17. Капитуляция Японии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

17. Капитуляция Японии

Вот как определялась в Москве дата объявления войны Японии и наступления советских войск.

По мнению генерала С.М.Штеменко, который возглавлял оперативный отдел и являлся заместителем начальника генерального штаба, план операций, разработанный последним совместно с командирами фронтов в июне 1945 г., предусматривал начало военных действий против Японии между 20 и 25 августа. Штеменко утверждает, что намерения Трумэна в использовании атомной бомбы были неясными, и они не обеспокоили Сталина, когда президент сообщил ему в Потсдаме об испытании нового вида оружия (информация об испытательном взрыве атомной бомбы была получена СССР на линии разведки – В.У.). Новых распоряжений в этой связи в Генеральный штаб не поступало. Изменения в конечной дате операции произошли 5 августа, когда Сталин, вернувшись в Москву из Потсдама, переговорил с маршалом Василевским, которому было поручено самому определить начало наступления, исходя из уровня подготовки. Штеменко вспоминает, что в своем докладе о состоянии подготовки наступления, «которая уже была практически завершена», Василевский предложил начать его не позже 9 или 10 августа, так как погода в это время была благоприятной, да и существовала опасность того, что японцы успеют завершить укрепление своих сил в Маньчжурии и в Корее [222].

Видимо, на основании этого Верховный Главнокомандующий подписал директиву о вступлении СССР в войну против Японии 7 августа в 16 часов 30 минут. Она немедленно была передана в штабы Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов и Тихоокеанского флота. В директиве предписывалось утром 9 августа 1945 г. начать военные действия против Японии [223].

8 августа 1945 г. в 17 часов по московскому времени (в 23 часа по токийскому времени) народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов принял японского посла Сато Наотакэ и от имени Советского правительства сделал ему следующее заявление для передачи правительству Японии:

«После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Япония оказалась единственной великой державой, которая все еще стоит за продолжение войны.

Требование трех держав – Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Китая от 26 июля сего года о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил было отклонено Японией. Тем самым предложение японского Правительства Советскому Союзу о посредничестве в войне на Дальнем Востоке теряет всякую почву.

Учитывая отказ Японии капитулировать, союзники обратились к Советскому Союзу с предложением включиться в войну против японской агрессии и тем сократить сроки окончания войны, количество жертв и содействовать скорейшему восстановлению всеобщего мира.

Верное своему союзническому долгу, советское правительство приняло предложение союзников и присоединилось к заявлению союзных держав от 26 июля сего года.

Советское правительство считает, что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после отказа от безоговорочной капитуляции.

Ввиду изложенного советское правительство заявляет, что с завтрашнего дня, то есть с 9 августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией» [224]».

Сразу же после этого В.М.Молотов встретился министром иностранных дел Китая Ван Шицзе, а затем в семь часов вечера с приглашенными вместе послами США и Англии, которых проинформировал об объявлении Советским Союзом войны Японии. Молотов, ознакомив послов с заявление советского правительства, напомнил им, что Москва ранее приняла на себя обязательство быть готовой выступить против Японии через три месяца после капитуляции Германии. Сталин в разговоре с представителем президента США Г. Гопкинсом даже назвал дату – 8 августа. Одно время СССР заявлял союзникам, что вступит в войну несколько позже – в середине августа. Но сейчас оно сочло возможным выполнить свое обещание с точностью до минут, что свидетельствовало о строгом соблюдении Советским Союзом своих международных обязательств [225].

Затем нарком иностранных дел ответил на некоторые вопросы послов. Английский посол Арчибалд Керр поинтересовался, какова была реакция японского посла, когда он ознакомился с заявлением советского правительства. Молотов рассказал, что, получив документ, Сато еще раз внимательно его прочитал и спросил, как надо понимать слова «освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции» Нарком ответил, что Советский Союз желает сократить продолжительность войны и уменьшить страдания японского народа. В свою очередь японский посол сказал, что и он сам не ожидал, что война будет длительной.

Затем посол Сато спросил, может ли он отправить своему правительству заявление советского правительства с помощью шифротелеграммы. Молотов ответил утвердительно и заметил, что это будет последняя телеграмма, которую японское посольство сможет послать [226].

Ближе к полуночи Сталин пригласил в Кремль американского посла А.Гарримана. Последний начал беседу с того, что выразил удовлетворение тем фактом, что США и СССР вновь стали союзниками в войне. В ответ Сталин сказал, что советские войска перешли границу на востоке и западе, при этом сопротивление противника не очень сильное на всех фронтах. На восточном фронте Красная Армия начала наступление в окрестностях Гродеково (Приморье). Второй фронт продвигается в направлении Хайлара, а третья колонна советских войск движется через горный перевал из Чахара в окрестностях Солуншаня. Кавалерийские войска продвигаются из южных районов Улан-Батора через пустыню Гоби по направлению на Мукден (Шэньян – В.У.) Пока советские войска не атакуют на участке границы между Хабаровском и Благовещенском, а также на Сахалине. Это будет сделано несколько позже. Сейчас главная цель – Харбин и Чанчунь [227].

С воодушевлением в тот же день было встречено сообщение о вступлении Советского Союза в войну против Японии в Англии. В специальном заявлении канцелярии британского премьер-министра Эттли указывалось: «Все мы в Великобритании полностью сознавали и высоко ценили колоссальные жертвы и напряжение, испытанное Россией в результате ее героической кампании против нацисткой Германии. Война, объявленная сегодня Советским Союзом Японии, является доказательством солидарности, существующей между основными союзниками, и она должна сократить срок борьбы и создать условия, которые будут содействовать установлению всеобщего мира. Мы приветствуем это великое решение Советской России» [228].

К заявлению Советского правительства от 8 августа 1945 г. присоединилась Монгольская Народная Республика. 10 августа Малый Хурал и Совет Министров МНР на своем объединенном заседании приняли единодушное решение объявить войну Японии.

Вступление СССР в войну на Дальнем Востоке также горячо приветствовалось как в Чанчуне, так и в Яньани.

В специальном послании главе советского правительства Чан Кайши писал: «В самом начале оборонительной войны Китая Советский Союз первым оказал нам величайшую моральную и материальную помощь, за которую наш народ преисполнен признательности. Объявление Советским Союзом с сегодняшнего дня войны против Японии вызвало у всего китайского народа чувство глубокого воодушевления» [229].

8 августа 1945 г. главное командование Народно-революционной армии Китая в лице Мао Цзэдуна и Чжу Дэ направили Председателю Совета Министров СССР И.Сталину телеграмму. «От имени китайского народа, – указывалось в ней, – мы горячо приветствуем объявление Советским правительством войны Японии. Стомиллионное население и вооруженные силы освобожденных районов Китая будут всемерно координировать свои усилия с Красной Армией и армиями других союзных государств в деле разгрома ненавистных японских захватчиков».

К 9 августа 1945 г. японское командование в составе Квантунской армии сосредоточило в Маньчжурии 42 пехотные и 7 кавалерийских дивизий, 23 пехотные, 2 кавалерийские, 2 танковые бригады, бригаду смертников, 2 воздушные армии, Сунгарийскую военную флотилию и несколько отдельных полков. Основу японской мощной военной группировки составляла миллионная отборная Квантунская армия, состоящая из трех фронтов и одной полевой армии. Она насчитывала 1215 танков, 6640 орудий и минометов, 26 кораблей и 1907 боевых самолетов [230]. Главнокомандующим Квантунской армии был генерал Ямада Отодзо, начальником штаба – генерал Хата Хикосабуро.

Противник опирался на мощную систему обороны, которая считалась неприступной. Кроме того, в распоряжении японского командования находились войска 250-тысячной армии Маньчжоу-Го и кавалерийские соединения японского ставленника во Внутренней Монголии князя Дэвана (Тонлопа).

Группировка советских войск на Дальнем Востоке, усиленная соединениями, имевшими богатый опыт войны в Европе, к августу 1945 г. насчитывала 1, 7 млн. человек. На ее вооружении находилось 29853 орудия и миномета, 5250 танков и самоходно-артиллерийских установок, 5171 боевой самолет [231].

В ночь на 9 августа 1945 г. все три фронта Советских Вооруженных сил от Байкала до Тихого океана – 1-й Дальневосточный, 2-й Дальневосточный и Забайкальский во взаимодействии с народной армией МНР устремились с трех сторон в северо-восточные провинции Китая. Активно действовали корабли Тихоокеанского флота.

9 августа премьер-министр Японии Судзуки вынужден был заявить на заседании высшего Военного совета Японии: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны».

Наступавшие части Советской Армии натолкнулись на ожесточенное сопротивление японских войск. На ряде участков бои приняли крайне тяжелый характер, так как велись в условиях глубоко эшелонированной обороны, созданной японскими войсками. Танковые, мотострелковые и авиационные десанты пришлось высаживать под шквальным огнем противника, форсировать крупные водные преграды, в том числе широкую и глубокую Муданьцзян (150-200 м ширины и 6-16 глубины) в условиях, когда все мосты на этой реке были взорваны.

«Утром 9 августа 1945 года ко мне пришли последний командующий Квантунской армии Ямата Отодзо и начальник его штаба и доложили, что Советский Союз объявил войну Японии, – вспоминал Пу И.

– Ямата, маленький, худой старик, обычно всегда говорил не торопясь и с достоинством. Теперь он был неузнаваем. Ямата стал торопливо рассказывать мне о том. Как хорошо подготовлены японские войска и как они верят в свою победу. Его слова внезапно прервал сигнал воздушной тревоги. Мы укрылись в бомбоубежище и вскоре услышали разрывы бомб. Когда прозвучал отбой и мы с ним прощались, он уже не говорил ни о какой уверенности в победе» [232].

Уже на следующий день Ямата и начальник штаба вновь пришли к Пу И и сообщили, что японская армия намерена отступить и оборонять Южную Маньчжурию. Столица «Маньчжоу-Го» будет переведена в Тунхуа и ему следует немедленно собираться, чтобы в тот же день отправиться на новое место жительства. Император, сообразив, что за день ему не удастся собрать все имущество и людей, попросил отсрочку на три дня. Японцы в конце-концов согласились.

Пу И ввел во дворце военное положение. Сам он стал спать одетым, а в кармане всегда носил пистолет. Есиока после отъезда Ямата бросил такую фразу, которая запала в голову Пу И: «Если ваше величество не уедет, оно прежде всех пострадает от Советской Армии». – «Они боятся, что такой свидетель, как я, может оказаться в плену союзной армии, – рассуждал император. – Не собираются ли они меня уничтожить в связи с этим?» [233]. От таких дум у него волосы встали дыбом.

Начались сборы в дорогу. Собирали императорские драгоценности, ценные книги, свитки, парные надписи, часы, фотоаппараты, бинокли и т.п. В месте, где были особенно ценные вещи, которые необходимо было паковать слугам в ящики, Пу И восседал лично на стуле, наблюдая за процессом упаковки. В других местах наблюдение за упаковкой он поручил своим племянникам. Было подготовлено 57 ящиков из дерева, куда складывались ценные вещи. Каждый ящик был размером 40 см. в ширину, 50 см.– в высоту, длинной – от 100 до 120 см. [234]

Пу И решил уничтожить некоторые улики, которые могли ему навредить в дальнейшем. В первую очередь он решил уничтожить кое-какие документы, часть своих записных книжек, которые он вел на протяжении последних 14 лет, кинопленки, где он был снят по разным случаям. На дворе была устроена яма, где начали жечь «компромат». Пленка и дневники горели медленно, прошло пол дня, а удалось уничтожить только одну треть от намеченного. В конце концов удалось уничтожить более 30 кинопленок и около 100 книжек дневников императора [235].

По мере возрастания масштабов войны в Японии обострилась борьба между двумя группировками по вопросу прекращения войны или за ее продолжение. Военные стояли против прекращения войны. Дальновидные японские дипломаты и политические деятели убеждали правительство принять условия Потсдамской декларации и прекратить войну. К примеру, заместитель министра иностранных дел Мацумото Сюнъити заявил своему шефу Того Сигэнори, что «декларация, по существу, является предложением о капитуляции с условием», и что единственный способ окончания войны – это принятие этих условий в таком виде, как они предложены. Эту точку зрения поддерживал и посол Японии в Москве Сато Наотакэ, посылающий в Токио телеграммы с призывом к правительству принять условия Потсдамской декларации [236].

На экстренном совещании в императорском дворце Того Сигэнори изложил мнение МИДа, которое поддержал премьер: принять Потсдамскую декларацию с условием, что она не будет содержать никакого требования, которое могло бы нанести ущерб установленному традицией статусу императора. В связи с недовольством военных такой позицией премьер вынужден был «смиренно испросить императорского решения». Император спокойно ответил, что он одобряет условия Потсдамской декларации, с тем чтобы сохранить национальную государственность [237].

Итак, на основании решения императора японский МИД через правительства Швейцарии и Швеции в 7 часов утра 10 августа направил уведомление США, Англии, Китаю и СССР о том, что Япония принимает Потсдамскую декларацию «при условии, что означенная декларация не содержит какого-либо требования, которое наносит ущерб прерогативам Его Величества как Суверенного Правителя».

10 августа японский министр иностранных дел Того Сигэнори от имени своего правительства обратился к советскому послу в Токио Я.А.Малику с заявлением о готовности японского правительства принять условия Потсдамской декларации от 26 июля 1945 г., к которой присоединился Советский Союз.

11 августа четыре правительства (СССР, США, Англия и Китай) направили японскому правительству послание с требованием прекращения военных действий на всех фронтах и подписания акта о безоговорочной капитуляции. 14 августа 1945 г. японское правительство, убедившись в бессмысленности дальнейшего сопротивления, известило США, СССР, Англию и Китай о принятии им условий Потсдамской декларации. 15 августа 1945 г. рескрипт императора Японии Хирохито о принятии безоговорочной капитуляции был передан по японскому радио.

По согласованию с союзниками, Верховным Главнокомандующим союзных держав и уполномоченным по принятию капитуляции японских войск был назначен американский генерал Дуглас Макартур.

15 августа 1945 г. Макартур установил радиосвязь с японскими правительством и издал директиву о прекращении военных действий против Японии. С этого дня боевые действия между англо-американскими и японскими войсками на всех фронтах Тихоокеанского театра военных действий были прекращены [238].

Большинство отечественных историков высказывали мнение о том, что части Квантунской армии приказа о капитуляции не получали и поэтому продолжали оказывать сопротивление Советской Армии. Часто при этом ссылаются на специальное разъяснение, сделанное 16 августа 1945 г. генеральным штабом Красной Армии, по которому «капитуляцию вооруженных сил Японии можно считать только с того момента, когда японским империализмом будет дан приказ своим вооруженным силам прекратить боевые действия и сложить оружие и когда этот приказ будет практически выполняться» [239].

Итак, японские вооруженные силы в Маньчжурии продолжали военные действия против Советской Армии. 16 августа на ряде участков советско-японского фронта японские войска даже перешли в контрнаступление. Таким образом, частям Советской Армии пришлось иметь дело с японскими войсками, яростно сопротивлявшимися на отдельных рубежах. В ряде мест при отступлении японские части оставляли многочисленные группы своих «смертников».

11 августа вечером пришел к Пу И Есиока и сказал, что пора ехать. Братья и сестры императора, его племянники уже уехали на вокзал. Остались только Пу И и его две жены. Император с женами сел во вторую машину. В первой ехал японец Хасимото Торансосукэ с узлом, в котором находились «священные предметы», каждый прохожий обязан был отвешивать им низкий поклон. Добирались до Далицзыгоу на поезде почти трое суток. Первоначально предполагалось ехать через Шэньян, но, чтобы не попасть под воздушный обстрел русских, маршрут был изменен и поехали через Гирин – Мэйхэкоу. Не рассчитали с продуктами и по дороге за двое суток ели только дважды. Из окон поезда видны были повсюду обозы с японскими солдатами, которые скорее походили на беженцев. На вокзале Гирине по прибытии поезда с императором группы японских женщин и детей с криками и плачем бросились к вагонам, жалобно умоляя жандармов разрешить им сесть в поезд. 13 августа 1945 г. Пу И прибыл в Далицзыгоу и поселился в квартире японского директора угольной шахты, расположенной у подножия горы и отделявшейся от Кореи лишь рекой.

После объявления Японии о своей капитуляции Есиока пришел в квартиру, где жил Пу И, и сказал ему, что «его величество император Японии объявил капитуляцию». «Американское правительство уже дало гарантию сохранения титула его величества и его безопасности, – заявил он. Пу И сразу же упал на колени и, отбив несколько поклонов, проговорил: «благодарю небо, которое охраняет покой его императорского величества». Затем Есиока сообщил, что японское командование связалось с Токио и что Пу И предписано выехать в Японию. Однако, подчеркнул он, «его величество император Японии не может дать вашему величеству полную гарантию безопасности, это зависит от союзников» [240].

Пу И было сообщено, что 17 августа он должен вылететь в Японию. Есиока предложил императору выбрать себе нескольких сопровождающих, потому что самолет маленький и многих взять не сможет. Выбор Пу И остановился на младшем брате Пу Цзе, мужьях двух сестер, трех племянниках, враче и приближенного слуге – «большого Ли».

– А что же будет со мной? – рыдая, спросила наложница императора.

– Самолет слишком мал. Вы поедете поездом!

– А поездом можно доехать до Японии?

Конечно, можно, – не колеблясь ни минуты ответил Пу И [241].

Первая посадка самолета с Сыном Неба, а также его братом Пу Цзе, японцами Есиока, Хасимото, и человека, специально отвечавшего за «священные предметы» (остальные родственники Пу И вместе с японскими жандармами летели во втором самолете), намечалась в Шэньяне, где они должны были пересесть на большой самолет.

В одиннадцать часов утра самолет с Пу И приземлился на шэньянском аэродроме, пассажиры направились в аэровокзал ждать другой самолет.