КАРИБСКИЙ КРИЗИС

КАРИБСКИЙ КРИЗИС

В конце 1962 года Микояну пришлось сыграть свою самую важную роль в мировой дипломатии. Это было в дни Карибского, или Кубинского, кризиса, когда СССР и США в течение нескольких дней находились на волосок от войны.

За весь период после Второй мировой войны мир не знал более опасного кризиса.

Карибский кризис был вызван, как известно, установкой на Кубе советских ракет среднего радиуса действия, оснащенных ядерным оружием. Это решение Хрущева было попыткой одним ударом изменить в пользу СССР стратегическое положение в мире и уравнять таким образом шансы СССР и США в возможностях нанесения ядерного удара с близкого расстояния. Известно, что Советский Союз был со всех сторон окружен американскими военными базами, а вдоль морских границ СССР в воздухе неизменно находились американские бомбардировщики с атомными бомбами на борту. Однако Хрущев и его советники неправильно оценили возможную реакцию США на советские действия. Неудача прямого вторжения на Кубу не остановила многочисленных попыток США свергнуть режим Фиделя Кастро. Когда президенту Кеннеди доложили данные фоторазведки, из которых было очевидно, что СССР начал размещение и монтаж на Кубе ракет «земля — земля», Национальный совет безопасности США принял решение любыми средствами воспрепятствовать установлению советских ракет, которых было достаточно, чтобы в несколько минут стереть с лица земли десятки американских городов. Воздержавшись от немедленной интервенции и бомбардировки острова, чего требовали многие американские политики и военные, президент Кеннеди принял твердое решение — начать военную атаку против Кубы, если дипломатические усилия не приведут к быстрому успеху. 250 тысяч солдат и 90 тысяч морских пехотинцев стали готовиться к этой операции. Армия, флот и авиация США были подняты по тревоге во всех частях света. С одобрения западных стран США объявили морскую блокаду Кубы.

Хрущев был обеспокоен реакцией США. Он не хотел войны, но события неумолимо развивались в сторону военного конфликта. В ответ на удар по Кубе советские войска могли оккупировать Западный Берлин, но и это было бы почти наверняка началом войны с Западом. Хрущев начал поиски компромисса.

22 октября 1962 года президент Кеннеди выступил по телевидению с обращением к американскому народу, в котором подчеркнул, что блокада — это лишь первый шаг и что им отдан приказ о проведении в случае необходимости дальнейших военных действий. По свидетельству А. И. Алексеева, бывшего тогда послом СССР на Кубе, к этому времени все 42 советские ракеты и боеголовки к ним, а также воинский персонал находились на месте. Часть ракет была уже смонтирована и приведена в боевую готовность. Были также доставлены на Кубу стратегические бомбардировщики «Ил-28».

Положение ухудшалось с каждым днем, даже с каждым часом. Перелом в развитии кризиса определился только 26–27 октября, когда Хрущев впервые публично признал наличие советских наступательных ракет на Кубе и когда стало очевидно, что действия США — не простая демонстрация. Но и позиция президента Кеннеди подвергалась корректировке. 27 октября советскими зенитками над Кубой был сбит американский разведывательный самолет «У-2». Летчик погиб. «Обстановка в США накалилась до предела, — пишет А. И. Алексеев. — Президент, подвергавшийся сильному нажиму „ястребов“, требовавших немедленного возмездия, расценил это событие как решимость СССР не отступать перед угрозами, даже с риском начала ядерной войны. Если до этого он придерживался арсенала традиционных военно-политических средств, то теперь понял, что только дипломатия, только равноправные переговоры и компромиссы могут стать эффективным средством разрешения кризиса»[356].

Хотя понимание необходимости искать дипломатические пути выхода из тупика стало взаимным, опасность неконтролируемого развития событий сохранялась. С 23 по 28 октября Хрущев и Кеннеди ежедневно обменивались письменными посланиями. С этими документами Алексеев знакомил Ф. Кастро, который таким образом тоже участвовал в переписке. Положение затруднялось тем, что Кастро самым решительным образом возражал против удаления советских ракет с Кубы и даже распорядился окружить район установки ракет своими солдатами. США, в свою очередь, наотрез отказались вести любые переговоры с Кубой или же трехсторонние переговоры с ее участием — диалог шел только между Москвой и Вашингтоном.

Вечером 27 октября через брата президента Роберта Кеннеди, то есть по неофициальным каналам, советскому руководству была передана информация о том, что военное командование США готовится к началу непосредственных боевых действий против Кубы. Сопоставив эти сведения с позицией кубинского руководства, Хрущев принял единственно правильное решение.

В ночь на 28 октября советское правительство без консультации с Кастро решило принять условия Кеннеди, по которым в обмен на демонтаж и вывоз советских ракет американцы обязались не нападать на Кубу и удержать от подобных действий своих союзников.

«Последнее письмо председателя Совета министров СССР Н. С. Хрущева, — вспоминает Алексеев, — было передано открытым текстом по московскому радио. Позднее, во время визита Ф. Кастро в СССР в мае 1963 года, Хрущев рассказывал, что такая поспешность была вызвана полученными из США достоверными данными о принятом американским военным командованием решении начать 29 или 30 октября бомбардировку советских ракетных установок и кубинских военных объектов с последующим вторжением на остров. Хрущев сказал, что ночь на 28 октября все члены Президиума ЦК КПСС провели в Кремле, готовя последнее письмо американскому президенту. По его словам, текст послания начал передаваться по радио, когда его конец не был отредактирован. Поэтому, говорил Хрущев, у советского руководства не оставалось времени, чтобы согласовать свое решение с Гаваной: мир висел на волоске»[357].

Кастро, однако, тогда не поддержал решение советского руководства. Он избегал встреч с советским послом, проводя в то же время совещания с кубинскими военачальниками и выступая на митингах с призывами «крепить единство» и «быть готовыми к отпору». В это же время Кастро предъявил США весьма радикальные «Пять требований кубинского народа», которые американцы не стали даже рассматривать. СССР формально поддержал эти пять пунктов, содержащие требование немедленного прекращения всех форм давления на Кубу, но не стал настаивать на том, чтобы они легли в основу переговоров с США. В этих условиях позиция Кастро, фактически блокировавшего достижение окончательной договоренности, ставила под угрозу мирное преодоление кризиса.

Нужен был умелый, авторитетный и пользующийся доверием как советского, так и кубинского руководства посредник, способный дать новый импульс готовым зайти в тупик переговорам. Выбор Хрущева пал на Микояна, который еще в 1960 году немало времени провел на Кубе, где подписал первые очень важные для нее соглашения по торговле и о хозяйственной помощи молодой республике. Микоян открыл здесь и первую советскую торгово-промышленную выставку. Он установил личные дружеские отношения с Фиделем Кастро и другими кубинскими руководителями, способствовал восстановлению дипломатических отношений между нашими странами.

29 октября советское правительство приняло решение направить на Кубу Микояна, 2 ноября он прибыл в Гавану. Накануне его приезда Кастро категорически отверг предложение посетившего Кубу исполняющего обязанности генерального секретаря ООН У Тана об инспекции над демонтажом и вывозом советских ракет.

Вначале Кастро принял Микояна довольно натянуто. Но перед первой рабочей встречей 3 ноября, раньше, чем об этом сообщили самому Микояну, Кастро узнал о поступившей из Москвы телеграмме от Хрущева, в которой сообщалось о смерти жены Микояна Ашхен. Хрущев выражал свои соболезнования и писал, что Микоян должен сам принять решение, возвращаться ли ему в Москву.

Микоян уединился в своем номере в советском посольстве. С Ашхен он прожил в мире и согласии 40 лет, она родила ему пятерых сыновей. Когда-то он просил Ашхен не спешить выходить за него замуж, потому что не надеялся прожить долго и не хотел оставлять ее вдовой. И вот она умерла, и в последнюю минуту его даже не было рядом с ней…

Когда спустя некоторое время Микоян вышел к ожидавшим его сотрудникам посольства, он сказал, что в Москву вылетит прибывший вместе с ним сын Серго, а сам он останется вести переговоры.

Этот поступок Микояна сломал лед в начавшихся переговорах. Кастро не стал протестовать против одностороннего решения советского руководства, хотя и занимал по-прежнему радикальные позиции. Переговоры шли трудно, Микоян вел их почти круглосуточно. Путем взаимных уступок и компромиссов в конце концов удалось достичь соглашения по ключевым вопросам. Советские ракеты, самолеты «Ил-28» и торпедные катера были вывезены с Кубы. Инспекция могла фотографировать и наблюдать незачехленные ракеты на советских судах в международных водах.

20 ноября президент Кеннеди объявил о снятии блокады, а Хрущев отменил состояние повышенной боевой готовности в советских войсках. Карибский кризис был преодолен.

Кризис был ликвидирован с минимальной потерей престижа СССР. Отношения между СССР и США даже улучшились, что позволило в 1963 году заключить договор о частичном запрещении испытаний ядерного оружия — одно из важнейших соглашений в области ограничения гонки вооружений и охраны окружающей среды.

Роль Микояна в дни Карибского кризиса была очень значительна, хотя он действовал чаще всего в тени как посредник между Хрущевым, Кеннеди и Кастро. Во время одного из полетов в Вашингтон у самолета «Боинг» загорелся сначала один, а потом и второй мотор. В салоне началась паника. Микоян был здесь с группой советских экспертов, среди которых находился и один из его сыновей. Микоян призвал к спокойствию. «Будьте мужчинами», — сказал он и продолжал беседовать со своими спутниками на темы, далекие от их вероятной и скорой гибели. К счастью, экипаж сумел справиться с ситуацией и посадить самолет.

Ровно через год после трудных переговоров с президентом Микоян снова вылетел в США во главе советской делегации на похороны Джона Кеннеди, убитого в Далласе из снайперской винтовки.