Глава 12. ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
Глава 12. ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
Вторжение в день «Д» было лишь началом большого пути. Предстояло отвоевать центральную и восточную Европу, да и на Дальнем Востоке ситуация складывалась неважная. Ожидалось, что лорд Маунтбеттен, честолюбивый и энергичный, начнет изменения к лучшему, однако встретили его с цинизмом и подозрением. В разгромленной Юго-Восточной Азии накопилось столько проблем и разногласий, что трудно было понять, с чего же начинать. Прибыв к месту нового назначения в октябре 1943 года, Маунтбеттен свел все проблемы к «трем М» — муссоны, малярия и моральное состояние. Муссоны и дожди досаждали, но к ним привыкли, малярия стала повсеместной, а моральному состоянию японцы нанесли, как казалось, непоправимый ущерб. Британцев до сих пор угнетали воспоминания о драматичном отходе из Рангуна и полном изгнании из Бирмы с потерями в 13 643 человека.
Однако увиденное не поколебало амбициозного Маунтбеттена, еще до отъезда предупрежденного о том, чего следует ожидать. Он восторгался путешествием в Индию на свою базу в Дели, как «зримым символом намерений Британской Империи возобновить атаку на Азию». Правда, довольно скоро Маунтбеттен осознал, что прошлого не вернуть и никакого подобия имперскому правлению восстановить в этом регионе не удастся. Эмигранты и колониальные чиновники просто напивались в барах, не замечая угрозы коммунизма и национализма, надвигавшейся на Дальний Восток вслед за великим китайским походом Мао Цзэдуна. Однако эти проблемы навалятся позже, а вначале у Маунтбеттена от восторга кружилась голова, и он стремился вернуть Рангун во имя Империи. Сложная задача, если вспомнить, что все британские владения в регионе, кроме Индии и Цейлона, находились в руках врага. Хуже того, Маунтбеттен унаследовал самые заброшенные и плохо вооруженные формирования британских войск. «Забытая армия», как назвал ее фельдмаршал Уильям Слим. Ничего удивительного, ведь все британские резервы были брошены на вторжение в Европу в день «Д».
15 генералов и двух адмиралов штаба, поступившего под командование Маунтбеттена, отделяло от фронтов войны пол континента. Части различных войсковых соединений союзников, дислоцированные у индийской границы в кишащих насекомыми лагерях, предназначались для тяжелых походов по джунглям и болотам Аракана и Бирмы, в то время, как штаб, который должен был заботиться о их нуждах, роскошествовал в Дели, где жизнь текла так, словно в мире не существовало никаких забот, а война была лишь далеким неудобством.
Прежде всего Маунтбеттен решил покончить с потоком гражданских посетителей и наложить запрет на самозабвенное участие штабистов в спортивных и светских мероприятиях. Затем, перейдя к проблеме трех «М», он занялся малярией и был потрясен, когда обнаружилось, что малярией в различной степени страдают 84 процента подопечных ему войск, причем многие больны очень серьезно. Состояние госпиталей, как он выразился, «отвратительное и неадекватное», привело его в ужас: сплошная грязь, никакого представления о гигиене. Маунтбеттен послал в Лондон срочный запрос на 700 медсестер и потребовал от индийского правительства немедленно улучшить условия в госпиталях.
Неизбежен был и конфликт с генералами, не желавшими возобновлять военные действия против японцев. Мнение американцев о том, что после отступления из Бирмы британцы проводят политику бездействия, очень близкое к истине, изложил в сверхсекретном меморандуме Вашингтону генерал Альберт Ведемейер, командовавший американским контингентом: «Поведение британцев достойно сожаления… Маунтбеттен полон энергии, однако между ним и войсками стоят командиры, которые сильно урезают его директивы и стремятся доказать, что правильно действовали в прошедшие два года. Они намеренно не выполняют приказы верховного главнокомандующего».
Именно из-за бездействия генералитета американцы одобряли операции, спланированные Уингейтом. Эксцентричный Орд Уингейт, бывший офицер разведки в Палестине, предлагал глубокое проникновение в джунгли войсковых колонн, снабжаемых с воздуха. Местные генералы с презрением относились и к идеям Уингейта, и к нему самому. В отряд коммандос Уингейта, названный «Чиндит» по имени крылатого льва Чинте из бирманской мифологии, вошли подразделения Королевского Ливерпульского полка (King’s Liverpool Regiment), 2-го батальона полка бирманских стрелков и 3-го батальона 2-го полка гуркских стрелков. 3000 коммандос «Чиндит» вступили в бои в начале лета 1943 года, отправясь на мулах и слонах взрывать железную дорогу, ведущую к горе Мандалай. Этот первый крупный рейд Уингейта закончился катастрофически. Увязая в болотах, коммандос 12 недель кружили по джунглям и потеряли треть личного состава в стычках с японцами и от малярии. Английские газеты объявили операцию образцовым рейдом в тыл японцев, хотя много позже один из авторов высказался более резко: «Безумными рейдами в тыл врага руководил психопат Орд Уингейт». Однако британская армия сражалась с фанатичным врагом, чья тактика выходила за все привычные рамки. Генерал сэр Уолтер Уокер, бывший в бирманскую кампанию подполковником, объяснял:
«Они (японцы) были первоклассными бойцами джунглей. Именно по этой причине нас и вышибли из Бирмы. Нам приходилось учиться их тактике, а когда мы вроде бы заучивали урок, они прибегали к другим методам, например привязывали тротил к животам и бросались под танки. Похоже, многие забыли, если вообще когда-либо знали, что ни один воин не сравнится с японским. Они хитры и невероятно жестоки. Я видел тела своих солдат после того, как японцы поработали над ними штыками…»
Генералов методы Уингейта вовсе не убедили. Даже Слим, поддерживавший Маунтбеттена, считал «Чиндит» полезным в определенных условиях, но не в 1944 году и не в Бирме, где от отряда больше неприятностей, чем пользы. Вторая экспедиция «Чиндит» планировалась в то время, когда Маунтбеттен прибыл в Индию. Маунтбеттен поддержал Уингейта, что не удивительно, если вспомнить о его пристрастии к самым невероятным идеям и личностям. Однако по мере того, как требования Уингейта возрастали, у Маунтбеттена зародились сомнения. И все же к 10 марта 1944 года 9000 человек и 1100 самых разных животных — шесть бригад — пешком и по воздуху забросили в глубокий тыл японцев в рамках сложной и довольно невнятной операции «Четверг». Как говорил Уингейт, цель операции — «воткнуть мощный кулак в нутро врага». Выражение Маунтбеттену понравилось, и, хотя особой уверенности он не испытывал, он все же пошел наперекор мнению своих военных советников. 24 марта 1944 года Уингейт погиб в авиакатастрофе, и его сменил офицер гурков бригадир Джо Лентейн (Lentaigne). Операция продолжалась. Бригады гуськом пробирались сквозь джунгли к своим целям. Среди командиров 77-й бригады был и бывший коммандос Майк Калверт. В первые же недели произошли жестокие бои и мелкие стычки. Хотя и лучше прежнего подготовленные, «Чиндит» несли большие потери под яростным натиском японцев. Во многих упорных боях они одерживали победы и получили множество наград, включая два креста Виктории. Особую храбрость в боях против японцев проявили гурки.
Когда американский контингент, базировавшийся в Китае, пытался пробиться к Могауну (Mogaung), сварливый американский генерал Джо Стиллуэлл, заместитель Верховного главнокомандующего, потребовал помощи. Бригада Калверта, не вылезавшая из боев почти полгода, сражалась в то время в 160 милях от Могауна. Добраться до американцев можно было лишь пешком, а солдаты Калверта были измотаны, страдали от малярии и дизентерии, к тому же стоял сезон дождей. Однако влиятельный Стиллуэлл настоял на своем. Бригада прибыла к месту с указанными координатами 8 июня 1944 года и вступила в бой, продолжавшийся 16 долгих дней, к исходу которых из 2000 человек, классифицированных как «боевой состав», то есть не больных и не раненых, осталось 806. Маунтбеттен пришел в ярость и обвинил Стиллуэлла в бессердечном отношении к «Чиндит», и все лишь из-за жажды собственного успеха. Он потребовал отозвать «Чиндит», что было исполнено, однако сразу же после пополнения отряд продолжал боевые действия весь 1944 год и до самого конца войны.
Параллельно с операциями «Чиндит» проводились в жизнь планы коллег Маунтбеттена по «Объединенным операциям», которых он теперь собрал вокруг себя: старых друзей из частей, созданных в Англии при его поддержке. Самые первые коммандос присоединились к операциям Маунтбеттена в Юго-Восточной Азии почти сразу после его назначения. Это была передовая группа 3-й десантно-диверсионной бригады, состоявшая из армейских отрядов коммандос № 1 и 5, отрядов № 42 и 44 морской пехоты.
В начале нового года Маунтбеттен подтвердил приверженность к тайным диверсионным действиям, сформировав то, что он назвал своей Группой Малых Операций, СОГ (Small Operations Group — SOG). В СОГ вошли три роты СБС, отряд № 385 из штурмовой роты коммандос морской пехоты, четыре группы КОПП (Combined Operations Pilotage Parties), две группы береговых коммандос морского флота и четыре части морской разведки (Sea Reconnaissance Units — SRU). Последняя — относительно новая организация, поначалу предназначенная поставлять выносливых боевых пловцов для дальних разведмиссий, превратилась в первую британскую часть подводного плавания, использующую довольно примитивные кислородные дыхательные аппараты. Предполагалось привлечь всех морских разведчиков к рейдам на побережье Аракана и близлежащие острова, а затем использовать их в более грандиозных проектах. С расширением военных действий летом 1944 года эти части должны будут вернуться в Бирму, затем отправиться дальше: в Малайю и Сингапур. СБС привлекли к секретным миссиям в Сиаме и Индокитае.
Несмотря на дырявые десантные суда и недостаток снаряжения, СОГ внесла значительный вклад в борьбу союзников на Дальнем Востоке и за 13 месяцев — с момента создания до конца войны — участвовала более чем в 160 рейдах и операциях, как собственных, так и в рамках комбинированных боевых действий на финальной стадии повторного захвата Бирмы.
Маунтбеттен также призвал на помощь героя операции «Франктон» «Блонди» Хазлера, к тому времени подполковника, и уважаемого всеми полковника морской пехоты Хамфри Толлмаша. Если бы всем этим людям когда-либо выпал шанс, они несомненно сказали бы: «За что же вы с нами так обошлись?» Они попали в ситуацию, ужасную во всех отношениях: враг, способный на все мыслимые гадости, удушающая влажность джунглей, проливные дожди, засасывающие болота и реки, ядовитые насекомые, москиты и непрерывные болезни, косившие всех без разбора.
Британские коммандос, посланные в Бирму, сражались теперь под новым именем — 3-я бригада коммандос, и это имя станет одним из самых славных боевых имен второй половины двадцатого века. В конце 1944 года вместе с другими формированиями 3-я бригада коммандос примет участие в наступлении на Аракан и дальше по территории Бирмы, однако вначале, прибыв в Юго-Восточную Азию, коммандос с гневом узнали, что, из-за недостатка десантных судов и самолетов, их будут привлекать к относительно мелким операциям. Маунтбеттен лишь смог пообещать им походы в джунгли, подобные походам «Чиндит».
А пока момент был довольно неудачным. Верховный главнокомандующий как раз собирался изменить правила ведения боевых действий. До появления Маунтбеттена война зависела от времени года, то есть в сезон дождей бои велись от случая к случаю. И британцы, и японцы свято верили в то, что невозможно полномасштабно воевать в таких условиях, а потому с мая по конец сентября война более или менее затихала. Еще до отъезда из Британии технические эксперты Маунтбеттена по его заданию разрабатывали методы ведения боевых действий в сезон дождей, и по прибытии он почти сразу же объявил своим генералам, что сражения отныне не будут зависеть от погоды. Он предъявил данные экспертов, подтверждающие, что элемент внезапности с лихвой компенсирует риск боев в сезон дождей. Маунтбеттена горячо поддержал фельдмаршал Слим, командир 14-й армии, жаждавший бросить в бой своих людей. Ближайшие месяцы продемонстрировали, что нововведения себя оправдывают: к концу лета японцы уже отступали.
5-й отряд и 44-й отряд коммандос морской пехоты вскоре прочувствовали весь ужас сражений в джунглях против врага, с каким не сталкивалась ни одна британская боевая часть. Архивы 3-й бригады коммандос хранят письменные свидетельства бойцов после всего лишь нескольких коротких стычек с японцами. 5-я индийская дивизия только что захватила Маунгдо в 50 милях от индийской границы, откуда выдвинулась навстречу врагу: «За очень короткий срок против нас применили все хитрости, о которых можно прочитать в инструкциях: японцы привязывали снайперов к верхушкам деревьев; оставляли на поле раненого, искушая нас выйти и забрать его; кричали по-английски; шумели в одной стороне, а нападали с другой. Войска должны быть готовы ко всему этому, или погибнут… мы сражаемся с настоящими фанатиками, не ждущими пощады».
Когда различные десантные части британцев начали прощупывать японские позиции, вражеские командиры осознали опасность морских десантов. Вскоре японцы утыкали дно на расстоянии 275 метров от берега бамбуковыми кольями, практически невидимыми ночью и очень часто наносившими серьезные ранения десантникам. Так продолжалось весь следующий год и позже. Несмотря на пугающее начало, 3-я бригада коммандос бросалась в одну атаку за другой и отражала контратаки японцев. Постепенно союзники теснили японцев все дальше на юг и восток к местам, где вскоре развернутся самые упорные бои. В наступлении так или иначе участвовали все коммандос. Все они прочувствовали ужас местных условий, муссонов и болезней, преследовавших их с начала и до конца боевых действий.
Это полностью подтверждается депешами офицеров в штаб и на английскую базу. Один из офицеров отряда № 5 описывал важнейшее сражение в Кангао в январе 1945 года: «Никогда в жизни мне не было так страшно. Ужасающим был даже не бой, а обстрел… в нас безостановочно стреляли из 20 орудий».
Война близилась к концу, и сражения становились все ожесточеннее. Один из самых упорных боев развернулся за Высоту 170, которую бригаде коммандос приказали захватить и удержать. Коммандос стояли насмерть против грозного натиска превосходящих сил японцев. В одном секторе всего 24 человека из отряда № 1 оборонялись от 300 японцев. Под командованием лейтенанта Дж. А. Ноуленда оставшиеся в живых удерживали свои позиции восемь часов. Ноуленда видели в центре стреляющим с бедра из миномета. Первой миной он убил шестерых японцев. Когда миномет заглох, лейтенант под пулеметным огнем бросился за новыми минами, а обнаружив, что боеприпас иссяк, выхватил у раненого бойца пистолет-пулемет Томпсона и, встав в полный рост, стал стрелять в японцев, уже находившихся в девяти метрах от него. Ноуленд успел убить еще десяток, а затем, раненый, упал в окоп. За героизм и воодушевление своих людей он был награжден крестом Виктории.
Ветеран десантников и заместитель командира 3-й бригады подполковник Питер Янг после боев за ту высоту написал:
«Потери японцев были раза в три больше наших. Склоны были сплошь усеяны телами… Я никогда не видел столько трупов в одном месте. Боши ни за что бы не выстояли пять часов. Нескольких наших мы нашли далеко впереди, в гуще японцев, полегших в контратаках. Один офицер морской пехоты, четырежды раненый, убил четверых японцев… и все это на двух акрах земли… Я убежден в том, что ни одна британская часть не сражалась лучше, чем наша в тот день».
Лишь позднее десантникам стало ясно полное значение того, что они совершили. Если бы японцы захватили Высоту 170, то перерезали бы все пути снабжения британских войск в битве за Аракан. На бригаду пролился дождь благодарностей и наград. Ликующий Маунтбеттен широко разрекламировал успехи коммандос. Не скупясь на похвалы, он заявил, что если бы коммандос провели лишь одну эту операцию, то и этим бы оправдали свое существование. Красивые слова, но коммандос и раньше сражались не хуже, а впереди еще предстояли бои в Бирме, Малайе, а там уж и капитуляция японцев. Как и сказал Маунтбеттен, отправляясь посмотреть на освобождение Сингапура, до конца еще далеко… Действительно, довольно скоро, в так называемое мирное время, коммандос вернутся в этот регион.
А в Европе накануне осени 1944 года коммандос в передовых рядах штурмовали немецкие цитадели, развивая наступление с пляжей Нормандии. 25 августа французские танки вошли в Париж, однако дорога в Германию была вымощена серьезными проблемами. 1-я британская воздушно-десантная дивизия получила задание при поддержке американцев захватить мосты в Арнеме, что позволило бы союзникам контролировать нижний Рейн. Попытавшись «закончить войну к Рождеству», военные стратеги серьезно просчитались. Важнейшее сообщение разведки о том, что отборная немецкая танковая дивизия отдыхает неподалеку, проигнорировали все, включая самого Монтгомери. В результате в том печально известном сражении парашютистов просто изничтожили. После восьми дней кровопролитных боев из 10 000 человек, сброшенных на Арнем, вернулось всего 2400.
Теперь самым важным было обеспечить доступ в порты северо-западной Франции и Нидерландов. Союзные армии удалялись от побережья; их грузовики, танки, джипы и орудия нуждались в обслуживании и топливе, а людей требовалось кормить. Провиант, топливо и боеприпасы приходилось подвозить по дорогам из портов Ла-Манша, а поскольку передовые войска продвигались на удивление быстро, снабжение оставалось постоянной проблемой. Решить ее можно было, лишь захватив порт Антверпена. 2-я британская армия окружила Антверпен ко второй неделе сентября, но его порт находился в 18 милях от устья реки Шельды. Немцы приняли меры безопасности на случай крупного морского и воздушного союзного десанта, хорошо укрепив устье реки и господствующий над ним остров Валхерен. Они затопили низины и перегородили столбами и балками все подходы.
Таким образом порт оставался практически недоступным. Вскоре стало ясно, что проложить путь к порту может лишь крупный десант в окрестности Валхерена при поддержке тяжелых бомбардировщиков. Черчилль, ознакомленный с предложениями начальников штабов, возражал по гуманитарным соображениям: слишком велика была опасность для гражданского населения главной цели, городка Флиссинген. Эйзенхауэр настаивал на необходимости штурма, и в итоге Черчилль согласился при условии, что сам город бомбить не будут, а ограничатся воздушными атаками на немецкие укрепления.
При подобном условии оставалось полагаться на быстрый морской десант в стиле рейда коммандос, когда действия диверсионных частей предшествуют высадке пехоты и танков. На эту роль выбрали 4-ю десантно-диверсионную бригаду, оставшуюся на материке после вторжения в день «Д». К тому моменту отряд № 46 коммандос морской пехоты, сократившийся до 200 человек, отправили домой и заменили армейским отрядом коммандос № 4. Штурмовую группу усилили бельгийскими и норвежскими коммандос. Три отряда должны были высадиться в западной части острова, а отряд № 4 с двумя ротами французов — во Флиссингене. За ними пойдет 155-я пехотная бригада и части 7-й бронетанковой дивизии. Десант поддержит артиллерия военно-морского флота и десантных судов, вооруженных многоствольными реактивными установками и противотанковыми орудиями. Королевские ВВС обеспечат предварительную бомбардировку острова, а «Спитфайры» атакуют вражеские позиции. К моменту начала операции, 31 октября 1944 года, немцы усилили долговременные огневые сооружения и бункеры из тысяч тонн армированного бетона дополнительной артиллерией и войсками. Подавить вражеский огонь можно было, лишь подбежав к бункерам и забросав гранатами узкие бойницы.
Все побережье было заминировано и перегорожено стальными и бетонными укреплениями, вдобавок для затруднения маневрирования перепаханы дюны и затоплены равнины. Немцам помогла и погода: густая облачность над всем районом ограничила действия авиации. Передовые разведгруппы, определявшие места высадки, понесли небольшие потери и даже привели пленных, однако появившиеся в небе «Спитфайры» насторожили немцев, и их тяжелая артиллерия заговорила еще до того, как коммандос высадились на берег. Некоторые десантные суда затонули, и многие десантники погибли.
Вовремя подоспевшая 155-я бригада обеспечила отряд № 4 необходимой поддержкой, и к середине дня была выполнена большая часть намеченных на первый день задач. На другой стороне острова три отряда коммандос высадились чуть позже и понесли еще большие потери, потеряв шесть десантно-высадочных судов. Как только коммандос ступили на берег, немцы открыли по ним смертельный огонь, однако десантникам удалось закрепить плацдармы для следовавших за ними главных сил.
Немцы, заранее пристрелявшие орудия, вели смертельно точный огонь, а вскоре им уже не уступали морская артиллерия и бомбардировщики союзников. Земля утонула в неописуемом грохоте, пламени и взрывах. Ожесточенные сражения, продолжавшиеся долгих шесть дней, постепенно перешли в бои за отдельные дома среди гражданского населения, которому просто негде было прятаться. Однажды ночью два британских солдата, отрезанные от своей части, укрылись в местной семье. Немцы, впоследствии об этом узнавшие, расстреляли всю семью из пяти человек.
Несмотря на казалось бы неприступные укрепления, на пятый день немцы отступили, а на восьмой капитулировали. Валхерен и все важные подступы к Антверпену были освобождены. Одна эта операция изменила судьбу 40000 немецких солдат и офицеров, оттесненных в Нидерланды, а затем и в Германию. К концу месяца, когда минные поля были обезврежены, в порт Антверпена заспешили корабли союзников с войсками, боеприпасами и топливом для дальнейшего наступления.
Без сомнения это был замечательный успех, очень важный для всего наступления, к тому же, не сравнимый по затратам с трагическими и бессмысленными человеческими потерями в Арнеме. А ведь и в Арнеме удалось бы добиться положительных результатов, если бы высшее военное руководство прислушалось к разведчикам и отложило бы десант до тех пор, пока танковая немецкая дивизия не отправится после отдыха дальше.
4-я десантно-диверсионная бригада успешно воевала на Валхерене, однако понесла тяжелые потери. Валхерен собрал большую дань с десантников, потрепанных еще в день «Д»: 103 убитых, 325 раненых и 68 пропавших без вести за восемь дней сражений. Бригаду временно отвели на пополнение, однако половину состава вернули на Валхерен на случай возвращения немцев. Остальные, вместе с отрядом № 47 коммандос морской пехоты и тремя взводами из отряда № 48 коммандос морской пехоты, перешли в британский 1-й корпус, используемый как резерв союзников во время недолгого декабрьского прорыва немцев в Арденнах, а затем поступили под начало 1-й канадской армии, очищавшей от немцев северную Голландию.
За оставшиеся до конца войны месяцы 4-я десантно-диверсионная бригада провела не менее 28 боевых патрульных и 14 разведывательных рейдов.
В декабре все четыре десантно-диверсионные бригады, включая 3-ю бригаду, воевавшую на Дальнем Востоке, были переименованы в бригады коммандос. Бывшая 1-я десантно-диверсионная бригада стала 1-й бригадой коммандос под командованием преемника лорда Ловата Дерека Миллз-Робертса. Вернувшись в сентябре в Англию «грязными и вонючими», как выразился Генри Козгроув, части 1-й бригады после переформирования снова отправятся в Бирму. К ним вскоре присоединится и отряд № 46 коммандос морской пехоты. Они будут переброшены в Западную Европу и добавят еще один славный эпизод к подвигам коммандос той войны: долгий поход, по большей части, пеший и с непрерывными боями, из центра Голландии к Балтике.
По дороге коммандос выполняли различные задания: усиление обороны в Антверпене на случай контратак немцев, оборонительный рубеж в Маасе, марш через Голландию и прорыв во главе союзных войск в Германию. Четырежды они с боями форсировали реки, в том числе Рейн и Эльбу, и приняли капитуляцию фельдмаршала Эрхарда Мильха в Нейштадте. Своим высокомерием фельдмаршал заработал удар по голове жезлом от Миллз-Робертса. Послушаем Генри Козгроува, прошедшего весь этот путь с отрядом № 45 коммандос морской пехоты:
«Из доков Тилбери до Остенде мы добрались на брошенном за негодностью пароме, когда-то работавшем на острове Мен; затем поездом до Хелмонда в Голландии и далее пешком с 15-й Шотландской штурмовой (пехотной) дивизией до Маасбрахта и дальше до Брахтербека, который и захватили с небольшими потерями. А вот на берегах Мааса нам не повезло, и завязалась старая добрая драка. Фрицы накрыли нас огнем на открытом пространстве и здорово потрепали. Один парень из армейского медицинского корпуса по имени Харден показал себя настоящим героем; отличный парень, он всем нравился. Сновал повсюду, вытаскивая раненых, а потом его застрелили. Получил крест Виктории».
Младший капрал Харден из Королевского армейского медицинского корпуса бросился к раненым офицеру и двум морским пехотинцам, оттащил их в безопасное место. Несмотря на приказ не рисковать больше собственной жизнью, он еще дважды возвращался с санитарами и помогал эвакуировать раненых, а на третий раз получил пулю в голову. Посмертно его наградили крестом Виктории за храбрость.
Отступая, фрицы оставляли разные ловушки, и мы попались. Мы залегли, потеряв довольно много бойцов. Потом парни, которые шли за нами, поставили дымовые завесы, чтобы мы смогли выбраться, но как только дым рассеялся, немцы открыли огонь из всего, что у них было. Они знали расстояние, и мы не могли пошевелиться, но им удалось выбить нас только с наступлением темноты.
Мы тогда шли в авангарде 2-й армии, направлявшейся через Голландию и собиравшейся форсировать Рейн (в Везеле). Стоял жуткий холод, полно снега, и, чтобы согреться, мы по ночам зарывались в снег. По дороге я подобрал утку, которую назвал Гектором, думал рано или поздно сделать из него ужин. Гектор здорово досаждал; как только мы приближались к воде, он начинал крякать, и приходилось связывать ему клюв. Я привязывал его сверху к рюкзаку. Итак, перевязав Гектору клюв, мы переправились на другой берег. Там завязалась перестрелка, но мы справились неплохо. Тем временем Гектор снес яйцо и пришлось переименовать его в Гекторину. Я отдал ее румынским детишкам. Бедняги просто умирали с голоду. А на следующий день началось светопреставление».
В первой атаке 23 марта восемьдесят бомбардировщиков «Ланкастер» сбросили на Везель 450 тонн бомб. Вторая волна из 200 бомбардировщиков сбросила более 1000 тонн мощной взрывчатки. За бомбардировкой последовал воздушный десант частей американского 18-го воздушно-десантного корпуса и британской 6-й воздушно-десантной дивизии. По словам Генри Козгроува, наземные войска почувствовали перемены, в любом случае, они были счастливы видеть десантников:
«Нам к тому времени здорово досталось, а потом пришел приказ собрать всех раненых, и мы собирались переправить их обратно через реку. Тут, к счастью, «Дакоты» сбросили парашютистов… сначала американцев. Их сбросили с большой высоты, они падали в реку и куда угодно, кроме того места, где должны были приземлиться. За ними британцы, эти летели низко, наши старые друзья из 6-й воздушно-десантной. В общем, они нас поддержали. И только потом мы узнали, что одна бригада коммандос столкнулась с целой немецкой дивизией. Неудивительно, что мы не могли сдержать их. У них вся мыслимая поддержка, полно подвижной артиллерии, а у нас только легкое вооружение. Когда мосты были захвачены и подошла армия, у нас появились артиллерия и танки, нам помогли знаменитые «Крысы пустыни» (Desert Rats), 7-я бронетанковая дивизия. Мы опять бросились вперед, теперь на танках, сидели вокруг башен. Сначала все шло неплохо, пока мы не приблизились к Черному лесу (Шварцвальду,) а потом пришлось резво отходить».
Следующим местом сражений для 1-й бригады коммандос стал Оснабрюк с большим немецким гарнизоном. Однако по сравнению с тем, что ожидалось, немцы сопротивлялись довольно слабо; город был захвачен быстро, и коммандос практически без передышки продолжили наступление впереди главных сил. Следующее серьезное испытание ожидало их в Лауэнбурге при форсировании Эльбы. Бригаде удалось выбить немцев, окопавшихся на крутом противоположном берегу, и закрепить плацдарм для 6-й воздушно-десантной дивизии и 11-й бронетанковой дивизии. Затем они двинулись к Балтийскому морю и закончили поход в Нейштадте. Снова передадим слово Генри Козгроуву: «Там был большой концентрационный лагерь. Вонь стояла невероятная. Толпы людей за заборами, множество людей, и все цеплялись за проволоку. Видны были только их ладони, лица и глаза. Живые скелеты. И тот запах; поверить невозможно, что может быть такой запах. Это были в основном политзаключенные: бельгийцы, французы, все национальности, какие только можно вспомнить. Именно там бригадир Миллз-Робертс треснул фельдмаршала Мильха его собственным жезлом по голове за какое-то замечание. Можно понять его чувства в тот момент, хотя вообще-то я удивился, когда услышал об этом. Правда, он бешеный, наш бригадир, о, какой же он бешеный, и отличный солдат. Но когда мы увидели тот лагерь, нам стало не до немцев. Там была большая яма с трупами, а сверху ползало несколько еще живых людей. И мертвецы повсюду, куда ни пойдешь. Многие уцелевшие выбрались из лагеря и слонялись по окрестностям. Можно представить, что они чувствовали по отношению к немцам. Боюсь, что и мы после этого не слишком церемонились с немцами. Поверить невозможно, что люди могут так обращаться с другими людьми.
И после этого ужаса мы вернулись в Эйтин, невероятно красивое местечко недалеко от Балтийского моря. Там была огромная казарма и — из-за того, что объявили мир — мы вдруг оказались с тысячами немецких военнопленных. Предполагалось, что мы должны заботиться о них, один Бог знает, сколько их там было. А потом поступил тревожный сигнал: «В Норвегии немцы не капитулировали. Мы отправляемся в Норвегию». Мы вернулись в Гамбург и отплыли в Норвегию на танко-десантных кораблях. Завершилось все в Тилбери: мы вернулись домой».
Оставался один театр военных действий, где коммандос сражались уже 18 месяцев. Теперь под началом бригадира Ронни Тода, ветерана отряда коммандос № 9, 2-я бригада коммандос состояла из четырех подразделений: отрядов № 2 и 9 армейских коммандос и № 40 и 43 коммандос морской пехоты. 40-й и 43-й отряды продолжали сражаться там, где мы их оставили: вместе с партизанами совершали набеги на побережье Югославии и Албании, но чаще на острова Адриатики. А на острове Вис они обеспечивали безопасное убежище Тито. Немцы упорно сопротивлялись, однако бои велись методами, привычными для коммандос, и наконец-то они имели соответствующее вооружение. Коммандос вытеснили немцев с ряда ключевых позиций, включая остров Солта, где взяли много пленных. К концу осени 1944 года немцы уже отступали с Балкан, и коммандос вместе с партизанами старались сделать это отступление как можно более болезненным. Теперь им приходилось выполнять и другие задачи, например ремонтировать дороги для продвижения машин и боевой техники. Красная армия наступала с северо-востока, и британцы ощутили, что их коллеги-партизаны, коммунисты по убеждениям, сгорают от нетерпения. С приближением победы возникли трения. Несмотря на общую борьбу в прошлом, партизаны перестали скрывать свои политические предпочтения, и британцы почувствовали это на собственной шкуре. Командиры партизан начали действовать, не считаясь с британцами, и даже запрещали гражданскому населению разговаривать с коммандос.
В третью неделю января 1945 года отряд коммандос № 43 был окончательно выведен из Югославии и после перевооружения и отдыха соединен с остатками 1-й бригады коммандос и 8-й армией. В последние недели войны они с большими потерями воевали на севере Италии. Тем временем отряд № 40, базировавшийся на Висе, активно действовал на Адриатике, подавляя последние очаги немецкого сопротивления. В начале февраля их перебросили в Италию, и они также присоединились к последнему броску на север. Силы 2-й бригады коммандос бригадира Тода объединились для своего последнего великого сражения той войны — при озере Комаччио.
К предстоящей операции стянули все имевшиеся под рукой части. Бригаде обеспечивали поддержку различные артиллерийские части 8-й армии, КОПП-2 под командованием лейтенанта Ричарда Файсона и рота «М» СБС, руководимая датчанином майором Андерсом Лассеном, уже знакомым нам по подвигам отрядов ССРФ на побережье Франции.
Хотя Комаччио называли озером, на самом деле это была комбинация естественного озера и огромной затопленной территории, представлявшей, по большей части, мелкое вонючее болото с илистым дном. На больших пространствах было чуть более 45 сантиметров воды, слишком мелко для десантно-высадочных судов. Отсутствие дождей лишь усугубило трудности; в некоторых местах уровень воды опустился до 15 сантиметров. Вся эта территория, преграждавшая союзникам путь на север в долину реки По, была окружена укрепленными немецкими позициями и представляла последнюю в войне серьезную цель для 2-й бригады коммандос. В операции под кодовым названием «Роуст» они должны были проложить путь наступающим за ними войскам.
Отряды № 2 и 9 коммандос получили задание форсировать озеро Комаччио и захватить объекты на северном и восточном берегах. Таким образом они оказывались в глубоком вражеском тылу. Рубеж отряда № 40 пролегал по реке Рено, вытекавшей из озера на юге, а отряд № 40 должен был захватить длинную полосу между озером и Адриатическим побережьем. Штурм начался на рассвете 1 апреля 1945 года, но неудачно. Десантная флотилия состояла в основном из плоскодонных десантных барж, буксировавших цепочки тяжело груженных «Гоутли», и двигалась медленно. Как и ожидалось, немцы начали обстрел с противоположных берегов. Не помогла и дымовая завеса длиной 5500 метров. Немцы не ожидали такого массивного десанта, но быстро оправились от испуга и отразили серию атак коммандос. В одной атаке, начавшейся днем, дым развеялся слишком быстро, и части отряда № 9 пришлось десантироваться под мощным огнем. Коммандос неумолимо шли на штурм под мелодию волынки «Дорога на острова» и к наступлению темноты захватили свою цель, взяв в плен 128 немцев.
Отряд коммандос № 43 также попал под сильный пулеметный обстрел, и передовой взвод был буквально вжат в землю. Осознав отчаянность ситуации, капрал Том Хантер бросился вперед и начал расстреливать из ручного пулемета Брена пять немецких огневых точек. Пока он стрелял, несомненно обреченным десантникам удалось бежать. К несчастью, несколькими пулями сам Том был смертельно ранен. Посмертно его наградили крестом Виктории. Остатки его части продержались до рассвета, когда подошла 24-я гвардейская бригада.
Вскоре коммандос получат еще один крест Виктории. Кроме главных целей на севере и западе, предстояло захватить четыре маленьких острова. Эта задача была поручена роте «М» СБС Андерса Лассена и итальянской 28-й гарибальдийской бригаде. В последующие ночи они провели ряд операций. На рассвете 9 апреля Лассен возглавил рейд к дороге, ведущей к городу Комаччио в самой северной части озера. На подходе к городу патруль неожиданно обстреляли, но, подавив огневые точки противника ручными гранатами, коммандос двинулись дальше. Вскоре из одного здания вышли шесть немцев с поднятыми руками, однако, когда десантники попытались приблизиться к ним, их обстреляли из пулеметов. Раненый Лассен приказал своим людям отойти, а сам остался прикрывать их. Он отстреливался, пока весь отряд не погрузился в лодки, но когда сам попытался догнать их, на него обрушился вражеский огонь. Мужество Лассена было отмечено посмертным награждением крестом Виктории вдобавок к его трем «Военным крестам», полученным за подвиги на побережье Франции и с отрядом Джеллико на Средиземном море.
Бригаду ожидали еще две недели упорных боев. 2 мая 1945 года немцы окончательно капитулировали в северной Италии и Австрии. За бои на озере Комаччио коммандос получили 38 коллективных боевых отличий (battlo honours), самое большое количество в рамках одной операции, что было утверждено королевой в сентябре 1957 года. От унылых дней 1940 года коммандос прошли с боями Норвегию, Сен-Назер, Дьепп, Нормандию, Валхерен и Северо-западную Европу, Северную Африку, Ближний Восток, Италию, Адриатику, Грецию и Бирму. В тяжелых боях Второй мировой войны погибли не менее 1706 коммандос, как армейских, так и морской пехоты.