А под Анастасиевской идет бой…

А под Анастасиевской идет бой…

— Вставайте, товарищ лейтенант, — дежурный трясет Лавицкого за плечо. — Подъем!

Он мигом вскакивает, приводит себя в порядок. Несколько часов сна хорошо взбодрили. За последние дни отдыхать приходилось мало. Фашисты, не располагая достаточными силами сухопутных войск, все надежды возложили на свою авиацию. С аэродромов Крыма и Тамани они посылают лучшие истребительные эскадры «Удет», «Мельдерс», «Зеленое сердце», привлекают к действиям бомбардировщиков, базирующихся в районе Донбасса и на юге Украины, Чтобы давать им отпор, отпор должный, наши летчики трудятся с большим напряжением. И нередко получается так, что отпускаемое для отдыха время уходит на осмотр вместе с техниками боевых самолетов. В день бывает по 5–8 вылетов.

22 марта 1943 года звено Лавицкого прикрывало действия своих штурмовиков в районе северо-западнее станицы Анастасиевской.

В разрывы облаков входили вражеские машины: одна, две, три, четыре… Да сколько же их тут? Ну?

Сердце стучало, отсчитывая удары в такт словам:

«…шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…» Прикинул: «Один против пятерых. Трудно придется…»

Мысль прервала огненно-красная трасса пуль, протянувшаяся над самым винтом. «Неплохо бьют, гады! А мы что, хуже?» И Николай увидел, как навстречу нашим штурмовикам понеслись узкие, с длинными и тонкими фюзеляжами истребители «МЕ-109», а чуть дальше повисло два тупорылых «Фокке-Вульфа-190». «А верно назвали „мессеров“ „худыми“. Кто-то точно подметил».

Николай покачал истребитель с крыла на крыло и передал по радио сигнал:

— Внимание, атакуем!

Выбрав цель, он набрал высоту и устремился на врага. За Лавицким следовал ведомый.

— Берем в клещи крайнего!

— Есть взять в клещи крайнего!

Истребители на предельной скорости несутся с двух сторон навстречу вражескому самолету, а потом начинают его охватывать. Дистанция как будто бы подходящая. Лавицкий нажимает на гашетку. Очереди проходят рядом с «МЕ-109», не задевая его. Этот промах почти стоил ему жизни.

— Держись, Коля! Держись! — слышится голос ведомого. — Прикрываю!

Николай помнил правило: «Перед атакой посмотри назад, убедись, не атакует ли тебя противник». Но сейчас для этого просто не было времени. И если бы не ведомый, истребитель Лавицкого был бы сбит.

Воздушный бой — это множество различных комбинаций, положений, неожиданностей. Иногда за несколько секунд коренным образом меняется обстановка, и надо все это вовремя обнаружить. Нельзя ни в коей мере недооценивать силы врага. Об этом правиле фашисты забыли. Победа, как им показалось, сама шла в руки. «Мессершмитты» потеряли строй и стали гоняться за нашей тройкой. Но вот одна из немецких машин клюнула носом, задымила и, сорвавшись в отвесное пике, пошла вниз.

— Коля, есть один. Сбили! Кажется, штурмовиков это работа.

Истребитель качнуло вправо, потом влево. Лавицкий почувствовал, что зенитный снаряд, разорвавшийся где-то на расстоянии, осыпал машину осколками. Николай выровнял ее и увидел, как наши «ИЛы» утюжили передний край обороны противника. От взрывов бомб и снарядов просто не видно было линий окопов и траншей.

Лавицкий приблизил своего «ЯКа» к штурмовикам, которые выходили из боя и подключались для борьбы с «мессершмиттами». Теперь, следуя за одним из «МЕ-109», Николай постепенно набирал высоту, одновременно отсекая ему путь очередями трассирующих пуль и не давая возможности приблизиться «Фокке-Вульфу-189». В конце концов это дало пользу, тот не стал прикрывать «ФВ-189», ушел в сторону и присоединился к другим «МЕ-109», ведущим бой против тройки наших «ЯКов» и «горбатых». И только истребитель это сделал, как Лавицкий зашел со стороны солнца и длинной очередью поджег «раму». Вражеская машина задымила, вошла в штопор, и скоро на земле раздался взрыв. Клубы дыма рванули вверх.

Но некогда было наблюдать за результатами.

— Сзади «мессеры», — предупредили Николая со станции наведения. Николай сделал «горку». До этого его самолет и «МЕ-109» оказались в таком положении, которое не давало ни одной из машин преимущества. Лавицкий остановился на том самом выборе, который оказался наилучшим. Быстро вошел в пике, увлекая за собой «мессершмитта», потом развернул машину и увидел, что то же самое делает и фашист.

Исход боя решали секунды. Лавицкий первым открыл огонь. Он заметил, как под плоскостью «МЕ-109» стали пробиваться небольшие язычки пламени, а через пять-шесть секунд истребитель раскололся на части в воздухе. Николай взглянул на бензиномер: горючее на исходе. Нора уходить.

— «Примак»! «Примак»! Я — «Тигр», — раздалось в наушниках, — Немедленно на посадку. Вас прикроют.

Николай повертел из стороны в сторону головой. С соседнего аэродрома навстречу врагу мчались «аэрокобры» и «киттихауки».

— Ах! Как это все кстати. Молодец «Тигр»!

В том бою были сбиты четыре «МЕ-109» и два «Фокке-Вульфа-189». Лично Лавицкий один за другим уничтожил два самолета. Такие случаи в полку были редкостью!

Позднее, проводя среди летчиков беседу об искусстве ведения воздушного боя, командир полка И. М. Дзусов заметил:

— У лейтенанта Лавицкого получается как у умелого охотника: вскинул ружье — и птица падает вниз. Тут своего рода талант. В нашем полку все больше становится таких самородков. И что примечательно: теперь не фрицы, а мы господствуем в воздухе.

Кстати, Николай не разделял такого мнения: талант! Просто не боялся тяжелого труда. Все дала тренировка, слетанность с ведомым, понимание друг друга. Вспомнил учебу в авиашколе. Стрелял он там по конусу очень плохо, особенно ночью, Из шестнадцати пуль попадал одной-двумя. Потом стал делать 5–10 пробоин. Тренировка помогла. Обо всем этом рассказал Лавицкий. И удивился, что все так хорошо восприняли его обычную беседу. После нее к Лавицкому подошел летчик Безбабнов и пожал руку:

— Спасибо за учебу, товарищ лейтенант! Спасибо за тот бой, что мы выиграли над Невинномысской.

— К чему все это, Безбабнов? Делаем мы с вами одно дело: бьем фрицев.

Не сказал Николай, скольких усилий стоило ему удержаться тогда в состоянии равновесия, не выругаться, когда необстрелянный летчик допустил оплошность. Коротко произнес:

— Задал ты, парень, мне тогда задачу!

Аэродром под Невинномысской командование полка считало промежуточным. Командир установил боевое дежурство в готовности № 2 (летчики сидят в кабинах, техсостав находится около самолетов). Одной из таких дежурных пар во второй половине дня и оказалась пара Лавицкий — Безбабнов. У Безбабнова не было ни одного боевого вылета, и это создавало общую неуверенность.

Недолго тогда пришлось «сидеть» Лавицкому в боевой готовности № 2. В районе аэродрома появился разведчик «Ю-88». Николай и Василий Безбабнов взлетели «по-зрячему» — на видимого воздушного противника. Экипаж разведчика, не ожидавший наших истребителей в этом районе, начал делать замысловатые маневры. Была сильная облачность, и самолет мог уйти.

Именно в такой, довольно-таки сложной обстановке состоялось боевое крещение Василия Безбабнова.

Выйдя на исходную позицию в задней полусфере, Николай приказал ведомому сблизиться с «Ю-88» и уничтожить его прицельным огнем.

Безбабнов стал выполнять приказ Лавицкого, но поразить противника ему не удалось, хотя самолет ведомого — «киттихаук»— имел шесть крупнокалиберных пулеметов. Безбабнов повторил маневр. Но «юнкерс» продолжал маневрировать, приближаясь к спасительной облачности.

Можно было упустить противника. Лавицкий отдал приказ своему ведомому занять место сзади сбоку, подошел к «Ю-88» на дистанцию 50–70 метров и буквально расстрелял его длинной очередью. «Юнкерс» загорелся и упал.

— Вот так, Вася, надо бить врага.

— Постараюсь!

Николай Лавицкий не только учил молодежь, но и сам постоянно совершенствовал искусство воздушного боя, перенимая приемы Александра Покрышкина, братьев Дмитрия и Бориса Глинки, Григория Речкалова, Вадима Фадеева.

В марте — апреле, кстати, всех летчиков познакомили с тактическими приемами этих широко известных асов. Тщательно штудировался опыт взаимодействия в бою, выявлялось, как сохранить преимущество в высоте, использовать вертикальный маневр.

На коротких совещаниях-летучках летчики узнавали о положении дел на соседних фронтах, подводили итоги боев в частях и эскадрильях.

Иногда доклады делали опытные летчики. Николай Лавицкий выступал на тему «Исправное оружие и хорошее его состояние обеспечивают успех в бою», приводил многочисленные примеры из своей практики. А опыт его все время обогащался.

27 марта 1943 года Лавицкого вызвали к начальнику штаба. Там уточнялись данные о воздушных боях с 20 февраля по 20 марта. Его личных боевых заслуг становилось все больше и больше. Он сделал семь боевых вылетов: один на перехват, три на отсечку противника от возвращавшихся самолетов нашей авиации, три вылета на прикрытие войск. Провел два воздушных боя и лично сбил четыре самолета.

Спустя неделю во время построения лейтенант Лавицкий получил свою третью награду — орден Отечественной войны I степени.

К тому времени на его боевом счету оказалось 12 сбитых самолетов противника.

Была у него привычка — после каждого боя в блокноте кратко излагать ход его. Такой своеобразный дневник он завел еще с начала войны и продолжал вести его все время.

Сегодня он сделал очередную запись.

— Чем занимаешься. «Примак»? Опять статистика?

К Лавицкому подошел Павел Берестнев.

— Нет, просто делаю заметки для будущих мемуаров! А что?! Интересно будет после войны вспомнить, где, когда и что произошло! А как у тебя, старина?

— Все так же! На непогоду ломит поясницу. Но вида не подаю!

Николай знал, что крепится Берестнев — только бы не сняли с полетов! Сильна была жажда жизни и действий у этого человека. Он никогда не говорил о своих заслугах, искренне убежденный, что лично сделал очень мало для общего дела, и в то же время восхищался победами друзей. Вот и сейчас он вдруг сказал Николаю:

— Читал свежий боевой листок?

— Нет, не видел еще!

— А ты посмотри, посмотри!

Лавицкий издали, подходя к боевому листку, увидел написанное крупными буквами: «Воевать так, как воюют Покрышкин, братья Глинки, Лавицкий, Берестнев, Кудря!»

— Ну, уж тут подзагнули наши редакторы.

— Как это подзагнули?

— Да так. Мое имя ставят рядом с именами Александра Покрышкина и братьев Глинки.

— А что, нельзя ставить?

— Нет, нельзя. Все-таки нельзя. Ты только вдумайся, как воюет Покрышкин!

И Лавицкий начинает подробно рассказывать о воздушном бое, в котором Покрышкин сбил известного немецкого аса, о мельчайших перипетиях этого воздушного сражения.

Постепенно, разговор перекинулся к тому, что в последнее время обстановка стабилизировалась.

— Сколько мы еще простоим у Поповической?

— Вероятно, пока не будет взята нашими войсками Крымская.

Впереди были новые битвы.