бира. В течение получаса вертолет вылетел к нам — слава Богу, он был на ходу. В Данау Бира нам оказали настоящую помощь. Теперь мы были не одни.

Постепенно всем стало лучше. Кроме меня. Температура не спадала, я чувствовала себя все хуже. Я просила грелку, мне было очень холодно. Мама принесла грелку, завернутую в полотенце, и положила мне на грудь. Как только она вышла из комнаты, я тут же сняла полотенце, потому что грелка казалась недостаточно теплой — было ужасно холодно. Когда мама вернулась и увидела валяющееся на полу полотенце, она сорвала с меня одеяло и схватила грелку. Но было поздно. У меня на груди образовались страшные ожоги. А я их даже не чувствовала!

Американская медсестра, находившаяся в то время в Данау Бира, осмотрела меня и что-то сказала отцу. Его глаза наполнились слезами. Он встал на колени возле моей кровати и начал молиться.

Я ничего не понимала. Потом все потемнело перед глазами. Когда я очнулась, то почувствовала что-то твердое. Моя голова лежала на камне, я находилась в темной долине, вдалеке маячил свет.

— Мама, мне жестко, дай мне подушку, — прошептала я слабым голосом, хотя мне казалось, что я кричу.

Откуда-то издалека прозвучал мамин голос:

— Милая, у тебя есть подушка. Она очень мягкая.

— Мама, помоги мне, подойди, пожалуйста, — в отчаянии шептала я.

— Но я же тут, я с тобой, — повторяла мама. Затем все снова исчезло.

Мама с папой стояли рядом, держали меня за руки и плакали. Медсестра сказала, что ничем больше помочь нельзя, и эта ночь станет решающей... Но мое время еще не пришло. На следующее утро я проснулась, солнце вновь сияло в небе, страшно хотелось есть...

Лишь много позже мама рассказала мне, что в ту ночь я чуть не умерла. Отец всю ночь молился у моей постели.

Оказалось, что нас подкосила не только малярия. Мы подхватили какой-то непонятный вирус, может быть, от фаю, — поэтому и заболели все одновременно. Ослабленные вирусом организмы не смогли подавить малярию. А моя болезнь и вовсе оказалась смертельно опасной.

Позднее мы не раз болели малярией, и даже гепатит меня не миновал. Но со временем приступы становились все слабее — выработался своеобразный иммунитет.

С тех пор как я вернулась в Европу, у меня не было ни одного приступа малярии. С медицинской точки зрения я здорова.

Но малярия была не единственной болезнью, причинявшей нам неприятности. Больше всего хлопот создавали инфекции. Иногда было достаточно укуса комара или простой царапины, и за одну ночь наваливалась тяжелая болезнь, длившаяся иногда по нескольку дней. К счастью, обошлось без смертельно опасных воспалений.

Каждый вечер, прежде чем мы ложились спать, мама проверяла, нет ли у нас царапин и ссадин. Через них-то и проникала инфекция. Когда мы подросли, мы сами стали осматривать себя. Но, к сожалению, иногда делали это кое-как, за что уже на следующий день частенько бывали наказаны самой настоящей болезнью.

Как-то утром я проснулась с болью в коленке. Но не обратила на нес внимания. Новый день сулил много неожиданного — неужто какая-то коленка сможет помешать? Я спрыгнула с кровати, позавтракала, быстренько сделала уроки и выскочила на улицу. Постепенно боль в колене становилось все больше и больше; казалось, будто по нему стучат молотком. Скорее всего, воспаление началось после укуса комара. Когда я поняла, что больше не могу ходить, я приковыляла к маме, но она была очень занята и попросила подождать. Я села на скамейку и стала рассматривать колено: пять красных полосок расползались от ранки в разные стороны.

Подошла мама. И ужасно испугалась. Она тут же уложила меня и сказала, что это заражение крови, и будет очень нехорошо, если красные полоски доползут до моего сердца. Я слушала ее вполуха. Эти полоски почему-то меня не пугали. Просто было очень скучно среди подушек и не терпелось побежать на улицу. К счастью, благодаря маминой заботе и антибиотикам я действительно быстро поправилась.

Вообще-то я не любила думать о болезнях в то время. Не особенно волновалась, даже когда резалась ножом: смазывала и перевязывала рану и снова шла играть.

Довольно часто возникали с инфекционные воспаления на пальцах ног, потому что обуви я не носила, а подошвы не сразу стали такими, как у фаю: я то и дело ранилась. Мама в отчаянии пыталась призвать меня к порядку: мои бинты постоянно грязнились, но я не обращала на это внимания, были дела поважнее.

Но однажды мама вполне серьезно предупредила: у меня отвалятся пальцы ног, если я и дальше буду так вести себя. Тогда я стану уродом на всю жизнь. Но какая разница? Кто увидит меня в джунглях кроме фаю, а у них и своих увечий полно. Даже наоборот, считала я, пара шрамов мне не повредит. Так что остаться без нескольких пальцев я не боялась: буду рассказывать всем, что их откусил крокодил.

Что мне действительно не нравилось, так это кожный грибок, который мог распространиться на все тело. Почему-то у женщин фаю он встречался чаще, чем у мужчин. Как-то вечером я почувствовала боль в руке, но укуса не было. Наутро я хорошенько осмотрела руку и увидела характерное покраснение. Побежала к маме в слезах. Мне подумалось, что теперь я на всю жизнь буду обезображена грибком. Скучная болезнь! Никакой романтики. К тому же зуд ужасный. Мама успокоила меня, принесла крем, которым стала мазать меня каждый вечер и каждое утро, и болезнь прошла. Я была ужасно рада.

Что бы с нами ни случилось, что бы ни произошло, — мама найдет выход. Мы росли в джунглях, свято в это веря. И мама все делала для того, чтобы передать свои знания людям Фаю.