16 Рождественский кошмар

16

Рождественский кошмар

Можно быть очень, очень избалованным и вместе с тем незаурядным человеком. Но все это отразится на воспитании детей.

Селин Дион

— У Голдбергов уже есть елка? — спросила я Мэнди в декабре.

— О Боже! Да. Футов двадцать высотой. И представь себе: они не собираются сами украшать ее.

— Как? Неужели в их гостиной будет просто стоять большое вечнозеленое дерево?

Еще один странный голливудский обычай?

— Только один день. Они наняли кого-то, кто должен прийти и все украсить — не только дерево, но и весь дом. Можешь в это поверить — профессиональный декоратор для елок?

— Да, в этом что-то есть. Джуди тоже спланировала все праздники, — сказала я. — Есть женщина, которая ходит по магазинам, покупает по ее поручению рождественские подарки и приносит их изящно упакованными. Плюс к тому она пригласила флориста, чтобы установить двадцать хрустальных ваз. И он пришел на следующий день со свежесрезанными цветами. Когда они через неделю увядают, вся процедура повторяется. Но главное — она наняла кого-то написать за нее все поздравительные открытки. Как-то после купания Брэндона она сказала мне, что девушка, которая приходила из конторы, чтобы написать все эти поздравления, ушла с онемевшими пальцами.

— А знаешь, карьера всех этих выгуливателей собак и украшателей деревьев складывается гораздо лучше нашей! — воскликнула Мэнди. — Можешь представить себе кого-то в Монтане или Орегоне, нанимающего оформителя для елки?

Я захихикала. В своем воображении я нарисовала мужчин моего маленького лесозаготовительного городка, возвращающихся домой после тяжелой работы и обнаруживающих там некоего дизайнера интерьера по имени Пьер, который радостно украшает их дом наимоднейшими праздничными узорами, скажем, зелеными лепными снежинками. Я прямо-таки слышу, как лесоруб говорит: «Дорогая, чегой-то ты сделала с Клайдом?», указывая на то место, где на специальной подставке раньше красовалась драгоценная голова лося. «И кто это в гостиной? Никогда раньше не видел этого парня в розовой рубашке».

Я с трудом пыталась представить себе Джуди, стоящую в море огней с одной стороны ели, и Майкла с другой, кричащего: «Эй! Я сейчас потрясу этот конец гирлянды, а ты скажешь мне, не перегорели ли какие лампочки!» Такая сцена просто не укладывалась в моем мозгу.

В действительности в нашем доме елки не было. Вместо Рождества семья справляла Хануку. Я мало что знаю про иудаизм в Орегоне, но в институте мне выдали брошюру, где для непосвященных давалось определение иудаизма — сведения о традициях, обычаях и вере. (Это уже пригодилось мне во время Рош ха-Шана[94] и Пасхи.) Однажды в пятницу вечером в декабре Джуди решила зажечь менору. Ханука произвела на меня впечатление возможностью поразмышлять и подумать, я даже сумела достичь некоторого душевного равновесия. Тот день оказался бурным и напряженным, что больше всего отразилось на детях, и с душевным равновесием было покончено. Как только Джуди зажгла первую свечу, Джошуа начал дергать Аманду за конский хвост и громко кричать.

— Проклятие! — заорала Джуди. — Дети, у вас нет уважения ни к чему святому!

Не стоит говорить, что предстоящие восемь вечеров с зажженными свечами закончились тут же, так и не начавшись. Я совершенно ясно почувствовала, что Джуди рассматривала все праздничные события как одно большое беспокойство. Я задавалась вопросом, как она проводила праздники в детстве. Вероятно, не так, как я, среди веселых разношерстных шумных компаний.

Эти голливудские праздники показались мне несколько необычными, тем более что на Рождество ожидалась ясная теплая восьмидесятиградусная погода, короче, отличный южнокалифорнийский день, а я привыкла к снегу. Как я хотела снега! И не могла дождаться, когда уеду в свой четырехдневный рождественский отпуск в Орегон. Делма согласилась отстоять мою рождественскую вахту в Аспене. Но Джуди передумала насчет моего свободного времени.

— Сьюзи, я не знаю, что мне делать, — сказала она сокрушенно. — Когда мы вернемся домой, Кармен еще будет в отпуске, а я должна предоставить Делме два выходных, поэтому на один день я останусь вообще без какой-либо помощи. Я знаю, что ты хочешь домой, но не могла бы ты вернуться до двадцать седьмого?

Я согласилась. Конечно, раз для нее это так необходимо. И забронировала билет на самолет.

Это был сезон подарков, а для Майкла — ежегодных дополнительных чеков. Я знала от моей сестры и Сары, что вознаграждения были основным доходом агентов Креативного Артистического Агентства. Очевидно, большинство из них получали семьдесят пять процентов своего ежегодного заработка в виде вознаграждений. Конечно, это были люди с шестизначными доходами. Моя сестра слышала, что все сотрудники финансового отдела получили в прошлом году в качестве подарка наручные часы с надписью «КАА». Однако Делма и Кармен уверяли меня, что и я тоже получу вознаграждение. Я с трудом сдерживала нетерпение. Кармен похвасталась, что в прошлом году Майкл подарил ей десять тысяч долларов. Конечно, она здесь уже семь лет, а большое вознаграждение удерживает ее на кухне. Делма получила чек на тысячу долларов. Интересно, какие деньги получу я? Честолюбивый стиль жизни в Лос-Анджелесе заставил заплясать в моей голове возмутительные суммы. Как восьмилетнему ребенку, с любопытством разглядывающему подарки под елкой, мне страстно хотелось знать, что достанется на мою долю.

Я была одержима этой мыслью. Просто думать ни о чем не могла — и я пала совсем низко. Начала поиски! Смотрела в ящиках, рылась в стопках корреспонденции, открывала шкафы. Безрезультатно. Я уже собиралась остановиться, как заметила записку от финансового директора, в которой значилось: «Пожалуйста, подтвердите назначенные нами выплаты». К документу был приложен список домашней прислуги, и против каждого имени стояла сумма. Я нашла свое: две с половиной тысячи долларов. Больше, чем за два месяца! Я пустилась в пляс, размахивая в воздухе руками в неуклюжей попытке поздравить себя саму тихими аплодисментами.

Сегодня я совершила ужасный поступок. Я шпионила, чтобы разузнать, получу ли я рождественский чек. Я не могла поверить тому, что нашла. Они так щедры ко мне! Может быть, они замечают мою тяжелую работу? Возможно, таким образом Майкл хочет показать, что он ценит меня. С другой стороны, Джуди, возможно, имеет свое мнение относительно сумм. Интересно, не подумает ли она, что это слишком много для меня, или согласится с размером выплаты? Стоп!

Примечание для себя: постарайся не совать свой нос, куда не следует, и тщательно анализируй каждую ситуацию.

P.S. Интересно, что делают в праздники Райан и его семья? Надеюсь, что увижусь с ним дома.

Совесть моя кипела от возмущения. Я ужасно раскаивалась и не могла выбросить из головы свой аморальный поступок. Зачем я рылась? Ведь знала, как это низко! Может быть, со мной не все в порядке? Я никогда всерьез не пыталась разобраться в себе.

Я решила, что попробую справиться с этим, не обыскивая родной дом в поисках рождественских подарков. Я нуждалась в небольшом детском волшебстве и думала, что праздники, проведенные «в стиле Хансен», будут отличным тонизирующим средством.

Так и случилось. Моя семья, казалось, сошла со старомодной картины Норманна Рокуэлла, не имея ничего общего с абстрактными и современными персонажами в Лос-Анджелесе. Мы играли в настольные игры, открывали подарки и бурно радовались. Мы посыпали сахарной пудрой печенье и угощали им всех, кто заходил отведать вкусных праздничных десертов.

Со своими школьными друзьями я отправилась в кемпинг на озере. Некоторые проводили дома зимние каникулы, второй год учась в колледжах. Я начала задавать себе вопрос: а почему я не поступила туда же? И отмахивалась от их вопросов о моей «гламурной» жизни в Южной Калифорнии. Теперь она совсем не выглядела такой шикарной, какой казалась мне несколько месяцев тому назад.

Конечно, на вечеринке я встретила Райана. Он был так же красив и мужествен, и я ощутила всплеск эмоций, увидев его. И тут же позабыла все, чему придавала такое большое значение и над чем работала, обзаведясь экземпляром «Женщин, которые слишком сильно любят». В сентиментальном порыве мы решили вернуться друг к другу. Не понимаю, почему мы думали, что это возможно. Ведь мы жили теперь в разных штатах. Оглядываясь назад, я понимаю, в каком бедственном положении я тогда была и как отчаянно хотела, чтобы в моей жизни появился кто-то, кто заботился бы обо мне и ценил меня.

Перед отъездом семьи в Аспен я получила последнее официальное задание, очень простое: Джуди попросила меня упаковать детские вещи, включая зимние комбинезоны. Я упаковала для Джошуа и Аманды, но как-то забыла про Брэндона. Когда я вернулась в Брентвуд, Делма сообщила мне, что Джуди была в страшном гневе. А Джошуа постарался, чтобы я все прочувствовала: подробно и в красках он рассказал мне, как зла его мама, и торжествующе проинформировал меня, что они были вынуждены купить новый комбинезон, потому что я за-бы-ы-ы-ы-ыла… И, как водится, показал мне язык. Видимо, чтобы я не упустила главное: я — полная неудачница.

Я плотно сжала губы, чтобы не высказать вслух все, что я думаю. А думала я примерно следующее: «Знаешь что? Меня ничуть не заботит, что вы хотите смешать меня с грязью! Если твоя семья со своими никчемными ценностями столкнется когда-нибудь с настоящей проблемой, никто из вас не будет иметь ни малейшего понятия, что делать! Ты хочешь услышать, что такое настоящая проблема, малыш? Это когда завод увольняет всех и твои родители становятся безработными, а ты должен быть включен в школьную программу благотворительных завтраков, потому что твои родители в буквальном смысле не имеют денег, чтобы купить еду! Вот это проблема!»

Мне удалось подавить свою ярость и хладнокровно произнести, что мне жаль, что все так получилось. Далее я невозмутимо удалилась в свою комнату, где легла на кровать и уставилась в потолок.

Было ли когда-нибудь время, когда я была больна и не могла работать? Нет. Несколько раз я заболевала, но все равно продолжала работать. Был ли хоть раз, когда я опоздала на работу? Один — тогда, из-за похода в парикмахерскую, но и только. Пропустила ли я хоть один рабочий день? Нет. Жаловалась ли я когда-либо (то есть громко, вслух) или не выполняла того, что меня просили сделать? Нет. Даже предлагала помочь, когда меня не просили. Не соглашалась ли я на каждую просьбу, обращенную ко мне? Да, конечно.

Даже при том, что я взяла заранее запланированный кратковременный отпуск, чтобы ненадолго съездить домой, я более чем восполнила это во время путешествия, когда работала практически круглосуточно. За исключением этих кратких перерывов, в течение года я была «на службе» по двадцать четыре часа в сутки, имея менее чем сорок восемь часов выходных в конце недели. Мне абсолютно никуда не разрешалось отлучаться по ночам в рабочие дни, и я не возражала. И, несмотря на это, Джуди по-прежнему выказывает мне свое презрение — даже из-за какого-то сорокадолларового детского комбинезона.

Я поняла, что не могу оставаться в той обстановке, которая довела меня до крайности, так что я готова закричать на ребенка, который просто копирует поведение своих родителей.

Это нелепо. Я наконец должна смириться. Это не мое дело, как они тратят свои деньги; я забыла положить комбинезон, и это, я уверена, было большой неприятностью для них. Проблема в том, что я чувствую свою вину. Я не должна чувствовать себя виноватой!!! И мне хочется закричать: «Живите как хотите! Вы не узнаете настоящих проблем, если мчитесь по жизни на 18-дюймовых колесах своего авто!» О чем я только думала, когда обещала остаться у них на два года? Вспомни, истекли только 364 дня службы!

* * *

Я знаю, многие няни работали и в гораздо худших условиях, потому что чувствовали: детям будет плохо, если они уйдут. Няня-британка, с которой я встретилась в «Джимбори» и которая воспитывала своего малыша с рождения, так часто приводила его к себе домой, что он стал называть ее мужа папой. У нее был босс, похожий на моего; и она знала, что если уйдет, ей никогда больше не разрешат увидеться с мальчиком, а она любила его так же, как я люблю детей. «У них никогда нет времени на него! — сказала она мне однажды в полном расстройстве, потеряв британскую холодность. — Таким лучше завести парочку породистых псов, вместо того чтобы рожать детей!»

Я позвонила Мэнди. Может быть, ее поездка прошла лучше?

— Помнишь, миссис Голдберг обещала мне, что я смогу поехать домой на несколько дней в декабре, а они возьмут с собой в Аспен горничную?

— Угу.

— Они сказали мне, что я должна вернуться двадцать третьего, в день их возвращения домой, чтобы помочь им подготовиться к поездке, назначенной после Рождества. Я сообщила миссис Голдберг, что в этом случае лишусь возможности купить дешевый билет. На что она сказала, что оплатит разницу в стоимости. Это оказалось двести долларов. Так много? На это она не пойдет! Мне пришлось ради покупки дешевого билета сократить время пребывания дома. Но потом они все же перезвонили мне в Монтану и сообщили, что задержатся в Аспене и вернутся только после Рождества! Так что я могу подольше побыть дома, сказала миссис Голдберг.

— Ну и как?

— Ох, опять проблемы. Снова менять билеты. Оказалось, обмен обойдется мне в триста пятьдесят долларов. Родные предложили попросить Голдбергов оплатить разницу, но у меня язык не повернулся, если уж им и двести слишком много… Я возвращалась в слезах. Канун Рождества и само Рождество провела с каким-то серфингистом, парнем, который присматривал за их обоими домами. Мы заказали пиццу в единственной открытой в это время пиццерии. Пытались о чем-то поговорить… В общем, совсем не похоже на праздник.

Боже мой, есть ли у ее хозяев сердце? Сами катаются на лыжах и пьют горячий шоколад, а Мэнди сидит с каким-то чужаком, вместо того чтобы встречать Рождество дома, с родными. 200 долларов! Наверняка иной раз они платят больше за один только ленч!

До сих пор мне как-то удавалось сохранять веру в людей, однако нынешняя степень моей озлобленности и ожесточения начала всерьез тревожить меня. Я стала подумывать о том, чтобы уволиться! Безусловно, мысль об этом уже не единожды возникала в моей голове, но я обещала проработать в семье два года, и это меня обязывало держать слово. Теперь же, видя, какой злопамятной я становлюсь, я поняла, что мне необходимо пересмотреть свое решение.

На следующее утро, улучив момент, я позвонила в агентство по трудоустройству — просто разузнать обстановку. Новости существенно подняли мое настроение. Женщина в агентстве в ответ на мой вопрос тут же затараторила:

— Есть вакансия у Сибилл Шепард; кошмарная работа, должна сказать. Она только что уволила всю прислугу. Есть также Цукерман, это продюсер… И только что мы получили звонок от Шелли Лонг. Вы могли бы подойти в любом случае.

Женщина поинтересовалась, когда бы я могла пройти собеседование. Я ответила, что могу только по выходным, и попыталась объяснить, почему это невозможно среди недели. Она довольно беспечно отмахнулась:

— О, ради Бога! Да скажите вы своей хозяйке, что у вас женские проблемы и вам надо к доктору!

— Нет. Вы не понимаете. — Я улыбнулась ее наивности. — Об этом не может быть и речи. Если она когда-либо об этом узнает, я буду выпотрошена и четвертована на виду у всего Брентвуда, а если даже и переживу это, то могу не рассчитывать на приличные рекомендации. Они будут в такой ярости, что не дадут их мне ни за что.

— Уверена, вы преувеличиваете, — сказала женщина беззаботно. — Овитц. Я никогда и не слышала об этом парне, и если он действительно такой влиятельный, как вы говорите, то наверняка он будет слишком занят, чтобы тратить время на то, чтобы сочинять о вас дурные отзывы. Что он может вам сделать? — Она засмеялась.

Я все еще не знала, как прекратить мои страдания, когда позвонила моя подруга Тэмми.

— Сьюзи, ты не поверишь! — кричала она. — Я здесь. Здесь, в Лос-Анджелесе!

— Что ты имеешь в виду?

— В воскресенье позвонила Салли и сказала, что нянька, которую она наняла вместо меня, ее не устраивает. Она сказала, что хочет, чтобы я приступила к работе в этот вторник, то есть сегодня! Я тут же выехала. Хоть машина у меня и довольно старая, но мы успели. Я с мамой сегодня приступила к работе.

— Не может быть! — Я попыталась представить добрую, ласковую Салли Филд в качестве моего босса.

— Да, теперь я здесь. Я так торопилась! Летела по пустыне со скоростью девяносто пять миль в час!

— Прямо как в «Смоки и Бандит»? — засмеялась я.

— Ну не совсем, ведь это не было связано с перевозкой пива, и у меня в машине сидела мама.

— Ладно, извини, я перебила тебя, продолжай.

— Во всяком случае, кто бы мог подумать, что моя машина может ехать так быстро? А потом нас остановили.

— Ну, тут ты проповедуешь церковному хору. Практически это история из моей жизни. И как ты выкрутилась?

— Мамочке пришла в голову отличная идея — сказать копу, что я еду работать у Салли Филд. Вдруг он меня отпустит? Я воспользовалась этим шансом — и сработало! Он лишь прикоснулся к шляпе и сказал: «Ладно, передайте от меня привет Салли», и мы поехали дальше.

— Да, и в самом деле упоминание громких имен при встрече с полицией в Южной Калифорнии очень неплохо работает, — сказала я холодно. — По крайней мере иногда.

— Это еще не главное. Ты не поверишь! — трещала Тэмми. — Приезжаю я сюда, а Салли как раз выходит из душа. С малышом. И говорит, что у нее сегодня вечером большой званый ужин, и вот поэтому ей необходимо, чтобы я приступила к работе немедленно. Все придут в первый раз посмотреть на ребенка. Салли говорит: «Поднимись наверх и надень на него что-нибудь миленькое, а я потом позову вас». Можешь поверить в это? Она поднялась за мной около восьми и, пока мы спускались по лестнице, сказала мне мимоходом: «Не думаю, что ты кого-нибудь тут узнаешь, за исключением Курта и Голди». Я остановилась и схватила ее за руку: «Боже мой, они здесь? Курт Рассел и Голди Хоун?»

— Господи, Тэмми! — воскликнула я. — Неужели ты не могла сдержаться? Ты не должна демонстрировать своих бурных эмоций.

— Почему это? Впрочем, Салли спросила: «У тебя какие-то проблемы?» А я ей: «Думаю, ты не поймешь. Два дня назад я жила в моем родном городке с населением менее восьми тысяч человек, а теперь я переехала в твой дом, и сюда заходят разные «голди»! Я всегда смотрю твои фильмы. Твои парни просто великолепны!»

— Неужели ты несла всю эту чушь? — хмыкнула я. — К чему эти откровенности? Я держу себя в строгих рамках. Мне были даны инструкции не воспринимать встречи с этими людьми как нечто из ряда вон выходящее.

— Да ладно, это еще не все! Там, за столом, была Кейт Кэпшоу!

— О Боже! — ахнула я. — Значит, Спилберг тоже был?

— Я даже не знаю. После того как я увидела Курта, я чуть не лишилась чувств.

— Ну и что потом? Ох, Брэндон плачет! Дай мне свой номер телефона. Хотя… он же есть у меня.

— Да-да… подожди. Это еще не все, Сьюзи!

Ее прерывистое дыхание так напомнило мне меня саму всего лишь год назад!

— Да, да. Я знаю! Добро пожаловать в Мир Нянь.