ОГОНЕК В ГОЛБЦЕ

ОГОНЕК В ГОЛБЦЕ

— Бабоньки, кто у нас сегодня в городе хозяйничает: красные али белые? — спрашивала заглянувшая к нам соседка.

— А чемор их знат, — сердито отмахнулась мама, — откуда нам знать — кто? Нам все равно, лишь бы хлеба досыта было.

— Ты чё городишь-то, девка? — рассердилась бабушка, — забыла, как беляки расправлялись на площади? Сколько народу потоптали конями? Не болтай зря…

— Баушка, я пойду за калитку, погляжу, кто там, белые или красные…

— Ох, только посмей! Только посмей! Я тебе такого ремня дам — на всю жизнь запомнишь. Сиди в избе и нос не высовывай. Слышишь? Забыла про драконов? Помнишь, как вчера грохали? Аж земля тряслась.

— Помню. Да ведь интересно…

— Интересно ей. Гляди-ко ты какая храбрая.

— Баушка, а чё белые-то все в белых штанах да в белых рубахах ходят, что ли? — не отставала я.

— Да будет тебе… Век бы их не видать!..

— Баб, а красные в красных рубахах, да?

— Ну вот пристала, репей. Откуда я знаю, — смутилась бабушка и вздохнула, — за простой народ они, за рабочих. И красные ленты у них на папахах. Поняла?

— Поняла… — кивнула я и опять заныла, — я пойду, баб, за калитку…

— Да ты что это такой неслух растешь? Сказано, не смей выходить и все тут, стреляют там, убить могут. Неужели не понимаешь?

И вдруг бабушка расплакалась:

— Как мы без тебя жить будем, если тебя убьют?

Я еще плохо понимала, что говорила бабушка, но уже страх начал заползать в сердце. Я прижалась к ней:

— Ладно, я не пойду на улицу, не пойду, не плачь, баушка.

Тут уж и растаяла бабушкина строгость. Она обняла меня:

— Ну вот так-то лучше будет. А еще лучше ты в голбец отправляйся и сиди там, чтобы тебя не видно и не слышно было.

— В голбец? — ужаснулась я, вспомнив лесенку в подполье, где хранились бочки с солеными огурцами да капустой. — Нет, я боюсь… Там мыши…

— Интересное дело! На улицу, где стреляют, она не боится идти, а в голбце мышей испугалась. Ну и храбрая… Пойдем-ка, пойдем, посмотри, как там хорошо-то.

И бабушка подняла крышку голбца.

— Смотри, лесенка-то какая удобная, с ковриком. Тут я тебе огарочек свечки поставлю в плошке, а то и коптилку с фитильком. Сиди тихонечко, читай, рисуй, сказки сочиняй, вот и будет хорошо. Огурчика захочешь, возьми из кадушки, съешь. А сон начнет одолевать, приляг на лавочку и спи сколько хошь.

— Да, а мыши? Они, поди, ноги мне отгрызут.

— Вот еще глупенькая. Да они все за речку убежали, ни одной не осталось.

Так и затеплился нитяной фитилек бледным огоньком в нашем голбце. Запахло рыбьим жиром горелым.

Иногда приводила ко мне соседка своих малышей. Сидели они тихонько, прижавшись друг к другу, и слушали мои сказки то про Змея-Горыныча, то про Бабу-Ягу, то про доброго Ивана-царевича, который в красной рубахе шел беляков рубать.

Услыхала как-то бабушка мою сказку, посмеялась вволю:

— Ну и фантазерка ты! Иван-царевич пойдет беляков рубать? Да где это видано? Они ему заместо родных братьев, одним миром мазаны. Сочиняй другой конец для сказки, этот не пойдет…