О Параджанове
О Параджанове
На Ереванской киностудии было оживление:
– Слышали, Сережа приехал!
– Да, говорят, уже на студии!
– Вы не видели Сережу? Где он сейчас?
– Сережа приехал! Сережа приехал!
– Какой Сережа? – спросил я у кого-то. На меня посмотрели как на инопланетянина.
– Как – какой? Параджанов!
На студии «Арменфильм» в 1973 году запускался мой сценарий, и мы вместе с моим однокурсником сценаристом Эдиком Акоповым, у которого тоже запускался фильм, ходили по студии. Студия той зимой напоминала «Землю Санникова» – был мороз, а водопроводные трубы были старые, и потому во дворе студии, где прорвало трубы, стоял пар или били гейзеры. И вот из такого облака пара вдруг на нас вышла группа людей, во главе которой шел человек без головного убора, в растегнутой дубленке. Это был Параджанов. Мы с Эдиком отступили в сторону, пропуская группу, а Параджанов приветливо поздоровался с нами, как со знакомыми.
– С кем-то перепутал нас, – решили мы с Эдиком.
А вечером режиссер моего фильма Рубен Мурадян пришел ко мне в номер.
– Слышал, Сережа приехал?
Я уже был в курсе, какой Сережа и потому ответил:
– Не только слышал, но и видел.
– Собирайся, пойдем к нему, я с ним договорился... Сказал, что приду со своим сценаристом... Только лишнее не говори – помнишь, я тебе говорил, этот номер прослушивается... Меня Асмик, дежурная, давно предупредила...
Мы пришли к Параджанову, они с Рубеном обнялись и Рубен представил меня.
– А мы уже знакомы, – сказал Параджанов. – Ведь я вас видел сегодня на студии... Вы еще были с таким розовощеким юношей... (Эдик Акопов, в самом деле, тогда был розовощеким).
– Верно, – сказал я, поразившись его наблюдательности.
В номере у Параджанова были трое мужчин, и как только мы пришли, они стали прощаться.
– Коля, – сказал Параджанов одному из них, самому молодому. – Открой мой чемодан, там лежат перчатки. То, что надо. Возьми, ты ведь простужен...
– Спасибо, Сережа! – сказал Коля и все трое вышли из номера.
– Возьми, говорю тебе! – крикнул вдогонку Параджанов, но дверь уже закрылась.
Тогда Параджанов встал, неспеша подошел к чемодану, открыл застежки-молнии, выташил красивые кожаные перчатки и, выглянув в коридор (коридор был длинный), крикнул:
– Коля! Возьми!
И кинул перчатки.
– Очень любит дарить! – прошептал мне Рубен.
А Параджанов подождал, пока Коля забрал перчатки, помахал на прощание рукой и вошел в номер.
– Хороший парень, работал у меня на картине ассистентом оператора.
Потом он поинтересовался, как идет у Рубена работа над фильмом, у меня –о чем сценарий... А потом Рубен спросил, как у него дела.
– Девять лет мне не дают работу на студии Довженко. И зарплату я нигде не получаю...
– На что же вы живете? – спросил я, и Рубен тут же глазами показал мне на люстру, где возможно был спрятан жучок.
– Я спекулирую, – с достоинством ответил Параджанов, и Рубен тут же кашлянул и показал глазами Параджанову на люстру.
– Да ну их! – отмахнулся Параджанов. – И потом они это знают! Да, живу тем, что спекулирую. Отец мой ведь был известный в Тифлисе комерсант – кое-чему я, видно, у него научился... И у меня есть в Москве клиенты, которые возьмут у меня любую вещь, которую я им предложу, не торгуясь...
– Из одежды? – спросил я, и Рубен застонал, как от зубной боли.
– Нет. Антиквариат, предметы искусства... Ковры, эмаль, вазы, брошки...
А так никто мне не может помочь! Вот Сергей Герасимов, например. Мы с ним друг друга очень любим, целуемся в засос при встрече, он у меня купил не глядя много вещей... Но он мне говорит: Тебе я помочь не могу! Ведь все знают и помнят, что я снял «Молодую гвардию»...
За меня просят многие известные режиссеры мира, вот даже из Ватикана недавно пришло письмо на студию, интересуются, над чем я работаю. А мне не разрешают снимать сказки Андерсена... Может, здесь получится...
– Странно, ведь ваши фильмы приносят валюту! – сказал я, больше обращаясь к люстре, но Рубен все равно покачал осуждающе головой.
– Им на это наплевать! – сказал Параджанов. – Вот недавно была неделя советского кино в Лос-Анжелесе. Так вот, эта неделя провалилась: кому-то из американских прокатчиков попалась копия моей «Саят Новы» и он пустил ее в кинотеатре рядом с «недельным»...
Бондарчук с женой прямо из Лос-Анжелеса заехали ко мне в Киев, чтобы узнать, кто мог «свистнуть» копию... А я откуда знаю? Ведь мне не дали даже смонтировать фильм.
Через две недели Параджанова посадили.
– Все из-за Толика, – подмигивая, говорил нашим друзьям Рубен. – Такие вопросы Сереже задавал, хуже следователя!
А директор студии «Арменфильм» Мадоян сказал нам, что запуск фильма Параджанова по сказкам Андерсена он уже закрыл. Было ясно, что Параджанова посадили надолго.
Больше у меня таких встреч с Параджановым не было. Я, правда, видел его в московском Доме Кино на премьерах его фильмов «Сурамская крепость» и «Ашик-Кериб».
На премьере последнего фильма мы столкнулись с ним у входа в Дом Кино –он встречал своих гостей.
Увидев мою тогдашнюю жену (это была Соня), он пораженно закрыл ладонью глаза:
– Какая шуба! – воскликнул он. На что Соня обиженно сказала:
– А я думала, вы скажете: Какая женщина!
После выступления Параджанова перед просмотром фильма у Сони претензии к Параджанову отпали.
Параджанов представлял актера, исполнителя главной роли, молодого красивого курда и смотрел на него влюбленными глазами – курд с достоинством принимал его обожание.
Параджанов говорил:
– Нас пригласили показать фильм в Нью-Йорке и разрешили поменять 300 рублей – это ведь такая мелочь. С трудом купил на них Арику -показал он на актера – подарок, часы. И все. Потом стоим на Бродвее и смотрим, как рядом негр ест банан и выбрасывает шкурку. Мы следим, как эта шкурка летит в урну.
Мне кажется, «Ашик-Кериб» лучший его фильм.
Но много я слышал о Параджанове от других людей и кое-что здесь приведу из услышанного.
Паркев Малаян, режиссер «Арменфильма», работавший ассистентом у Параджанова на картине «Цвет граната», рассказывал мне.
– Мы выбирали натуру для картины и заехали в Бжни, осмотрели церковь 16 века. Когда вышли из церкви, Сережа мне говорит:
– Паркев, ты видел там на амвоне кадило лежало?
Я говорю:
– Видел.
Он:
– Вот тебе 25 рублей, пойди возьми кадило и положи вместо него деньги.
Ну, я пошел и сделал все, как Сережа сказал.
– А деньги оставил? – шутя, спросил я.
– Если честно – нет, – сказал Паркев. – Никому там это кадило на фиг не нужно было... А деньги взял бы любой человек, который первым бы там после меня оказался... Потому и не оставил, а если б Сереже попытался вернуть – скандал бы вышел, что его ослушался.
Директор нашего с Рубеном фильма работал с Параджановым на «Цвете граната». Как-то в разговоре с ним я что-то сказал про «творческую мысль».
– Вот только этого мне говорить не надо! «Творческая мысль»! Сыт ею по горло! Этой творческой мыслью!
Такое болезненное отношение нашего директора к «творческой мысли» было вызвано работой с Параджановым.
Он рассказывает:
– Дает мне Сережа задание: привезти на съемки в горы лань, тигра и попугая. Представляете, ведь абсолютно разные животные... Ну я 10 дней бегал по циркам, зоопаркам, пока достал этих животных, нашел транспорт подходящий, клетки, дрессировщика для тигра и, наконец, поехали мы на трейлере по горной дороге к месту съемок. Целый день ехали... Приехали, наконец... Сережа осмотрел всех животных и остался доволен. Молодец, говорит, это то, что надо. На следующий день снимаем тигра. Подготовили все, Сережа командует в мегафон, тигр внимательно на него смотрит, мы готовимся выпустить тигра из клетки, и по задумке перед самым выходом тигра дрессировщик должен сделать ему укол снотворного, которое через минуту подействует, и тигр потому будет не опасен. Ну, Сережа командует в свой мегафон, дрессировщик делает тигру укол, дает отмашку Сереже, тот кричит «Мотор!», мы открываем дверцу и тигр, вместо того, чтобы бежать к лани, сразу прыгает в сторону Сережи. Сережа бросает мегафон и бежит от него как олимпийский чемпион, тигр вот-вот его настигнет, дрессировщик стреляет в воздух из пистолета, кричит тигру что-то вроде «Акбар! Фу!
Фу!» – ничего не помогает... Я даже глаза закрыл, чтобы не видеть, как тигр Сережу растерзает... Но в последний момент тигр уснул... Как в замедленном кадре вдруг пошел вяло и повалился на землю. А Сережа так далеко убежал, что потом его искать пришлось... Когда нашли, он мне говороит: молодец, все отлично! Забирай тигра, он нам не нужен.
Будем снимать только лань и попугая... А теперь скажите мне, разве нельзя было все это заранее предусмотреть? Если думать по человечески, а не «творческой мыслью»? Или, пожалуйста, другой случай на этой же картине. Сережа мне говорит: достань мне для финала картины 100 белых петухов. А кур нельзя, тоже белых? – спросил я. Нет, нельзя, – отвечает Сережа.- Только петухи должны быть. Что делать, поехал я по всем соседним птицефермам. Стал покупать везде белых петухов. Даже в Грузию пришлось ехать, чтобы собрать нужное количество. Наконец собрал. Приехал к Сереже. Снимаем финал. Сережа расставил у всех дверей церкви мужчин с ножами и сказал: по моей команде режьте петухам головы и кидайте их в церковь. Я говорю: как режьте?! Как я потом за них отчитываться буду! Сережа мне: отчитаешься как-нибудь, а пока не дави на мою творческую мысль! И вот.
За несколько дублей всех этих петухов мы перерезали и я потом собирал подписи со всех членов съемочной группы, что они безвозмездно приняли у меня в качестве поощрения от 5 до 10 петухов. Цвет я не указывал. На Сережу я списал 20 штук. А три дня вся группа ела этих петухов в любых видах – начиная от шашлыков и кончая бульоном.
А вот что рассказал мне тогдашний директор «Арменфильма» Размик Меликсетович Мадоян:
– Приехал я по делам в Киев и решил навестить Параджанова. Позвонил ему, он дал мне адрес, я взял привезенную специально для него бутылку коньяка «Наири» и поехал к нему. Звоню в дверь. Мне открывают какие-то молодые ребята, в потертых джинсах, кедах. Захожу в прихожую, полутемно, ничего не вижу... Ребята мне говорят:
– Проходите, пожалуйста!
Прохожу в комнату и прямо вздрогнул от неожиданности: передо мной на полу лежит гроб, а в нем человек. А рядом с гробом эти молодые ребята на полу играют в карты, смеются... И Параджанов откуда-то появился, усадил меня в кресло... А я все смотрю на покойника, ничего не понимаю... Параджанов понял и объяснил:
– После фильма «Тени забытых предков» остался этот гроб с «трупом», жалко было выбрасывать. Взял на память.
И еще мне запомнился рассказ критика Демина, преподавателя наших курсов, о Параджанове. Студенты мастерсокй Савченко собрались у мастера на даче и должны были сервировать стол перед его приходом. И вот, заигравшись, они опрокинули сервант с саксонским фарфором.
Все были в панике, что делать? Метр вот-вот приедет...
И Параджанов нашел выход: он собрал в саду кленовые листья разных цветов и оттенков (дело было осенью) и сервировал ими стол, да так, что получилось произведение искусства, не меньше. Заходит Савченко, видит необычно сервированный стол, бросает взгляд на сервант, ему все ясно и он спрашивает:
– Кто сервировал стол?
Ему отвечают:
– Параджанов.
– Молодец, ставлю пять с плюсом. Садимся за стол!