Переписка с Галиной Николаевной Петровой

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Переписка с Галиной Николаевной Петровой

Живя в Австралии, В. А. живо интересовалась тем, что происходит в России и в частности событиями в её родном Институте Физики Земли, где она проработала около 40 лет. Она всегда радовалась весточкам с Родины, особенно обширна была её переписка с Галиной Николаевной Петровой [21], коллегой по Институту и хорошим другом. Избранные места из этой переписки мы здесь публикуем.

…Но недаром я твёрдо верю, что хороших людей больше, чем плохих.

(из письма Г. Н. Петровой)

…человек обязан сделать самое лучшее из той жизни, которую он имеет на сегодняшний день.

(из письма В. А. Троицкой)

От В. А. Троицкой — Г. Н. Петровой

8 декабря 1992 года, Киото, Япония

Милая Галина Николаевна, мы с Кифом в Японии, в предместье Киото, малом кампусе Киотского Университета. У нас двухкомнатная квартира, спальня и столовая, кухня и гостиная всё вместе. Квартирка очень маленькая, но по здешним понятиям — это пятизвёздочный отель. Ведь есть туалет и ванная. Туалет, с которого поднимаешься с трудом (со второй или третьей попытки), так как он очень низкий, и ванная с душем, в которую влезаешь с осторожностью (глубоко), а вылезаешь, как через забор. У нас есть балкон и видны холмы, покрытые осенним лесом, но между нами и холмами десятки двухэтажных домов, как голубятни, маленькие, серые, без лица и характера. Правда, рядом с нашим домом стоят шестиэтажные дома, где живут сотрудники Университета, у всех балконы, на которых весело сушится бельё.

Лаборатория, где регулярно работает Киф (а я ленюсь и прихожу на половину дня), находится в пяти минутах хода напротив нашего балкона. И что поражает, это, как трудятся японцы. Пообедав, вечером, почти все возвращаются на работу, и свет в окнах, который мы видим с балкона, горит до 11–12 часов ночи, а в ряде комнат до 2–3 часов утра. А в восемь утра все опять на рабочих местах. Вот так понимаешь происхождение так называемого «японского чуда». Вчера мы ездили на электричке в Киото. Народу не протолкнёшься, рождественская иллюминация — роскошна, всё сверкает, мигает разными огнями, улицы плотно заполнены людьми и машинами — в общем, сумасшедший японский дом, но самих японцев это не смущает, они чувствуют себя вполне комфортно.

Здесь по телевидению показывают новости из России. Очень красочна была драка в нашем Парламенте. По-моему, растерянность и неумение заниматься парламентской деятельностью поразительны. У меня остались очень тёплые воспоминания о нашей встрече на Маяковке в Москве, как всегда мне с Вами было хорошо, тепло и интересно.

Крепко вас обнимаю Ваша В.А.

От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой

28 января 1993 года, Москва

Дорогая Валерия Алексеевна!

Получила ваше письмо из Японии. Вот в чём я завидую Вам, это в том, как вы посмотрели весь мир. Путешествие — это всё-таки ни с чем не сравнимое удовольствие, обогащающее к тому же, говоря высоким языком, и эмоционально и интеллектуально. По сравнению с большинством окружающих меня людей, я тоже много поездила и много повидала, но по сравнению с Вами!..

Мне очень приятно было прочесть Ваши слова о нашей встрече в Москве. У меня точно такое же чувство: повидалась с очень близким человеком, другом. Я ведь недаром несколько раз писала Вам, что, если говорить обо всех уехавших, я только Ваше отсутствие ощущаю как потерю…

Что касается драки в парламенте, в моей поэме «История Государства Российского. От Тимашева до Жириновского» (я Вам её посылала), есть такие строчки:

Не знаю, как там лорды, у них другой закон,

а наши били морды, держась за микрофон.

И ещё про Думу недавно я сочинила басню:

Медведь по лесу был старшой,

Хоть пользы он не приносил большой,

Но, чтобы жить без ссор и шума,

Его хвалили все, и он, поверив им

И упоён величием своим,

Решил голосоваться в Думу.

Довольны все от зайца и до волка.

Решили за него голосовать:

От Думы всё равно нет никакого толка,

Так уж хотя бы здесь не будет нам мешать.

Мораль:

Начальству вверх помочь шагнуть не грех.

Успех начальства — это наш успех!

Обнимаю Вас Ваша Г.Н.

От В. А. Троицкой — Г. Н. Петровой

Июль 1993 года

Дорогая Галина Николаевна, конечно, Ваша блистательная поэма у меня в целости и сохранности, я время от времени её перечитываю и восхищаюсь Вашим литературным даром. Вот строфа из поэмы, которая мне очень нравится: «А вот пускай подскажут, как жить, забравши власть! Легко порезать пряжу, иное дело — прясть». Я тут много думаю о том, что происходит в России, конечно, без живого общения и вовлечения в реальную российскую жизнь, сидя на краю света под Южным Крестом, трудно понять, что происходит, но есть полное ощущение, что происходит удивительный кабак…

Неужели свобода и демократия не для России и нас опять занесёт в иную форму тоталитаризма? Страшно подумать, особенно нашему поколению, так много хлебнувшему непростых обстоятельств коммунистического режима…

Мы были в Мельбурне в центре искусств на опере Верди «Трубадур» и на Реквиеме Моцарта. Нужно сказать, что это всё на очень хорошем уровне.

Обнимаю Вас. Ваша В.А.

От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой

25 декабря 1994 года

Боюсь, что моё письмо не дойдёт до Нового Года, но я думаю, что Вы и так знаете, что я не могу не вспомнить Вас под Новый Год…

Мы подходим к 1995 году с запасом энергии и оптимизма. Если бы не история с Чечнёй, я как всегда сказала бы, что болезнь общества развивается по законам социальной медицины, но Чечни можно было бы избежать, если бы цыкнуть на Дудаева вовремя. Когда-то, когда я была студенткой Педагогического Института и слушала курс Психологии, лектор сказал фразу, запомнившуюся мне на всю жизнь: «Прежде чем что-то пообещать или чем-то пригрозить, продумайте до конца, действительно ли вы способны выполнить своё обещание. Если нет, то невыполненное обещание или угроза навсегда похоронят Ваш авторитет. Если да, подумайте о том, что из этого проистечёт, и этого ли Вы добиваетесь». Провозгласив право наций на самоопределение вплоть до отделения, никто, видимо, не подумал, выполним ли мы этот популистский лозунг и чем он грозит в случае выполнения. Ну а в остальном, несмотря на повышающиеся цены, празднуем всё как гоголевский городничий и на Антона и на Ануфрия. Начинаем с католического Рождества, потом Новый Год, потом православное Рождество, а там уже и до старого Нового Года недалеко. Примерно месяц назад показывали по телевизору, как в Питере на Фонтанке установили памятник Чижику-Пыжику. Ну, скажите, может ли пропасть страна, где есть люди, способные во время социального катаклизма выдумать и осуществить создание памятнику Чижику-Пыжику? А Вы ещё удивляетесь, откуда мой оптимизм?

Наш с Вами Институт стоит на месте, всё ещё, как Вы помните, рядом с зоопарком. На нём мемориальная доска (верх безвкусицы) с именами всех академиков и членов-корреспондентов Академии наук, хоть день проработавших в этом доме.

Ещё у меня такое огорчение. Получили мы грант от Сороса, но такой ничтожный, всего пять тысяч долларов на год, что работать за счёт гранта не можем. Нам необходима экспедиция на Онежское озеро за ленточными глинами, и без глин этих никак нельзя, так как в заявке на грант мы обещали ответить на вопрос, была ли определённая вариация (95 лет) в определённый отрезок времени (перед экскурсом магнитного поля Гетенберг). Говорят, назвался груздем, полезай в корзину. Я согласна лезть в корзину, но как груздь, а не как сыроежка.

От В. А. Троицкой — Г. Н. Петровой

17 марта 1995 года

Дорогая Галина Николаевна, кажется, моё одинокое австралийское существование постепенно заканчивается. Я познакомилась с прелестным чисто русским человеком, Ниной Михайловной Кристенсен. Говоря об отце, говорит «папочка», связана по рукам и ногам с мужем, который почему-то время от времени падает и ломает себе какую-нибудь кость. В настоящее время — это бедро, и, конечно, он беспомощен, а главное, не выносит её отсутствия. Говорить с Н.М. очень интересно и приятно, книг тьма, так что буду изредка её навещать. Кстати, она едет на Пасху в русскую церковь и предложила мне с ней поехать. Я уже ездила на Рождество в эту церковь и, хотя я не религиозна, в церкви ощущала какую-то благостность и покой и какую-то правильность пребывания в ней.

Нам с Кифом удаётся иногда выезжать на природу — обычно на океан или в горы, которые хорошо видны с нашего балкона. Вчера мы ездили туда за малиной. Там огромные фермы с гигантскими плантациями ягод. В отличии от Америки эти фермы расположены среди гор потрясающей красоты — столетние и значительно более старые деревья — могучие ели, сосны, дубы, удивительные, устремлённые ввысь эвкалипты, кое-какие европейские лиственные деревья, играющие всеми цветами радуги, — а главное воздух, горный воздух, от которого хочется жить. Конец сезона, но малины много — ешь сколько хочешь.

От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой 31 мая 1995 года

Дорогая Валерия Алексеевна!

В вашем последнем письме Вы спрашиваете, что меня больше всего удручает в нашей жизни, а что больше всего радует. Больше всего меня радует, что, несмотря на семьдесят четыре года геноцида, среди интеллигенции сохранилось так удивительно много умных, думающих, порядочных людей с высоким интеллектом и нравственностью. Это залог возрождения России. Больше всего угнетает вседозволенность, начиная с возможности нести с экрана телевизора и через прочие средства массовой информации всё, что придёт в голову (необдуманно, без проверки фактической стороны), и кончая безнаказанностью при нарушении этики отношений и уголовного кодекса. А всё остальное — цены, к которым всё время приходится приспосабливаться заново, плохо работающий транспорт, невозможность ориентироваться и правильно спланировать завтрашний день, отсутствие помощников по работе — всё это, конечно, неприятно, но всё это кончится как по мановению волшебной палочки, как только прекратится спад производства. Когда это будет? Если послушать телевизионных брехунов — через тысячу лет. Если познакомиться с мнением информированных и понимающих то, о чём они говорят, людей — то, может быть, в ближайшие два — три года. Я слышала доклад человека в ранге, по бывшим меркам, Министра Геологии об энергетических ресурсах (на общем собрании нашего отделения Наук о Земле) и запаслась оптимизмом.

Собственно, в жизни есть две настоящие ценности. Говоря математическим языком, одна — необходимая — здоровье и другая достаточная — друзья. А о материальных благах очень хорошо говорит моя соседка-приятельница: «Нет ничего дешевле денег». Кстати, материальная сторона жизни стала полегче: аккуратно выдают зарплату, в отпуск «без сохранения содержания» не выгоняют, по грантам почти полностью деньги переводят. Да и внешние показатели вселяют оптимизм, инфляция заметно снизилась…

Целую Вас

Ваша Г.Н.

От В. А. Троицкой — Г. Н. Петровой

Июль 1997 года, Упсала, Швеция

Дорогая Галина Николаевна, мы в Швеции в Упсале на конференции МАГА. Здесь много наших русских коллег и невыносимая жара, так что трудно находиться на сессиях, духота невыносимая, так что хоть и интересно, но меня надолго не хватает. Как Вы знаете, мы собираемся в Москву и поскольку я теперь являюсь австралийской гражданкой, мне нужна виза, поэтому вчера посетили Российское посольство и кроме обычной бюрократии я получила по «мордам», от чего уже отвыкла и потому пережила это более болезненно, чем следовало бы. Просмотрев наши документы, люди из посольства мне сказали: «Валерия Алексеевна, мы Вам визу дать не можем, надо сначала получить российский зарубежный паспорт (в Австралии), потому что у Вас нет справки о том, что у Вас нет прописки (или квартиры) в Москве. Для этого Вам нужно в Австралии предъявить Ваш внутренний российский паспорт, и месяца через три — четыре получите зарубежный российский паспорт, по которому и будете ездить в Россию». Я говорю, что у меня нет внутреннего паспорта, совершенно растерявшись, но боясь их разозлить. Наверное, надо было резко ответить, что я австралийская гражданка, но испугалась, что они могут всё затянуть. Клерк, молодой человек, с печатью КГБ на лице, говорит: «Мы пошлём запрос, есть ли у Вас прописка в Москве, и тогда примем решение».

Тут я поняла, что нужно любыми доводами их умолить. Короче, мне это удалось, но весь следующий день я была просто больна от этого контакта. Документы-то они приняли, но, что будет дальше (когда я приду за визой), неизвестно. Наверное, нужно было дать «в лапу», но я просто не знала, как, сколько и прочее. Хамёж непереносимый. Мы попросили вызвать такси; ответ: мы этого не делаем. Причём несколько человек сидят и ничего не делают, только нажимают на кнопку, чтобы впустить посетителей, которых практически нет. Подумайте, Галина Николаевна, раньше они нас не выпускали из Советского Союза, а теперь не пускают в Россию, манера и методы не изменились. Я знаю, что многие мои соотечественники в Америке в таком же положении…

От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой

13 ноября 1997 года

Дорогая Валерия Алексеевна, поздравляю Вас с юбилейной датой, с тем, что уже прожитые годы были такими полными и интересными, и с тем, что впереди есть ещё хороший кусок времени, который Вы с Вашими возможностями, безусловно, используете и полно и интересно. Вы принадлежите к той редкой породе людей, которые, много получив от Бога, не зарыли таланта в Землю, а много дали людям и много взяли в хорошем смысле этого слова — для себя. Так дай Вам Бог ещё десятка два лет полноценной жизни!

Целую Вас, милая Валерия Алексеевна, желаю много лет оставаться такой, как вы есть.

Получила Ваше письмо, спасибо Кифу за милую приписку.

Ваша Г.Н.

От В. А. Троицкой — Г. Н. Петровой

24 ноября 1997 года

Дорогая Галина Николаевна, спасибо за тёплые слова и поздравления, хотелось бы, чтобы все Ваши милые пожелания сбылись. В день моего рождения я была завалена цветами и из Москвы (от Пети), и из Америки (от Катюши), конечно, лучше бы они были рядом, но, что сделаешь, так сложилась жизнь…

У нас весьма переменчивая весна. В саду всё начало неудержимо развиваться. Опадают цветы, намечаются крошечные плоды, которые растут не по дням, а по часам. В нашем садике растут апельсины, лимоны, грейпфруты, сливы и т. д., так что здесь почти рай земной. Что удручает меня, так это полное отсутствие хоть кого-то мало-мальски похожего на тех людей, с которыми я привыкла общаться…

Киф после операции чувствует себя намного лучше и приходит к чему-то напоминающему наши первые годы совместной жизни. Дай-то бог, чтобы это состояние продлилось…

Ваша В.А.

От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой

12 марта 1998 года

Дорогая Валерия Алексеевна, получила Ваше письмо с воспоминаниями о Риме и в очередной раз восхитилась Вашим нестандартным умением преодолевать жизненные трудности. Когда Вы остались в Австралии и вышли замуж за Кифа, не представляете, какой бум был в Академии Наук, как переполошился первый отдел и соответствующие службы. А я сразу сказала, что так элегантно дать им (КГБ) по морде могла только Валерия Алексеевна. Тем ценнее для меня Ваше доверительное ко мне отношение и описание Ваших отношений с Кифом в той непростой ситуации, в которой Вы оказались.

Кстати, если сможете, купите в Мельбурне книгу Родзянского «Сталин». Очень интересная книга и очень интересный автор, у него есть несколько документально-исторических книг. Одну из них, «Николай Второй», читать просто-таки страшно, но стоит. Автор, между прочим, не исключает, что кто-то из царской семьи остался жив. Возможно, это не Анастасия и не Алексей, а горничная. Объективно известен лишь один факт — одного трупа не досчитались.

Да, ещё из научных новостей: мы тут собираемся выяснить, кто от кого зависит, климат от магнитного поля или магнитное поле от климата. Известная Вам моя коллега считает, что — первичен климат и что при коммунистах жизнь была прекрасна. И ещё несколько человек из нашего Института, наконец, уразумели, что такое экскурс магнитного поля. Я сказала, что между инверсией и экскурсом магнитного поля такая же разница, как между эмиграцией и участием в международной конференции.

На этом я Вас обнимаю

Ваша Г.Н.

От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой

15 декабря 1999 года

Дорогая Валерия Алексеевна!

Всё-таки в нашей стране с «промежуточной» экономикой есть вещи, которые не только издалека, но и при непосредственном участии понять невозможно. С момента моего последнего письма (оно так-таки и не дошло до Вас) прошло две недели. Мне много чего хотелось написать Вам, но я не люблю, когда валяются уже написанные письма и хотела сначала купить нужный конверт с марками, а потом быстренько написать и отослать письмо. Так вот, целый месяц ни в одной из четырёх почт, которые мне более или менее по пути, марок не было! Пришлось из-за боязни, что и с Новым Годом не успею поздравить, ехать на центральный телеграф. Хоть бы мне какой-нибудь Гайдар или Чубайс объяснили, почему может не быть марок.

У меня впечатление, что информация у Вас о наших делах очень искажена, и, конечно, хотелось бы просто поговорить. Например, вся интеллигенция была в восторге от Примакова, и какой же «…» он оказался. И как переродился любимый мною Лужков. Сейчас люди нашего круга в основном склоняются в сторону «молодых», то есть союза правых сил (Хакамада, Немцов, Кириенко). Всем нравится Путин, свалить которого старается объединение коммунистов во главе с Примаковым — Лужковым. В отличие от первой чеченской компании, большинство считает, что сейчас делается то, что надо. Терроризм, захват заложников и зверское с ними обращение, похищение детей и т. д. — это всё — увы! — происходит в самом деле и в широком масштабе.

От Г. Н. Петровой — В. Л. Троицкой

25 февраля 2000 года

Дорогая Валерия Алексеевна!

Начинаю с события, которое у нас всех не сходит с языка — смерти А. А. Собчака, бывшего мэра Санкт-Петербурга. Такой реакции на смерть человека и такого участия народа в похоронах не было со дня смерти Сахарова и, может быть, Высоцкого. Объединились все наши политики, и все вели себя так, как ведут себя люди, которые теряют близкого и очень ценимого человека. Путин говорил с трудом, называл Собчака своим учителем и был похож не на «исполняющего обязанности», а на человека, которому трудно справиться с горем от потери. Вспомнились первые девяностые годы, когда мы всерьёз верили в демократию и готовы были приложить собственные силы на благо изменений в стране. А помните, как нам тогда нравился Собчак, политик-джентльмен? Да, это был человек уже отошедшей эпохи, эпохи надежд и ожиданий, веры в порядочность и полного непонимания, что такое пресловутая «свобода».

Конечно, все у нас гадают, что по сути дела представляет собою Путин. Я могу сказать, что он либо бесподобный актёр, либо человек, который действительно хочет и может повернуть всё куда надо. Актёры-то они все, то декламирующие, воздев руки, то посыпающие голову пеплом политики, но никому из них не дотянуться до Путина, либо как до человека, либо как до актёра.

Жить было бы невозможно, если бы наш институт не выступал в роли театра комедии. У нас теперь военизированная охрана. Каждый день на проходной сидят по два милиционера. Одна пара вежливо-доброжелательная: «Проходите, проходите, я Вас уже знаю. Доброе утро». Другая пара милиционеров — мрачно-агрессивная: «Пропуск».

Я отвечаю: «А я что, похожа на чеченского террориста?» И слышу в ответ: «А мне всё равно, покажет пропуск террорист, я его пропущу». Получают каждый по пять тысяч рублей, а я тысячу семьсот, не пойти ли мне в охранники?

Дома всё в относительном порядке. Танька (внучка) цветёт, Наташа (дочка) с переменным успехом борется со своей сосудистой системой, собака безошибочно определяет, у кого из гостей, сидящих за столом, есть дома любимый пёс, и кладёт морду на колени этого счастливца. Стареет глава всей нашей семьи, моя серая кошка Васька, худющая, зубы стёсаны. Впрочем, на шкаф со стола прыгает с лёгкостью и всю ночь поёт мне свои кошачьи песни о том, что ей выпала счастливая судьба: хозяева дураки, каких мало.

Крепко Вас целую. Кифу нежный привет. Ваша Г.Н.

От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой

6 октября 2000 года

Дорогая Валерия Алексеевна!

Не знаю, куда девается время, но куда-то оно исчезает с необыкновенной быстротой.

Да, все бывшие союзные республики, сбросив «иго» России и обретя самостоятельность, здорово потускнели. И иностранные гранты, которые им дают щедрее, чем нам, не помогают. Мы-то всё-таки на удивление всем и самим себе держимся.

У нас все помешались на книгах Б. Акунина. Это детективы из жизни высокопоставленных лиц девятнадцатого века. Как детективы они средние, но как экскурсия в девятнадцатый век великолепны.

От В. А. Троицкой — Г. Н. Петровой

Апрель 2001 года, Париж — Мельбурн

…Я не устаю (морально) получать искреннее удовольствие, болтаясь по Парижу, навещая любимые мною места, с которыми были связаны разные происшествия в моей жизни. Ведь многое случалось за мои многочисленные (25 раз) посещения этого любимого мною города. Езжу на метро во все уголки Парижа, посижу за столиком кафе с чашкой кофе и отправляюсь дальше. Наблюдаю, как ловко парижские мальчишки воруют еду на Елисейских полях в разных маленьких кафе, забитых народом. Ну, конечно, Париж, это что-то совершенно особенное, его улицы, бульвары, сады, гуляющая фланирующая публика и сидящие или работающие за столиками кафе люди создают какую-то особенную атмосферу, когда просто хочется жить и радоваться. А его музеи, им же числа нет… Не говоря уже о Лувре, музеях современного искусства, Родена, Миро, выставок того или иного художника или скульптора, например, Джакометти с его вытянутыми, поражающими впечатление скульптурами, еще есть множество небольших музеев <…>.

Мы живём без больших перемен, уже видны первые признаки весны, распустились огненно-красные цветы на кустах (без листьев) и ослепительно бело-фиолетовые грозди цветов на деревьях, на которых тоже ещё нет листьев.

Киф держится молодцом, хотя, конечно, он несколько сдал, но так увлечён своей работой, что радуется, как мальчик, когда ему удаётся решить какую-то задачу, прибегает ко мне, глаза блестят, как у молодого человека, удивительно, как меняется его внешность в результате творческого озарения…

Я пока что держусь правила «поболит и перестанет» в отношении возникающих время от времени всяческих недомоганий — лишь бы не хуже.

У меня этот год оказался очень тяжёлым и грустным. Ушла из жизни — самая любимая моя, самое моё ценное человеческое австралийское приобретение — Нина Михайловна Кристенсен и ещё полячка Кристина, жена друга Кифа, хлопотунья, устраивавшая для нас почти русские обеды с голубцами, борщом, пирогами и, вообще, гораздо более близкая мне по характеру, чем все англосаксы, населяющие Австралию. С уходом этих двух женщин ушла возможность человеческого общения, к которому я привыкла в моей прошлой жизни. Нину Михайловну будут отпевать завтра в русской церкви, у неё было несметное количество друзей, как австралийцев, так и русских. И всем она сделала много добра — это был человек, естественно и беспредельно живший для других…

От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой

10 марта 2001 года

У нас по телевидению в передаче «Глас Народа» по НТВ тошнотворные разговоры о патриотизме, начиная «Россия для русских, если, конечно, они коммунисты» и кончая «Мы граждане мира, и что будет с отдельно взятой страной, включая ту, где мы живём, наплевать». Кто-то даже приплёл Даля, переврав его знаменитое высказывание. Даль сказал, что принадлежность к национальности человека определяется языком, на котором он общается, а тип, который вспомнил Даля, сказал: «на котором он думает» (что правильно, потому как человек может общаться на любом языке, а думает он только на языке, который впитал с молоком матери). Ещё изводят нас передачи о бедняге Павле Бородине[22]. Ходят два анекдота: 1) Путин звонит Бородину и говорит: «А из нашего окна площадь Красная видна». Бородин отвечает: «А из нашего окошка только статуя немножко». 2) Бородина спрашивают: «Ну как Ваше состояние?». Ответ: «Спасибо, за последнее время удвоилось». Как видите, Россия верна себе, дефицит может быть в чём угодно, только не в анекдотах.

Ну, а моя жизнь в порядке, только в результате сумасшедшей погоды — снег, оттепель, снег — очень трудно ходить по улицам. Обычно я три дня в неделю бываю в институте, а в остальные дни работаю дома. Терпеть не могу компьютер, но без него писать статьи уже не могу.

Прогресс техники — враг человечества!

Ваша Г.Н.

Это было последнее письмо от Галины Николаевны. В мае с диагнозом «обширный инфаркт» она оказалась в Первой градской больнице. Волей судьбы в июне 2001 года Валерия Алексеевна прилетела в Москву и несколько раз навещала свою подругу в больнице. Оказалось, что это были их последние встречи… 16 июля 2001 года Галина Николаевна Петрова скончалась.

19 июля 2001 года, Мельбурн

От В. А. Троицкой — Директору Института физики земли В. Н. Страхову

Трудно поверить в случившееся несчастье. Какое это горе для всех и для всего… Только в июне я навещала Галину Николаевну в больнице. Она хорошо выглядела, была полна энергии и планов, шутила с моим внуком. Ничто не предвещало этого горя…

Галина Николаевна объединила в себе лучшие человеческие качества — талант учёного, широкую образованность, свободомыслие гражданина, теплоту человека, типично русское гостеприимство, преданность делу и Институту, в котором она работала более пятидесяти лет. Такая утрата невосполнима ни в человеческом, ни в научном планах… Передайте мои глубочайшие соболезнования — Наташе и Тане, а также всей палео-магнитной лаборатории, всему Институту. С Галиной Николаевной нас связывала большая дружба, которая продолжалась в последние годы в виде регулярного обмена письмами. Каждое её письмо было шедевром и по содержанию и по форме. Бисерные строчки её писем завораживали своей безупречной чистотой, своей молодой свежестью, и получать их, зачастую с её стихами, было праздником.

Скорблю вместе с Вами.

Ваша Валерия.