Юный разведчик

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Юный разведчик

1

Особенно врезалось в память, как был ранен мой старый знакомый Виктор Пузиков, юный разведчик-партизан из отряда имени К. Е. Ворошилова. Его ранило на моих глазах…

Боевая судьба свела меня с Виктором — задорным, неунывающим юношей — осенью 1943 года, когда я с группой партизан возвратился из «треугольника». Тогда мы довольно часто беспокоили гитлеровцев на железной и шоссейной дорогах между Полоцком и Оболью. В то время командование нашей бригады создало во всех отрядах специальные группы, постоянно проводившие диверсии. Они подрывали вражеские эшелоны, шедшие в сторону Витебска или возвращавшиеся в свой тыл, минировали шоссе, по которому интенсивно продвигались войска противника. Отдельные группы ходили и на так называемую «свободную охоту», то есть по своему усмотрению делали засады и наносили неожиданные удары по врагу, в наиболее уязвимых местах ставили мины и подрывали автомашины. Иногда на заблаговременно поставленных минах подрывались и поезда. Словом, вели активную оборону — так тогда называли этот метод на военном языке.

Из-за Западной Двины к железной дороге путь не близкий. Однажды наша группа пошла на операцию с партизанами отряда имени К. Е. Ворошилова. Еще в начале пути я обратил внимание на паренька редкой смекалки, отлично ориентировавшегося на местности. Было ясно, что ему тут знакомы каждая кочка, каждый кустик и овражек, и я проникся к нему уважением и доверием. Познакомились, разговорились. И он, Виктор Пузиков, рассказал, как стал партизаном.

Родом Виктор из деревни Мостище, что неподалеку от Оболи. В сорок первом учился в Обольской средней школе, окончил шесть классов, а тут война. Вскоре сюда пришли оккупанты, начали устанавливать «новый порядок». Он, четырнадцатилетний паренек, часто бывал на станции Оболь, впервые увидел там составы с танками, автомашинами и артиллерией. Все это враг перебрасывал к фронту. А рядом по шоссе двигались колонны пехоты, ехали длинные отряды велосипедистов, на бешеной скорости проносились мотоциклисты. Сердце подростка сжималось от ненависти к фашистам. Было тяжело на душе, переживал, что так неожиданно оборвалась учеба в школе, что не успел вступить в комсомол…

Однажды утром увидел на своей улице полицаев из Оболи. Они шныряли по огородам, собирая какие-то серые бумажки. Один из таких листочков у самого забора заметил и Виктор, схватил его и, скомкав, спрятал в карман. Когда же полицейские ушли, он со своим младшим братом Степаном разгладили этот листок. Первое, что бросилось в глаза, это слова: «Смерть немецким оккупантам!» Как выяснилось, листовки ночью сбросил самолет. Они призывали советских людей подниматься на борьбу с фашистскими захватчиками — собирать оружие, создавать партизанские отряды и бить врага везде и всюду. «Пусть земля горит под ногами фашистских оккупантов!» — так заканчивалась листовка.

— Вот тогда я понял, — рассказывал мне Виктор во время нашего пути к «железке», — что надо делать. В первую очередь, значит, собирать оружие. Мы так со Степаном и сделали. Знали, где гремели бои, когда наши отступали, вот и направились в те места. За самое короткое время насобирали столько винтовок, автоматов, гранат и патронов, что ими можно было вооружить, как понимаю сейчас, целое партизанское отделение. Все это оружие и боеприпасы мы аккуратно почистили и спрятали в лесу, почти рядом с деревней Подоры, под кучами валежника.

От Виктора я узнал также, что всю зиму 1941/42 года он работал по хозяйству, помогал отцу. Скука, однообразие потянули паренька к знакомым ученикам, с которыми совсем недавно учился в школе. Они, старшие по возрасту, часто собирались на вечеринки — пели, танцевали, обсуждали разные страшные новости: того-то фашисты арестовали, того-то расстреляли, того-то повесили. Старшие товарищи обратили внимание на парнишку, не по годам смышленого и самостоятельного, потому-то и стали просить его позвать на вечеринку то одного, то другого старшеклассника и даже взрослых, а затем покараулить на улице, чтобы внезапно не зашел полицейский или кто-нибудь незнакомый.

Виктор, как говорится, исправно нес службу. Только потом он узнал, что так начинало действовать обольское подполье. А тогда, в первую военную зиму, он об этом не догадывался.

Вскоре в Оболи начались диверсии: взорвали водокачку, пустили под откос воинский эшелон, затем вспыхнул ярким факелом льнозавод. Оккупанты ответили на это массовыми арестами молодежи, проживающей в станционном поселке…

Осенью 1943 года в Мостище внезапно нагрянули гитлеровцы, схватили и погнали все население на земляные работы. Один из фашистских холуев проговорился, что под Невелем «красные» прорвали фронт, и поэтому надо рыть окопы, чтобы их остановить. Схваченных жителей согнали в длинный деревянный сарай недалеко от сожженного льнозавода. Здесь и томились они в ожидании отправки к фронту.

Виктору, однако, удалось обмануть одного полицая и сбежать. Теперь ему оставался только один путь — в партизаны. Но как найти их? Подговорил пойти в лес своего довоенного товарища Володю Обухова, с которым случайно встретился в своей деревне, в хате Архипа Лузгина. Володя старше Виктора года на три, работал на железной дороге и даже имел пропуск, который давал право передвигаться по ближайшим деревням. Задача обоим была ясна: во что бы то ни стало найти партизан!

Пришлось «раскрыться» отцу, Митрофану Михайловичу. Тот неожиданно для Виктора одобрил решение сына и посоветовал идти в деревню Куконосы, к тете Кате — жене довоенного начальника станции Оболь. Теперь она жила в родной деревне. Муж ее находился где-то за фронтом, поэтому ей опасно было показываться на глаза обольской полиции.

— Пришли мы к тете Кате, — рассказывал паренек, — и спрашиваем, где партизаны? Мол, к ним… Теперь это настолько наивно и глупо, что аж самого себя стыдно, — признался мне юный разведчик. — Ну, тетя Катя пошутила с нами, однако посоветовала идти в деревню Шаши: там, говорит, все партизаны…

Но в Шашах никого не оказалось: ни населения, ни партизан. Ребята решили податься за Двину. По чуть заметной тропинке подошли к реке, переправились на противоположный берег возле Островлян. Но и эта деревня сожжена. Остановились Володя и Виктор в раздумье, что же им дальше делать, а тут:

— Стой, кто такие?

Ребята сначала испугались, а потом говорят:

— Ищем партизан…

И тут им повезло. Подошел Петр Лузгин, которого они хорошо знали. Он и привел их к Василию Григорьевичу Нестерову, командиру отряда, стал просить, чтобы принял парней в партизаны. Не сразу согласился Нестеров. Но узнав от Виктора о спрятанном оружии, командир смягчился:

— Ладно, пусть будет по-вашему.

Вскоре Виктор с партизанами доставил в отряд все спрятанное оружие. Себе взял десятизарядку, но потом поменял ее на карабин — надежнее в бою.

Вот так он и попал в разведку к Григорию Спиридонову, который был у них за командира. Сначала как связной ходил по деревням под видом нищего. Не пропускал ни одной хаты. Но помнил: в такой-то ему надо оставить свою торбу.

Вскоре паренек догадался, что носил партизанские мины, взрывчатку, которые потом попадали к обольским подпольщикам. Несколько раз с таким заданием ходил в Шилино, Леоново, Куконосы, Клетчино, Подоры. А оттуда, как бы взамен, приносил партизанам немецкие сигареты, соль, камни к зажигалкам и другую мелочь.

Надоело ему это спокойное скитание: нет ни романтики, ни опасности, ни риска, нечем похвалиться перед товарищами. И Виктор стал проситься на боевое задание. Сначала командир посылал его проводником с группами партизан, а затем — с подрывниками: водил их к «железке» или шоссейной дороге. Это уже было дело! Здесь ему приходилось рисковать, быть в опасности. И ответственность большая. Ведь от проводника во многом зависит успех операции. Благополучно подведет к железной дороге — слетит эшелон под откос. Заминируют шоссе — взорвется автомашина вместе с фашистами. Это ж здорово!

Все тропинки-стежинки в округе Виктор знал как свои пять пальцев, и вскоре его закрепили проводником за диверсионной группой Алексея Лютикова. Они ходили на «железку» почти каждый день, и все — в разные места. Остановятся в каком-либо кустарнике недалеко от насыпи или выемки, а с наступлением темноты — туда. Сделают свое дело — и быстренько в сторонку, переднюют — и опять в дороге. Эта группа спустила под откос 11 эшелонов!

Не всегда, правда, все удавалось, были и срывы. Однажды Виктор повел группу подрывников, чтобы спустить эшелон возле самой Оболи. Шли по глубокому оврагу между деревнями Фермой и Левшами. Только приблизились к речке — а по ним огонь из бункера. Еле ноги унесли. Ни Виктор, ни кто другой из партизан не знал, что бункер построили всего день назад…

А в январе сорок четвертого, когда мы встретились в очередной раз, Виктор Пузиков рассказал про случай, происшедший совсем недавно, уже нынешней зимой.

После оттепели землю прихватил мороз, наст стал твердым, хоть боком катись. Словом, идти было легко, не то что в осеннюю слякоть или в метель. Юный партизан решил повести подрывников по оврагу, что между Крупенино и Тупичино. За Крупенино как раз находилось то место «железки», куда направлялись партизаны.

Поначалу все шло как по писаному. И в клетчинском леске не нарвались на засаду, и удачно прошмыгнули шоссе Полоцк — Оболь. Двинулись дальше. Виктор, как всегда, впереди, подрывники — в полсотне шагов, на расстоянии видимости. Луна светила — хоть иголки собирай! И вдруг паренек заметил на своем пути пни. Что такое?! Откуда они? Раньше тут не стояло ни одного деревца, даже кустика в помине не было. Может, сбился с пути? Осмотрелся: нет, шел точно по маршруту. Значит, что-то не то, и Виктор подал сигнал партизанам. Те залегли, а он — вперед. В это мгновение засвистели пули, над ним и по сторонам, аж волосы стали дыбом. Это ожили «пни»…

Виктор упал, но тут же подхватился, бросился к своим. Подрывники тоже открыли огонь. Паренек бежал что было духу. Когда оглянулся, кто-то догонял его. Известно для чего: взять живым!

— Ах ты, гад, так тебе и дамся! — вырвалось у Виктора.

На бегу он выхватил гранату, рванул чеку, а граната возьми да и выскользни из руки…

Не успел юный партизан сообразить, что делать, как за спиной раздался взрыв. В тот же миг его швырнуло на снег, а над головой взвизгнули осколки.

— И даже, представь, Михаил, ни капельки не царапнуло. Везучий я!

Пузиков от души смеялся, и я радовался за него, везучего.

2

А теперь, спустя почти полгода после нашей первой встречи, лежали мы с Виктором на мокром и грязном, перемешанном снарядами и минами апрельском снегу на лугу между Ляхово и Красным. Говорить не могли: страшно громыхало вокруг. Однако вскоре огонь ослабел, и Пузиков, кивнув на прощанье мне головой, бросился догонять своих партизан. Через какую-то минуту сзади его вспыхнул столб разрыва. Виктор судорожно схватился за голову и на моих глазах стал как-то неуклюже оседать на землю. К нему подбежали Мария Дементьева и несколько партизан, подняли и понесли из-под огня.

«Везу-учий», — с горькой досадой вспомнились его слова, сказанные не так давно.

Нам тоже надо было спешить занять свой участок обороны, поэтому, не обращая внимания на артиллерийский и минометный огонь, мы где перебежками, а где ползком бросились в мертвое пространство и рванулись к Быстрикам…

Снова встретился я с Виктором Пузиковым только в сентябре 1945 года, когда сам уже работал в Оболи. Встретил его случайно. Виктор шел в… школу. В ту самую, Обольскую, которую не успел окончить до войны. Встретились мы как старые знакомые. Долго говорили о военных днях, вспоминали друзей, товарищей, разные боевые эпизоды. Рассказал он и о своей дальнейшей партизанской судьбе.

— Когда после страшного разрыва за спиной пришел немного в себя, схватился за голову. Хочу сдернуть кубанку, а не могу, и в тот же миг обожгла мой затылок страшная боль. И тут же сзади на кубанке моя рука коснулась куска еще теплого металла. Случилось неимоверное: осколок снаряда прошил кубанку, пригвоздив ее к голове. Вот почему и держалась так крепко… Кричу партизанам: «Вытащите осколок!» Никто не может осмелиться. Тогда Мария Дементьева, которая когда-то упросила командира отряда принять меня в разведку, ка-ак рванула осколок, и я потерял сознание…

Очнулся Виктор уже в деревне Гомель, в партизанском госпитале. Сильно болела голова. Долго его лечили наш доктор Михаил Семенович Федура и сестрички. И во время тяжких и опасных переходов они были с ранеными, спасали их как могли. Он же, Михаил Семенович, привез Виктора вместе с другими тяжело раненными на партизанский аэродром в Плино, чтобы отправить за линию фронта. Но в это время к самолету подвезли тяжело раненных партизан из Смоленской бригады: они нуждались в неотложной операции. Поэтому Виктора Пузикова оставили на следующий рейс. Однако следующего рейса не было: аэродром захватили каратели.

Вот так Виктор остался в своем отряде, у того же самого доброго Михаила Семеновича Федуры. Это благодаря ему, партизанскому медику, и постоянным заботам сестричек он выжил, смог стать на ноги и активно продолжать борьбу с врагом до полного изгнания оккупантов с территории Белоруссии.

В настоящее время Виктор Митрофанович Пузиков — профессор, живет в Минске, преподает в одном из высших учебных заведений нашей столицы.