Магеллан и ветераны

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Магеллан и ветераны

Есть в Иркутске такое замечательное здание - Гранд-Отель. Построено оно было в 1902 году ленским золотодобытчиком Бутиным - а в совецкое время верхние этажи заселили разными конторами. Во дворе были коммуналки, а на первом этаже, как и до революции, размещались магазины. И сейчас размещаются.

 Если на купол угловой башенки поместить вращающийся глобус, то аллюзия с Невским будет полнейшая - тем более, что ещё до самого недавнего времени здесь, под башенкой, находился центральный иркутский книжный магазин "Родник" - а рядом, в соседнем подъезде, был знаменитый "Букинист". И в годы, когда все полки в "Роднике" были заставлены марксистско-ленинским фуфлом, в "Букинисте" можно было найти и журналы "Англия" и "Америка", и замечательные дореволюционные издания, и много-много всего интересного... А кроме того, был при "Букинисте" отдел книгообмена: прочёл ты, предположим, какую-то книжку, пользующуюся повышенным спросом - и если теперь тебе интереснее прочесть другую книжку, нежели держать свою на полке - неси сюда, и меняй, на что душе угодно! Я, правда, этой услугой никогда не пользовался - слишком жадный был - а книги, "пользующиеся повышенным спросом", предпочитал покупать здесь же, возле входа в "Букинист", с рук у перекупщиков.

 Впрочем, назвать здешних завсегдатаев банальным словом "перекупщики" язык как-то не поворачивается. Нет, конечно, они очень даже неплохо "наваривали", продавая за четвертак какую-нибудь "Анжелику" или "Моонзунд", коим госцена была два с полтиной рубля... Но, при этом, они сами всё это, и не только это, читали. Были среди них такие фанаты, которые не столько торговали книгами, сколько приходили сюда поговорить о книгах. И существовала эта импровизированная книжная ярмарка с самого начала восьмидесятых по самый конец девяностых. Уже с середины восьмидесятых был я здесь если не "своим человеком", то и не совсем чужим: мои первые самостоятельные покупки здесь начались, наверное, ещё в пятом или шестом классе - и продолжались потом до самого конца существования "книжной стрелки", то есть, лет пятнадцать...

 Я рос, переходил из класса в класс, затем учился в Университете, работал в газетах, на телевидении и опять в газетах - а местные дядьки, кажется, были лишены возраста. Они были какими-то вечными - словно маскароны на фасаде здания, возле которого они собирались.

 И почти все они меня знали, и я знал почти всех. Многие из них были моими постоянными поставщиками - а я был их постоянным клиентом. С некоторыми из них у меня завязались даже приятельские отношения - вплоть до того, что когда я уже был студентом, мы отмечали наши сделки здесь же, во дворике (вернее, в настоящем питерском дворе-колодце) - водкой, которую пили из горлышка. Сначала ту водку покупал я. Через несколько лет - покупали уже в складчину... А потом - опять я: торговля у них шла настолько неважно, что такую роскошь, как складчина, они уже не могли себе позволить. А потом, на рубеже девяностых и нулевых, мои встречи с местными книжниками прекратились - ибо, книжники отсюда исчезли. Наверное, уже навсегда.

 Но я собирался рассказать о Магеллане. Правда, тогда он был ещё не Магелланом, а Фикусом... Нет, всё же, Магелланом. Те иркутяне, которые регулярно проходили здесь и хоть раз видели Володю-Фикуса-Магеллана, должны его помнить: небольшого росточка бородатый мужик, одетый в какой-то зелёный военный китель с красными отворотами, весь скрюченный ДЦП - детским церебральным параличом. Он торговал здесь книгами постоянно. Фикусом его прозвали за то, что из-за своей болезни он вечно размахивал при разговоре ладонями - словно комнатный фикус листьями, когда в окно ворвётся сквозняк. А ещё - за маленький рост. Правда, потом кто-то притащил сюда на продажу альбом с иллюстрациями, и был в этом альбоме портрет Фредерика Магеллана. И кому-то показалось, что Володя на Магеллана похож. Так и пристала к нему мореплавательская фамилия...

 Я не знаю, откуда, из каких закрытых книгохранилищ он стырил те книги, что продал когда-то мне - но именно благодаря ему моя библиотека украсилась дореволюционным сборником статей Льва Тихомирова "К реформе обновлённой России" и томиком воспоминаний депутата Государственной Думы В. М. Пуришкевича, изданным в 1926 году в Риге. Да и кроме этих двух книг, было ещё очень много всего интересного - и не упомнить уже...

 А случай, о котором я собирался рассказать с самого начала, произошёл ровно двадцать лет назад, в 1990 году. Если кто ещё помнит, то в те годы в совецком союзе существовали тогда самые разные - закрытые и полузакрытые спецмагазины. И к одному из таких магазинов был "прикреплён" мой дед - как ветеран, военный инвалид II группы (почти полная потеря зрения в результате фронтовой контузии) и персональный пенсионер. К слову, что сей последний титул обозначает, я до сих пор не имею ни малейшего представления...

 В этих самых "ветеранских магазинах" в те годы продавали продукты, которые сейчас составляют непременный продуктовый минимум любого задрипанного супермаркета: растворимый кофе, конфетюр, молочные сосиски, реже - паштет, шпроты, ещё реже - сыр и копчёную колбасу, и совсем уж в исключительных случаях (например, к Новому году, седьмому ноября или Дню победы) - красную рыбу и фрукты. В 1989 - 1990 годах, когда в городе (да, кажется, и в стране) случился "табачный кризис", эти самые "ветеранские магазины" были одним из немногих мест, где можно было, отсидев очередь, купить сигареты. Очереди там именно отсиживали, а не отстаивали - зная, что "отовариваются" здесь исключительно пенсионеры, администрация магазина выставляла по всему периметру небольшого торгового зала специальные полумягкие стулья или кресла.

 Сам дедушка в "ветеранский" за продуктами никогда не ходил: во-первых, потеряв зрение, он вообще, как можно реже старался выходить из дома - а во-вторых, закупкой продуктов в семье всегда занималась бабушка. И еженедельно, отправляясь в "ветеранский" (а надо еще сказать, что всех "прикреплённых" к магазину пенсионеров-ветеранов-инвалидов-героев "разбили" по дням недели - каждой подгруппе надлежало "отовариваться" строго в свой день) - так вот, еженедельно отправляясь туда за покупками, бабушка брала с собой дедово ветеранское удостоверение, сумку-кошёлку на колёсиках - и меня, в качестве ломового пони.

 Придя же в этот самый магазин, нам предстояло "высидеть" не одну, а две очереди: прежде, чем занять очередь, собственно, за продуктами, нужно было сначала дождаться своей очереди у специально дежурившего здесь старикашки-общественника, которому следовало показать дедово удостоверение - и тогда сей старикашка отыскивал дедову фамилию в специальном кондуите, ставил против неё галочку, а затем выдавал специальную бирку с номером. Номер он так же записывал в графу напротив дедовой фамилии - и только после этой процедуры получения номерка можно было занимать очередь за провиантом. Бирку же с номером надлежало при покупке сдать продавцу - и после закрытия магазина эти бирки пересчитывались, и их количество должно было соответствовать количеству отмеченных на "отоваривание" - а номера на них должны были соответствовать тем, которые пенсионер-общественник вносил в свой кондуит напротив фамилий покупателей. Ибо, согласно некоему картавому и лысому маньяку-сифилитику, "...социализм - это учёт и контроль!" - и этот основной принцип социализма я наблюдал каждую неделю в действии. В 1990 году в ссср ещё был настоящий, ленинский социализм!

 Прежде, чем я вернусь к рассказу о Магеллане, хочу ещё сказать, что старики-общественники дежурили в магазине по очереди, и эта очередь не совпадала с распределением покупателей по дням. Поэтому, моей бабушке постоянно приходилось доказывать этой бдительной сволочи личности, ведавшей "учётом и контролем", что она - не какая-то старушенция с улицы - а жена своего мужа, который к этому магазину "прикреплён".

 - А почему тогда Вы вместо него пришли? Почему он сам в магазин не приходит? - строго и подозрительно спрашивал этот дежурный общественник.

 - Да он вообще по городу старается не ходить, он - слепой, - отвечала бабушка.

 - Ха! Ерунда какая! - отвечал на это дежурный старикашка, - пусть с Вами вместе приходит! Мы должны на него посмотреть, познакомиться с ним! А то закис, поди, дома-то сидеть? От остальных ветеранов оторвался... Непорядок это!...

 ...Да, уж как хотелось некоторым из этих ветеранов втянуть бывшего гвардии майора Днепровского в свою орбиту!... Одна беда: деду этого не хотелось. И вовсе не в его слепоте здесь дело - просто, он прекрасно знал цену всем этим "друзьям-однополчанам", и не хотел с ними связываться.

 ...Обычно, во время посещения этого самого "ветеранского магазина" я брал с собой что-нибудь почитать: пока мы с бабушкой сидели в очередях, вместо того, чтобы слушать здешние разговоры, можно было отвлечься и по уши погрузиться в книжку. А разговоры здесь велись те ещё! Здешний "ветеранский" контингент через одного принадлежал к бывшей номенклатуре - вот и сиди и слушай, как бывший прокурор города и бывший военком города обсуждают нескончаемую тему о том, что "демократов и антисоветчиков надо перевешать на фонарях - тогда и порядок будет", а бывший товарищ первый секретарь витийствует перед своими бывшими подчинёнными, что Литву-Латвию надо "намотать на гусеницы танков" - и общим рефреном звучит это нескончаемое, тошнотворно-блевотное: "...А ВОТ ПРИ СТАЛИНЕ! ...А ВОТ СТАЛИН БЫ ИХ ВСЕХ!,,,".

 Та ещё обстановочка, короче говоря! Летом хоть можно выскочить на пару минут на улицу, покурить - а вот зимой... Нет уж, лучше сидеть с книжкой и стараться не слышать всего этого красного мракобесия.

 И вот однажды, уж не знаю, какими тропами, занесло в этот самый "ветеранский магазин" Володю Магеллана. Занесло, действительно, чудом: надо сказать, что все эти хитрые магазинчики располагались, как правило, в каких-то бывших магазинских административных помещениях - а то, и в переоборудованных подсобках - и вход в них, не обозначенный никакой вывеской, был не с улицы, а со двора. Не зная заранее, пройдёшь мимо - и не заметишь. Как говорил всё тот же, уже упоминавшийся сегодня персонаж, "...конспигация, товагищи - и ещё газ, конспигация!"... Но вот Магеллана каким-то чудом занесло сюда - не иначе, как, начитавшись за время своей книжно-торговой биографии разных детективов и шпионских романов, он уже обладал каким-то специальным чутьём...

 Я был, кажется, единственным человеком, которого появление Володи в этом спецмагазинчике не удивило: мало ли, - думаю, - может, парня из-за его ДЦП сюда тоже прикрепили?...  Однако, у здешних "ветеранов" его появление вызвало примерно такую же реакцию, какую появление современной европейской женщины в мини-юбке вызовет в кишлаке, где живут какие-нибудь талибы.

 - ЭТО ДЕМОКРАТ!!! - закричал крепкий седой старикан с орденскими планками на груди.

 - ДЕМОКРАТ! ДЕМОКРАТ!!! - стали орать остальные, - ПОШЁЛ ВОН ОТСЮДА, ДЕМОКРАТ!!! - и тут же несколько таких же крепких, как и тот, первый, стариков бросились к ничего не понимающему Вовке, стали тыкать его кулаками, размахивать своими палками, выталкивать на улицу.

 - Я его узнал! Он на Урицкого антисоветчиной торгует! - кричал бывший военный комендант, - они, гады, там ещё власовский флаг повесили!...

 - Точно! Точно! Проклятые демократы!... - орали остальные сталиноиды.

 В то время на улице Пестеревской (она же - в угоду этим самым ветеранам - до сих пор "им. М. С. Урицкого") действительно, местные активисты ДемСоюза распространяли газету "Свободное Слово", журнал "Посев", брошюру со статьёй Владимира Солоухина "Читая Ленина", и прочий сам- и тамиздат. Но Володя Магеллан не имел к ним никакого отношения: он вообще не интересовался никакой политикой, продавал исключительно выпущенные в совецких издательствах книги - ну, может иногда (как для меня) выуживал где-то букинистические раритеты - но не более. Повторяю, к тогдашним неформалам из ДемСоюза он не имел никакого отношения. Ошибка же стариков объяснялась куда, как просто: дело в том, что большинство активистов местного ДС были если уж не совсем инвалидами, то какими-то увечными людьми. Грешно смеяться и зубоскалить над чужой бедой - но, глядя на них, я всегда ловил себя на мысли, что либеральная идеология не может быть полноценной и здоровой, коль у неё такие ущербные последователи. Впрочем, не я один так думал...

 Тем временем, Магеллана едва ли, не на пинках, выбросили из магазина. Я испытывал ужасную неловкость перед ним - как будто, находясь здесь, я, сам того не желая, оказался заодно с этими злобными, жестокими стариками. Поэтому я поспешил выйти следом.

 - Нич-ч-чего не понимаю! - Володя своими вечно пляшущими руками пытался подкурить, - ч-ч-что за ма-ма-маразм?! Ч-ч-что я им сделал?! Х-х-х-хотел пап-пирос куп-пить...

 - Ну, давай, - говорю, - возьму я тебе папирос. А потом всё объясню.

 В городе, напомню, был табачный кризис: курево было невозможно купить даже по талонам. А вот в "ветеранском магазине" были и папиросы, и сигареты - с фильтром и без фильтра, на любой вкус.

 И я, чтобы не привлекать внимания остальных здешних покупателей, тихонько попросил свою бабушку взять плюс к прочему ещё десяток пачек папирос. И незаметно передал ей деньги. И она, прекрасно поняв, для кого нужны папиросы, совершенно спокойно взяла эти десять пачек, только шепнула мне: " - Сразу возле магазина ему не отдавай! Если ЭТИ увидят - нас с тобой с говном съедят!" Так и сказала. "С говном".

 Папиросы Володьке я передал на соседней улице. Ему было уже и не так важно, за какие такие "провинности" его вытолкали из "ветеранского магазина". Гораздо важнее для него были эти десять пачек курева.

 -П-п-п-нимаешь, мать больше н-н-ничго курить не может! П-п-п-привыкла ещё в лагере - и всё!... - благодарил он меня.

 Я забыл сказать, что однажды он рассказывал мне про свою мать - и про себя, про свою болезнь: его мать ещё шестнадцатилетней девчонкой, во время немецкой оккупации, угнали в Германию, в трудовой лагерь. После освобождения заключённых этого лагеря американцами, она попала в совецкий фильтрационный лагерь - где-то в Австрии. А уж оттуда - в лагерь сибирский, входивший в систему ОзерЛАГ МГБ СССР. Единственного сына-инвалида, страдающего ДЦП, она родила, кажется, за совецкой колючкой - или уже после выхода из лагеря. И, конечно же, в совецком союзе ни она, ни её сын не могли и мечтать о том, чтобы их "прикрепили" к какому-нибудь "ветеранскому" или какому другому спецмагазину: ведь они не были ни бывшими прокурорами города, ни бывшими военными комендантами города, ни первыми-вторыми-третьими секретарями райкома-горкома...

 Не то, что ЭТИ. Которые с говном съедят... Которые всю жизнь только этим и занимались.

  *   *   *   *   *

 В качестве иллюстрации к тексту использована репродукция картины художника Василия Шульженко "СУСАННА И СТАРЦЫ".