ГЛАВА 6. ПЕРВЫЙ ГВОЗДЬ

ГЛАВА 6. ПЕРВЫЙ ГВОЗДЬ

Летом 1999 года оперативный сотрудник отделения контрразведки сообщил мне, что в декабре 1998 года Р. Асадуллин и В. Першин жестоко избили Наиля Нурул-линовича Сулейманова — директора Автозаводского рынка, который отказался передать «двадцатидевятникам» свою долю собственности в указанном предприятии.

Занялся поисками Сулейманова, который в то время скрывался и от бандитов, и от милиции. Поиск начал со сбора информации. Выяснил, что зять Сулейманова Олег Гордевич — неоднократно судимый авторитет по кличке Пеликан.

С Пеликаном я познакомился в 1993 году во время розыска преступников, совершивших убийство В. Лысых — лидера ОПГ «26-й комплекс». С того самого времени при случайных встречах с Гордевичем мы здоровались и держали друг друга в поле зрения. Я через агентуру приглядывал за Пеликаном и его криминальными дружками, ну а он делал все возможное, чтобы наши пути не пересеклись в моем кабинете.

Это в лихие восьмидесятые Гордевич был бакланом по кличке Пеликан, а к концу 90-х он стал бизнесменом с миллионными оборотами, державшимся подальше от криминала. Разыскал Олега, встретились. После дежурных фраз поинтересовался:

— У тестя неприятности?

— Есть такое дело, — подтвердил Олег.

— В чем проблема?

— Юрий Александрович, даже при всем уважении к Вам о проблемах тестя говорить не намерен. Его проблемы — это его проблемы.

— Вы вроде бы как семья, у вас совместный бизнес.

— У него свой бизнес, у меня свой! — отрезал Олег.

— Слышь, орел! Ты не гоношись, — вспылил я. — Правильный какой нашелся. Понятия мне тут разводить будешь? Когда твоего друга Ваську Рыжего убили и тебе самому кладбище маячило, мы вроде как разговаривали, обменивались соображениями, откуда ветер дует. Вроде как не секрет, что Ваську «двадцатидевятники» убили. Сейчас тестя твоего Рузалик с Першиным чудом не прикончили. Все, что у него было, отобрали. И это не твои проблемы? Ты дурака не включай и братковские замашки брось! По всем понятиям тебе ответ держать надо. А коли так, есть два варианта. Первый — Рузалик осознает ситуацию и из превентивных соображений запросто может тебя пристрелить. Второй расклад — если с Рузаликом что-нибудь случится, менты на тебя это дело повесят. Так что мозги мне не лечи, что не твое это дело!

— Так-то оно так, только где гарантия, что Вы с ментами и «двадцатидевятниками» не за одно? Тесть пошел в милицию с заявлением, и чем дело кончилось?! Начальник УВД Хамадишин выгнал тестя из милиции, его заместитель Хусниев пообещал посадить Рузалика, если он еще раз побьет моего тестя, а через полчаса после этого разговора приехал Першин и популярно разъяснил тестю: «Еще раз к ментам сунешься — убьем!» Вот такой расклад, начальник! Тесть совсем загнался — никому не верит, сам не свой, мрачнее тучи.

— К прокурору ходили?

— Какой толк! Все они одна шайка-лейка!

— Все, да не все! Ко мне лично претензии есть? Что я с «двадцатидевятниками» заодно?

— К Вам лично — нет.

— Тогда организуй мне встречу с тестем.

— Хорошо, поговорю с ним, — пообещал Олег.

Дня через два позвонил Олег и сообщил, что тесть готов к разговору. Договорились встретиться на квартире у Олега. К десяти часам вечера того же дня я вместе со своим подчиненным капитаном Р. Б. Юлбарисовым приехали к Гордевичу домой. Заходя в подъезд, обратили внимание на трех крепких парней, сидевших на лавочке и явно наблюдавших за нами. Уже в квартире поинтересовался у Олега:

— Твои телохранители подъезд стерегут?

— Не мои... — Гордевич высказал опасение, что это «двадцатидевятники» выслеживают тестя.

Войдя в гостиную, увидел сидящего на диване мужчину лет пятидесяти, среднего роста, довольно крепкого телосложения. Сказать, что он производил впечатление напуганного человека — ничего не сказать. Сулейманов был подавлен и находился в состоянии прострации. Гордевич представил нас друг другу. Мы поздоровались.

Принимая во внимание, что сидящие у подъезда парни, по всей видимости, поджидали Сулейманова, предложил, не мешкая, ехать в Службу. Все согласились. Договорились, что Сулейманов сядет в мою машину, а Юлбарисов и Гордевич нас «прикроют». Ну а потом надо будет осуществить контрнаблюдение, выяснить, нет ли «хвоста» за машиной, в которой поедет Сулейманов. Да, так оно и было! Мы, два офицера ФСБ России, участвовавшие в Чеченской антитеррористической операции, в своем городе опасались бандитов!

Когда мы выходили из подъезда, братки проводили нас недобрыми взглядами. Один из них принялся звонить кому-то, вероятно, для получения указаний.

Сели в машины, как договорились. Недолго «покружили» по городу. После того, как Олег по телефону сообщил, что «хвоста» за нами нет, разъехались. Мы направились в «контору», Гордевич — домой.

Ночь. Тишина. На окнах плотные портьеры. Мягкий свет настольной лампы. Пьем кофе. Нервно курим. Разговор не ладится. Сулейманов нам не доверяет и на вопросы отвечает уклончиво.

— А давайте выпьем водки? — предложил я.

— Давайте, — согласился Сулейманов.

На скорую руку облегчили свои «тревожные» чемоданы, и водка с нехитрой консервной снедью водрузилась на моем рабочем столе. Выпили по сотке. Закусили. Снова закурили. Напряжение несколько спало.

— Наиль, ты в армии служил? — поинтересовался я.

— Служил. Два года «оттрубил» в ракетных войсках стратегического назначения. Дембельнулся старшим сержантом, заместителем командира взвода.

Потравили солдатских баек: мы с Юлбарисовым тоже срочную служили.

Выпили еще по рюмочке, и разговор сам собою развернулся в нужное русло — как говорят на Руси, «за жисть».

***

Сулейманов начал свой рассказ с того, как сложилась его судьба после армии. Устроился на работу. Прошел путь от начальника участка до старшего механика плавильного цеха Орского завода по обработке цветных металлов. Женился. Родились дочь и сын. В 1982 году заочно окончил Московский политехнический институт. В 1986 году ему предложили должность начальника литейного цеха на «Елабужском автозаводе», и он переехал в Татарию. Проявил себя опытным производственником и был назначен главным инженером Станкостроительного завода, но в 1992 году предприятие ликвидировали.

Сулейманов организовал малое предприятие, стал его директором и занялся строительством и ремонтом зданий и сооружений, получая неплохие доходы. Рассказывая о своей жизни, Наиль Нуруллинович несколько изменился, его лицо посветлело, в памяти всплывали счастливые дни, наполненные созидательным трудом, светлыми планами и надеждами. В какой-то момент Сулейманов осекся, тяжело вздохнул и вновь помрачнел. Воспоминания вернули его в день сегодняшний.

— В начале 90-х, — продолжил Сулейманов, — я познакомился с Нурмухаметом Нуриахметовым. Позже именно он перевернул всю мою жизнь. Что могу сказать о нем? Нурмухамет окончил Альметьевский техникум пищевой промышленности. Долгое время работал на предприятиях торговли Набережных Челнов. Завел дружбу с Рустамом Гафаровым, который в то время работал директором Чел-нинского горплодовощторга, а потом стал первым вицемэром нашего города.

Работая еще в советской торговле, Нуриахметов сколотил свой «стартовый капитал» — деньги и нужные связи с людьми, власть предержащими, от которых зависели и денежные, и товарные потоки нашего города. Он был торгашом «до мозга костей». Именно таким людям улыбалась удача в мутные перестроечные годы, на волне которых он и организовал свой частный торговый бизнес.

Сулейманова и Нуриахметова свел случай. Сулейманов по делам бизнеса приехал в горплодовощторг к Гафарову, в кабинете которого и встретился с Нуриахметовым. Гафаров их и познакомил. Офис Сулейманова находился рядом с магазином «Гузель», владельцем которого был Нуриах-метов. Бизнесмены начали периодически встречаться.

— На Руси как повелось? — продолжил Сулейманов. — Когда мужики собираются за столом, после первых ста граммов они говорят о жизни, после второй — о работе. А по третьей мы с Нурмухаметом никогда не пили.

После второй Нуриахметов становился словоохотлив и хвастлив. Любил бахвалиться о своих деловых и не только деловых похождениях с Гафаровым, с начальником милиции, с прокурором, с другими высокопоставленными лицами города и республики.

— Думаю, что Нуриахметов познакомил Вас со многими из своих друзей? — поинтересовался я.

— Юрий Александрович, особенности национального бизнеса таковы, что коррумпированные связи в нем являются даже более важной составляющей, чем деньги. Но сейчас речь не об этом. — Сулейманов замолчал и глубоко затянулся сигаретой.

— Летом 1995 года во время одного из «совещаний под соточку», — продолжил Сулейманов, — Гафаров через Нуриахметова сделал мне очень заманчивое предложение, которое в последующем, как оказалось, перевернуло мою жизнь, разделив ее на «до» и «после». Суть предложения Гафарова заключалась в том, что Автозаводский рынок арендует фирма «Сонар», которая не платит налогов. Мэрия города в лице Гафарова готовится расторгнуть договор аренды с этой фирмой и отдать рынок в аренду другому предприятию. Гафаров предложил Нуриахметову уговорить меня стать его компаньоном, создать фирму и взять Автозаводский рынок в аренду. Обязанности делились так: Нуриахметов поедет в Америку и будет поставлять оттуда товары, а я организую их сбыт на рынке. Предложение меня заинтересовало. Еще бы, сам вице-мэр в условиях тотального дефицита предлагает взять в аренду рынок! Это же Клондайк!

Но было одно маленькое «но». Фирма «Сонар» принадлежала «двадцатидевятникам», и Гафаров был готов передать рынок в аренду только при условии, что мы согласуем этот вопрос с Адыганом Саляховым. «Какой бред! — изумился я. — Вице-мэр города ставит условие — согласовать с бандитом договор аренды между мэрией и коммерческой организацией?».

«Ты не удивляйся, — продолжал удивлять меня Нуриа-хметов — «двадцатидевятники» — это очень серьезно. Им человека убить — как комара прихлопнуть! Да и связи у них! И в МВД, и в прокуратуре, и в администрации президента Татарстана! Да и в Москве прихваты имеются»!

«Ну, давай встретимся с ними и решим вопрос: Да — так да, нет — так нет! Что мы теряем?».

Так и решили. Вначале встретились со «старшаками» ОПС «29-й комплекс»: Рузалем Асадуллиным и Игорем

Буртасовым, которые сказали, что такие вопросы у них Абзы — Адыган Саляхов — решает лично. Саляхов так Саляхов!

В июне 1995 года я с Нуриахметовым специально поехал в Москву, чтобы встретиться с главарями «двадцати-девятников». В начале переговоров Саляхов, Власов и Еременко в достаточно агрессивной форме заявили, что рынок они никому не отдадут. И что если мэрия переоформит договор аренды, они рынок уничтожат, но работать не дадут. Но, в конце концов мы убедили «братков», что фирма «Сонар» арендует рынок незаконно, и мэрия все равно приостановит ее хозяйственную деятельность. В общем, договорились, что мы с Нуриахметовым компенсируем «двадцатидевятникам» их капиталовложения в рынок — строительство ларьков, забора, киосков, а они не будут мешать нам работать.

В декабре 1995 года мы с Нуриахметовым учредили фирму ООО «Гузель-Лилия» с уставным капиталом 6 050 000 неденоминированных рублей, в которой каждому из нас принадлежало по 50% доли. Я был назначен генеральным директором, а Нуриахметов уехал в Америку и присылал оттуда товары, как и договаривались.

Время от времени Нуриахметов приезжал в Челны. Он познакомил меня с Николаем Новиковым, бывшим командиром полка ППС УВД, уволенным на пенсию в звании полковника с должности начальника налоговой полиции, и с Зиннуром Мазитовым — дядей Адыгана Саляхова. Собственно именно Мазитов и помог племяннику сколотить банду.

Работа шла, бизнес расширялся, прибыли росли. Жизнь шла своим чередом, и все были довольны. Гром грянул летом 1998 года, когда жена Нуриахметова привезла из США автомашину джип «Гран Чероки Лимитед», оформленный на ее брата. Она рассказала мне, что купила машину за 17 тысяч долларов. Нуриахметов, не зная о моем разговоре с его женою, сообщил мне, что купил эту машину для Гафарова за 34 тысячи долларов и предложил мне передать ему половину, то есть 17 тысяч долларов. Я возмутился его жадностью и попыткой за мой счет сделать подарок Гафарову. Мы поссорились.

Нуриахметов нажаловался на меня Гафарову — закрутилась интрига вокруг собственности ООО «Гузель-Лилия».

Через какое-то время после ссоры с Нуриахметовым Мазитов «по секрету» рассказал мне, что Гафаров поручил начальнику «6-го отдела» Алмазу Кашапову[90] посадить меня в тюрьму. И действительно, в октябре 1998 года сотрудники «6-го отдела» изъяли всю бухгалтерскую документацию фирмы «Гузель-Лилия». Ставленница Нуриахметова — Ляля Миннулина — передала милиции и бухгалтерскую книгу с графами «официальная часть» — «неофициальная часть», и расходные ордера с карандашными пометками «Алику в деревню», «Абзы», подписанные женской рукой.

Проводивший «мероприятие» сотрудник «6-го отдела» Петр Бурчин заставил меня подписать объяснение, что на рынке ежемесячно укрывается около 700 тысяч рублей, значительная часть которых передается в ОПС «29-й комплекс».

Прошло несколько недель, от сотрудника «6-го отдела» Назифа Нурмухаметова, а позже и от других сотрудников милиции мне стало известно, что ксерокопии этого объяснения попали к Гафарову, Саляхову, Асадуллину, Буртасо-ву. Я почувствовал смертельную опасность, ведь теперь бандиты могли обложить меня данью или просто убить! А тем временем «6-й отдел» продолжал проверку фирмы «Гузель-Лилия».

Пошел на прием к вице-мэру Гафарову. Он успокоил меня, посоветовал на месяц уехать из города и отдохнуть, пока все утрясется. Так я и сделал. А когда в ноябре вернулся в Челны, то мне стало известно, что за этот период Нуриахметов на все руководящие должности в ООО «Гузель-Лилия» расставил своих родственников и знакомых.

22 ноября 1998 года у меня состоялся разговор с Нуриахметовым. Разговор получился тяжелым. Он предложил мне подписать новый Устав фирмы «Гузель-Лилия». При этом Нуриахметов в присутствии Валентины Корниловой, Флюры Занатуллиной и Ляли Минуллиной заявил мне, что Гафаров фактически будет третьим учредителем в нашей фирме и что теперь он, Нуриахметов, является Президентом фирмы.

— В Уставе было записано, что Гафаров вводится в состав учредителей фирмы «Гузель-Лилия»? — уточнил я у Сулейманова.

— Да нет, — ответил Сулейманов и пояснил: — Официально третьим учредителем вводился Сингатулла Гали-акберов, помощник депутата Гафарова. Гафаров ведь не только вице-мэром был, у него еще и удостоверение «слуги народа» в кармане лежало. Нуриахметов объяснил мне, что раньше он ежемесячно передавал Гафарову по 50 тысяч рублей. В благодарность Гафаров «сдружил» его с Мансуром Галеевым — начальником УВД города, а затем и с новым начальником УВД Дауфитом Хамади-шиным. Познакомил с заместителями начальника налоговой инспекции города Латыповой, Морданшиным, Бакировым и Людмилой Певневой из комитета по защите прав потребителей. Свел Гафаров Нуриахметова и с новым главой администрации Набережных Челнов Рашитом Ха-мадеевым. По словам Нуриахметова, он ежемесячно «ти-харил» от 400 до 600 тысяч рублей, половина из которых передавалась Асадуллину для пополнения «общака» ОПС «29 комплекс». Но в какой-то момент Гафарова перестали устраивать передаваемые ему суммы, он захотел иметь треть бизнеса. «Нам-то выгодно, — убеждал меня Нуриах-метов. — Если Гафаров станет соучредителем, то платить в общак «двадцатидевятникам» не будем».

Расписанный Нуриахметовым сценарий меня не устраивал, поскольку фактически меня отстраняли от руководства созданной мною фирмой. Разговор закончился скандалом.

Знакомые сотрудники «6 отдела», которых я не хочу называть, объяснили: «Гафаров с начальником УВД Хама-дишиным и начальником «6 отдела» Кашаповым розыгра-ли «спектакль» с моим объяснением, которое оформил Бурчин, с одной-единственной целью — самим завладеть Автозаводским рынком. Они, видимо, рассчитали, что «двадцатидевятники» просто убьют меня, узнав, что в объяснении Бурчину я написал об отчислениях части прибыли рынка в общак группировки. Милиция начнет прессовать «двадцатидевятников» за мое убийство, а Гафаров их отмажет[91] за мою долю в ООО «Гузель-Лилия». При этом и милиция будет выглядеть борцом с преступностью, и я устранен, и моя доля в «Гузель-Лилии» бесплатно достается Гафарову, Хамадишину и Кашапову.

Я был в шоке! Но это были только цветочки. Самое ужасное было еще впереди.12 декабря 1998 года Асадуллин и Першин назначили мне встречу в ресторане «Океан». Приехал туда в сопровождении своего водителя Виталия Зайцева и телохранителя Азата Насибуллина. Асадуллин предложил мне подписать новый Устав ООО «Гузель-Лилия». Оказалось, что и «двадцатидевятники», и милиция добиваются одного и того же — заставить меня подписать документ о вводе Гафарова в состав учредителей нашей фирмы. Подписывать этот Устав я наотрез отказался. Першин прямо в ресторане на глазах у всех ударил меня вилкой в шею. Это видела Светлана Михайловна — директор ресторана «Океан». Потом Першин с Асадуллиным затащили меня в машину и приказали Зайцеву ехать, куда они скажут. Насибуллину приказали пересесть в их машину, которая тоже поехала за нами.

Меня вывезли в Боровецкий лес неподалеку от коттеджа Нуриахметова. Избили. При этом все требовали, чтобы я подписал новый вариант Устава. От побоев я потерял сознание, и мой телохранитель Азат Насибуллин отвез меня в травматологию ЦРБ Елабуги. На следующий день в больницу приехал Першин и пригрозил: «Напишешь заявление в милицию — вырежем все твое семейство». Угрозу я воспринял вполне реально, поэтому посетившему меня в больнице сотруднику милиции сказал, что попал в ДТП.

Выписавшись, я пришел на работу на Автозаводский рынок. Но Нуриахметов заявил, что я там больше не работаю, а причитающиеся мне дивиденды будут получать «двадцатидевятники». Мой бывший компаньон закончил разговор предупреждением: «Если еще раз появишься здесь, тебя просто-напросто убьют».

Работники рынка рассказали мне о создании ООО «ПТОК Мир», учредителями которого стали Нуриахметов с 40% доли, Гафаров в лице своего помощника Галиакбе-рова и Асадуллин в лице Исхакова, которым досталось по 30% доли. Эти люди при помощи Гафарова начали переоформление аренды Автозаводского рынка с баланса «Гузель-Лилии» на баланс своего предприятия.

Представляете мое состояние? Полгода назад у меня была нормальная жизнь, работа, собственность. А что теперь? Я полутруп! Собственность отобрали. Из фирмы, которую я создал и взрастил своими руками, выгнали как собаку, да еще и угрожают убийством и меня, и моей семьи. И все это при участии или попустительстве милиции делают бандиты в интересах вице-мэра города! Но я решил бороться за свои права! Написал информационные письма в контролирующие органы и вице-мэру Юсупу Якубову о противозаконных действиях Нуриахметова. Письма помогли остановить процесс передачи Автозаводского рынка в аренду ООО «ПТОК Мир», но все контрольно-кассовые машины уже были переведены в ООО «ПТОК Мир», и все деньги проходили через эту фирму как субарендатора рынка.

Как руководитель и учредитель фирмы «Гузель-Лилия», начал процесс расторжения незаконного договора субаренды рынка. Нуриахметов тоже не бездействовал. Сговорившись с Валентиной Корниловой и Флюрой Зина-туллиной, использовав бланки с моими подписями, они изготовили поддельные протоколы собрания учредителей, по которым меня уволили, назначив генеральным директором ООО «Гузель-Лилия» Корнилову.

Узнав о моем обращении к вице-мэру Якубову, Нуриа-хметов усмехнулся и сказал, что если Якубов будет помогать мне, то Гафаров его уволит, как уволил начальника Автозаводского РОВД Харитонова, отказавшегося прекратить уголовное дело по реализации под видом кофе кофейного напитка. В это же время, зимой 1999 года, меня навестили Мазитов с Новиковым и рассказали, что они встречались с Саляховым, объяснили ему сложившуюся ситуацию, пояснив, что Нуриахметов развивать предприятие «Гузель-Лилия» не будет, а выжмет из него все, что можно, и укатит в Америку. Саляхов, по словам визитеров, принял решение оставить меня директором фирмы «Гузель-Лилия». Но, узнав об этом, Нуриахметов встретился с Саляховым и пообещал ему через Гафарова прекратить уголовное дело, по которому Саляхов в тот период находился в розыске за вооруженное сопротивление сотрудникам милиции. А еще Нуриахметов пообещал регулярно вносить в общак «двадцатидевятников» крупные суммы. Мазитов и Новиков разоткровенничались, что Гафаров приглашал их к себе и уговаривал, чтобы они во всем поддерживали Нуриахметова.

Саляхов, по словам Мазитова, назначил именно его «смотрящим» за ООО «Гузель-Лилия». Нуриахметов передал ему 180 тысяч рублей на приобретение лицензии для работы в Свободной экономической зоне «Алабуга», сотовый телефон и деньги на взятки для освобождения Асадуллина, который в то время был арестован за хулиганство.

— Погоди! У Мазитова же очень натянутые отношения с Рузаликом, — перебил я Сулейманова.

— Так и есть. Когда Асадуллин был арестован, Мази-тов руководил деятельностью «двадцатидевятников» в Набережных Челнах. Но когда Асадуллина освободили, Саляхов снова назначил его «смотрящим». Вот тут-то между Мазитовым и Асадуллиным пробежала черная кошка.

В январе 1999 года Новиков и Мазитов приехали ко мне домой и пообещали помочь разобраться с избившими меня Асадуллиным и Першиным. Мазитов в присутствии Новикова пообещал, что убедит Саляхова, чтобы тот восстановил справедливость. И в этот же день Мазитов взял у меня деньги на поездку в Москву к Саляхову, чтобы урегулировать конфликт.

— Развели тебя на деньги, как лоха! — воскликнул я.

— Это я сейчас понимаю. А тогда был в таком положении, что хватался за любую соломинку и верил во всё, что придавало веры в благополучное разрешение ситуации! Эти деньги — копейки!

Сулейманов продолжил свой невеселый рассказ:

— Еще в 1997 году Игорь Ащеулов, Вадим Сафин и еще одна женщина, имени и фамилии которой я сейчас не помню, создали городскую молодежную организацию «Вирия», что в переводе с древнерусского означает «отвага». В январе 1999 года меня пригласили в это объединение и предложили его возглавить, поскольку учредители совершенно не разбирались в коммерции. Я предложил на должность председателя «Вирии» Новикова, которого в то время еще знал как порядочного, честного офицера милиции, который ушел на пенсию и вместе с Мазитовым принимал активное участие в моей судьбе. О связях Новикова с «двадцатидевятниками» я тогда даже не догадывался. Организовав встречу Новикова с учредителями «Вирии», пообещал помочь этой молодежной организации и деньгами, и всем, чем смогу.

Когда Мазитов вернулся из Москвы, он пригласил меня для разговора в офис Рамиля Валеева по кличке Рамушкин — родственника Саляхова, активного участника ОПС «29 комплекс». Того самого Рамушкина, что в августе 1998 года по указанию Саляхова отобрал у меня джип за то, что я не давал Нуриахметову делать «черный нал».

В офисе Рамушкина должен был состояться разговор о том, как уладить конфликт с моим выходом из состава учредителей ООО «Гузель-Лилия». Мазитов познакомил меня с двумя мужичками. Одного он представил Ибрагимом — это был киллер Хисамутдинов, второго Фирдау-сом — это был Марат Гарипов, второй киллер «двадца-тидевятников». Мазитов пояснил, что это люди Адыгана Саляхова. Все возникшие вопросы они решают «конкретно», поскольку каждый из них вооружен пистолетом «Стечкина».

Эти слова были произнесены так, чтобы я воспринял встречу в офисе Рамушкина как угрозу моего убийства. И встреча с киллерами, и слова Мазитова о «конкретности» преследовали одну-единственную цель — оказать на меня психологическое давление, запугать так, чтобы я добровольно вышел из состава учредителей ООО «Гузель-Лилия».

Ибрагим и Фирдаус подтвердили слова Мазитова — они действительно представляют интересы Саляхова.

Кроме них в офисе еще были Новиков, Валеев и Нуриах-метов. Мазитов позвонил Саляхову в Москву и включил громкую селекторную связь, чтобы все услышали, что тот вместо Асадуллина назначает «смотрящим» за Автозаводским рынком его, Мазитова.

Через несколько дней после встречи в офисе Мазитов и Новиков пригласили меня на базу отдыха «Дубки», где снова были Фирдаус и Ибрагим. Ибрагим и Мазитов уже в который раз предложили мне подписать документы о выходе из состава учредителей ООО «Гузель-Лилия». Я ответил, что у меня с Саляховым договоренность: он не лезет на Автозаводский рынок, поскольку я с ним полностью рассчитался. Ибрагим пригрозил мне, что доведет до Саляхова содержание нашего разговора, и мы снова встретимся.

В конце марта 1999 года я пришел по делам в офис «Вирии», где встретил Мазитова и Новикова. Мазитов сказал, что он виделся с Саляховым, и они обсуждали мой конфликт с Нуриахметовым. Мазитов, по его словам, пытался убедить Саляхова, что целесообразнее оставить на рынке меня, но Саляхов с ним не согласился. Я ответил, что Саляхов не может решать мою судьбу. После этих слов Мазитов предложил мне поехать в Киев и самому встретиться с Саляховым.

— Не страшно было ехать в Киев? Вы там могли пропасть без вести, и никто из украинских правоохранителей не стал бы заниматься розыском, — перебил я Сулейманова.

— Конечно, было страшно, но что еще оставалось делать? Надеялся, что когда напомню Саляхову о наших договоренностях, он положит конец угрозам со стороны Нуриахметова и Мазитова. А еще я планировал рассказать Саляхову, что пока Асадуллин арестован и находится под следствием, Мазитов и Новиков задумали вытеснить меня из состава учредителей «Гузель-Лилия» вовсе не для того, чтобы пополнять общак группировки, а чтобы самостоятельно использовать ресурсы Автозаводского рынка для развития созданного ими рынка «Берлога».

В конце марта 1999 года вместе с Мазитовым, Новиковым, Нуриахметовым и Ибрагимом на машине Нуриахме-това мы выехали в Киев. За рулем был водитель Нуриахметова — Виталий Речин.

В Киеве нас встретили Саляхов, Власов, Еременко и разместили в гостинице «Пролисок», в которой и прошли все переговоры. Кроме вопроса моего участия в ООО «Гузель-Лилия», обсуждались вопросы финансирования строительства ресторана «Золотой медведь» и рынка «Берлога». Эти объекты должны были строиться на площадях, переданных молодежному центру «Вирия», при этом за счет прибылей ООО «Гузель-Лилия».

На этой встрече было принято решение, что я должен выйти из состава учредителей ООО «Гузель-Лилия», а директором назначается Нуриахметов. Мазитов будет осуществлять криминальный контроль за Автозаводским рынком, а я остаюсь в общественном молодежном центре «Вирия».

На меня давили психологически. Тот же Мазитов не уставал повторять: «Не выполнишь указание Саляхова о выходе из ООО «Гузель-Лилия» — придется тебя убить. Беги, пока не поздно! Скройся сам и семью свою спрячь подальше!»

После возвращения из Киева я стал заниматься ремонтом здания, отданного молодежному центру «Вирия». А с конца марта до середины мая лежал в больнице. Выписавшись, узнал, что Новиков оформил в НГМО «Вирия» Мазитова и Нуриахметова. В общем, меня перестали пускать и в «Вирию».

Оказавшись в ситуации, когда бандиты отобрали у меня все, и уже даже моя жизнь была под большим вопросом, в конце мая 1999 года я обратился к Александру Тыгину — заместителю начальника «6 отдела». Он на встречу со мною послал своего подчиненного Эдуарда Гайнуллина.

Ему я написал подробное заявление и о вымогательствах, и об избиениях. Позже Гайнуллин рассказал мне, как передал мое заявление начальнику УВД Хамадишину, а он запретил регистрировать его и принимать какие-либо меры. После этого я обратился к новому начальнику «6 отдела» Назифу Нурмухаметову, который повел меня к начальнику СКМ УВД Файзулле Хусниеву. Они меня выслушали и посоветовали, чтобы я спровоцировал Асадуллина на новое избиение, после чего бандита посадят.

На этой невеселой ноте Наиль Сулейманов закончил свое повествование.

Посидели, молча покурили. Каждый думал о своем.

— Вы письменно подтвердите все, о чем рассказали? — спросил я.

— Юрий Александрович, я рассказал все только потому, что Олег отрекомендовал Вас порядочным человеком. Слова — это просто разговор, а документ — это уже официальные разборки. И с кем? С вице-мэром и начальником УВД Набережных Челнов. С бандитами, которые ногой открывают двери во многие кабинеты, и не только в Татарстане. Совсем не факт, что по моему заявлению будет возбуждено уголовное дело. И долго я проживу после начала этой разборки?

— У Вас есть выбор?

— Выбор всегда есть!

— Какой, если не секрет?

— Бросить все и уехать. Куда глаза глядят!

— И что? Там нет бандитов? Вас кто -то ждет? Да и сможет ли спокойно жить и спать Наиль Сулейманов после того, как трусливо сбежит из Челнов, испугавшись бандитов? Завтра внук спросит: «Дед, а почему у нас в Челнах было все, мы были богатыми, а здесь мы нищие? И что ответит Наиль Нуруллинович? Понимаешь, внучек, твой дедушка испугался бандитов». Если сможешь с этим жить — сочувствую. Но если готов бороться, даю слово русского офицера, что пройду вместе с тобою этот путь до конца и буду защищать твои законные права гражданина России... до последнего патрона!

Сулейманов чуть не прослезился. В нем боролись противоречия. С одной стороны — опер прав. Куда бежать? Не сегодня-завтра все равно найдут и убьют. С другой стороны, начинать тяжбу с вице-мэром и начальником УВД — дело бесперспективное, похожее на самоубийство.

«Да, задал задачку, — рассуждал я. — Если проверять, как полагается, сведения, представленные Сулеймановым, то поднимется такая буча — костей не соберешь! Наши отцы-командиры только на трибунах борются с коррупцией, а на практике — какого-то вшивого майора милиции Мазитова, неоднократно уличенного во взяточничестве и злоупотреблениях служебными полномочиями в интересах ОПС «29 комплекс», посадить не решаются. А тут — целый вице-мэр! Начальник УВД! Может, ну их всех, живи сам и дай жить другим», — шептал разум. «Нет, ты чекист и не можешь так даже думать!» — кричала совесть. Когда разум вступает в диалог с совестью, всегда рождается компромисс.

— Наиль Нуруллинович, давайте сделаем так: мы оформим два документа. Во всех подробностях я запишу все, что вы рассказали, протокол опроса оставлю у себя и на его основе подготовлю секретный доклад руководству УФСБ России по Татарстану. А заявление с просьбой привлечь к уголовной ответственности Нуриа-хметова, Асадуллина и Першина за совершенное в отношении Вас вымогательство утром передам в УВД и организую его проверку в полном соответствии с Законом. И только от Вашей твердости будет зависеть, посадим мы их или не посадим.

В кабинете воцарилась гнетущая тишина. Сулейманов по-мужицки основательно взвешивал все «за» и «против». Никто не решался продолжить разговор. Наконец он резко выдохнул воздух из груди. И принял решение. Решение отчаянное. Решение человека, обреченного или на смерть, или на победу. Единственно верное решение смелого человека.

— Будем биться до конца, — произнес Сулейманов. — Даю Вам слово, что не испугаюсь, не отступлюсь. Или мы их, или они нас!

Было заметно, как Наиль Сулейманов преобразился из человека, придавленного обстоятельствами, в воина, готового к борьбе и обреченного на победу! Думаю, что именно в таком порыве солдат покидает свой окоп и ложится с последней гранатой под гусеницы вражеского танка. Солдат знает, что из этого поединка выйдет только один победитель — ОН! Видимо, что-то подобное испытал и Наиль Сулейманов.

Убежден, что именно в этот миг начался обратный отчет времени, оставшегося до начала разгрома организованного преступного сообщества «29 комплекс»! И именно Наиль Сулейманов забил первый гвоздь в крышку гроба банды «двадцатидевятников».

На основании сведений, представленных Наилем Сулеймановым, я подготовил доклад руководству Управления ФСБ России по Республике Татарстан. Заявление Сулейманова с просьбой привлечь к уголовной ответственности Нуриахметова, Асадуллина и Першина к уголовной ответственности за вымогательство и нанесение телесных повреждений, в установленном порядке было передано в УВД города Набережные Челны. На словах же я предупредил кого следует: «Не дай Бог укроете это преступление!» Предупреждение сработало.

15 сентября 1999 года Натальей Николаевной Федяе-вой, следователем отдела по расследованию организованной преступной деятельности (ОРПД) по Закамской зоне следственной части главного следственного управления (СЧ ГСУ) при МВД РТ, было возбуждено уголовное дело №89604. Позже в следственную группу был включен

О. В. Федоров, подполковник юстиции, заместитель начальника ОРПД по Закамской зоне СЧ ГСУ при МВД РТ, который осуществлял контроль за ходом расследования этого уголовного дела. Уже 16 сентября Федяева вынесла постановление и водворила в ИВС УВД Асадуллина, Першина и Нуриахметова. Вечером этого же дня к Федяевой обратился Назиф Нурмухаметов, начальник отдела УБОП МВД РТ по городу Набережные Челны с просьбой изменить Нуриахметову меру пресечения на подписку о невыезде, ссылаясь на требование Рашита Саитовича Хамадеева, главы администрации города Набережные Челны. Следователь ответила Нурмухаметову, чтобы мэр города позвонил ей лично. Тогда Нурмухаметов стал умолять Федяеву сделать это ради него, потому как «ему в городе еще жить и работать». Следователь поддалась на уговоры, понимая, что вряд ли в течение трех суток удастся собрать доказательства для обоснования ареста Нуриахметова.

События развивались стремительно. 18 сентября в отношении Асадуллина и Першина была избрана мера пресечения — «арест». Вскоре им было предъявлено обвинение в совершении вымогательства с применением физического насилия в отношении Сулейманова.

За первые два месяца расследования уголовного дела Федяева шесть раз обращалась в прокуратуру республики за санкцией на арест Нуриахметова. Ходатайства были вполне обоснованными, поскольку Нуриахметов активно препятствовал установлению истины. Да и сам факт заключения его под стражу мог вполне положительно сказаться на ходе следствия. Но в санкции на арест криминального бизнесмена следователю неизменно отказывали, ссылаясь на недостаточность доказательств его вины в организации вымогательства.

УВД города не упускало возможности вставлять палки в колеса расследования. Зачастую это было похоже на театр абсурда. Так Федяева добыла доказательства, что Асадуллин посредством пейджера вызвал Сулейманова в ресторан «Океан», где, собственно, и начался процесс вымогательства. Для проверки информации следователь направила поручение Нурмухаметову. Поручение выполнено не было. И при этом Тыгин — заместитель Нурмуха-метова — с издевкой объяснил Федяевой, что запрашиваемые сведения составляют ни много ни мало, а «государственную тайну».

Тем не менее, процесс принял необратимый характер. 1 0 декабря Федяева предъявила Нуриахметову обвинение в организации вымогательства в отношении Сулейманова. А 14 декабря следователь наконец-то получила санкцию на арест Нуриахметова, подписанный заместителем прокурора республики С. П. Зайцевым. Осуществить арест Ну-риахметова было поручено Нурмухаметову — начальнику отдела УБОП МВД РТ по городу Набережные Челны и О. В. Федорову. Нурмухаметов поручил своему подчиненному Алексею Спесивцеву доставить подозреваемого в УВД.

15 декабря оперативный наряд УБОП застал Нуриахметова возле его дома. Спесивцев «пригласил» Нуриахметова в служебную машину, чтобы поехать в УВД. Но тот предложил офицеру доехать на его джипе. Спесивцев согласился. Когда сели в машину, Нуриахметов приказал водителю ехать не в УВД, а в 5-ю горбольницу. Милиционер, конечно, попытался, но так и не смог воспрепятствовать «изменению маршрута».

В больнице Нуриахметов вбежал в кардиологическое отделение, рухнул на кушетку и заявил, что у него инфаркт. Врач — близкий друг Н. Нуриахметова — тут же выдал справку о том, что у пациента действительно инфаркт.

Приехавший в больницу О. В. Федоров переговорил с врачами и выяснил, что диагноз «инфаркт» ставится лишь на третий-четвертый день после госпитализации. Врачу, который выдал справку, следователь объяснил, что он и сам может оказаться в тюремной камере за должностное преступление, которое называется «подлогом». Только после этого врач признался, что Н. Нуриах-метов вполне здоров и может содержаться в ИВС.

Пока в больнице разбирались с диагнозом Нуриахмето-ва, он лихорадочно звонил по сотовому телефону и получал инструкции, как вести себя после ареста.

Так или иначе, 15 декабря Нуриахметов был заключен под стражу. Но по указанию одного из руководителей УВД был помещен не в ИВС, а в палату в больнице скорой медицинской помощи Набережных Челнов, подготовленную специально для него и приспособленную для содержания арестованных — с зарешеченными окнами и запором на дверях.

На 22 декабря было назначено судебное заседание по рассмотрению жалобы Нуриахметова и его адвоката на меру пресечения. Все необходимые документы были представлены в суд. Но в этот день рассмотрение жалобы было отложено. Лечащий врач запретил транспортировку обвиняемого в здание суда по медицинским показаниям. Следователь стала решать вопрос о переводе Нуриахмето-ва в Казань, в тюремную больницу. И даже выпросила в управлении здравоохранения города реанимобиль и бригаду врачей-кардиологов для сопровождения внезапно заболевшего Нуриахметова. Но друг обвиняемого, главный врач БСМП Е. В. Лушников стал оттягивать выделение реанимобиля, ссылаясь на плохое техническое состояние машины. Возможно, причиной задержки перевода Нуриахметов в Казань было то, что в Набережночел-нинском городском суде снова было назначено рассмотрение его жалобы. Однако следствие об этом уведомлено не было.

28 декабря для заслушивания хода расследования в Набережные Челны приехал заместитель начальника Службы криминальной милиции (СКМ) МВД РТ А. И. Игнатьев. Заслушивание было назначено на 9 часов утра в кабинете Д. З. Хамадишина, начальника УВД города. Но совещание без конца откладывалось и началось только в полдень. На совещании присутствовали А. И. Игнатьев, Д. З. Хамадишин, начальник СКМ УВД Ф. Х. Хусниев, начальник Челнинского Отдела УБОП при МВД РТ

Н. М. Нурмухаметов, заместитель начальника ОРПД по Закамской зоне СЧ ГСУ при МВД РТ О. В. Федоров и следователь главного следственного управления при МВД РТ Н. Н. Федяева.

Непосредственно перед совещанием Федяева и Федорова доложили Игнатьеву, что от начальника следственной части УВД Мисхата Сулейманова им стало известно о дружеских отношениях начальника городского УВД и обвиняемого. Именно по этой причине Хамадишин, по мнению следователей, чинил препоны в расследовании. Уже в ходе совещания Н. Н. Федяева и О. В. Федоров отметили, что пока следствие доказывало вину Асадуллина и Першина, сотрудники Челнинского отдела УБОП свои обязанности по оперативному сопровождению дела исполняли неплохо. Но когда вина Асадуллина и Першина в избиении Сулейманова была доказана, убоповцев словно подменили.

Так, в ходе осмотра файлов компьютера, находящегося на Автозаводском рынке, были обнаружены несколько протоколов. Датированный 16 июля 1999 года протокол легализовал введение в состав учредителей ООО «Гузель-Лилия» Юрия Алексеевича Лебедева. Протоколом от 17 августа 1999 года в учредители ПТОК «Мир» был введен Григорий Андреевич Каргин. Следствие направило в УБОП поручение установить Лебедева и Каргина. Но поручение исполнено не было. После неоднократных напоминаний следователю был дан ответ, что выполнить поручение не представляется возможным. В приватных беседах сотрудники челнинского УБОПа рассказали, что руководство УВД запретило им выполнять это поручение, поскольку и Лебедев, и Каргин имеют какое-то отношение к начальнику УВД Хамадишину и главе администрации города Хамадееву.

На заслушивании, которое проводил Игнатьев, следователь отметила, что заместитель начальника Челнинского отдела УБОП Тыгин настаивал на том, чтобы Асадуллину и Першину инкриминировали хулиганство, поскольку «вымогательство может и не пройти, развалится в суде». Но следователю было принципиально важно доказать роль Нуриахметова, как организатора вымогательства, совершенного Асадуллиным и Першиным. И эту работу она была вынуждена делать практически в одиночку, без помощи оперативных сотрудников УБОП. Создавалось впечатление, что у убоповцев был интерес привлечь к ответственности лишь исполнителей, оградив от возмездия организатора.

Во время заслушивания подозрения Федяевой укрепились. Хамадишин стал упрекать следователя в затягивании работы, мол, вина Асадуллина и Першина доказана, надо отправлять дело в суд. Мужественный следователь ответила, что она, во-первых, не подчиняется городскому УВД, а во-вторых, ей виднее, когда можно будет считать следствие завершенным. Кроме того, она привела факты, свидетельствующие о том, что в ходе расследования дела постоянно происходит утечка информации, и вызванные ею свидетели — сторонники Нуриахметова — приходят на допрос хорошо «подготовленными».

Не умолчала Федяева и об исчезновении видеокассеты, изъятой в ходе обыска у Т. М. Вагаповой — сестры Нуриа-хметова, на которой обвиняемый был заснят в компании Хамадишина, Гафарова и других высокопоставленных чиновников города. Все предметы, изъятые 16 и 17 сентября в ходе обысков, находились в УБОП. Позже их передали Федяевой. Все, кроме вышеуказанной видеокассеты, которая как в воду канула.

Доложила Федяева и о саботаже ее решения о транспортировке Нуриахметова в Казань. Игнатьев тут же позвонил в Казань, дал указание найти реанимобиль и направить его в Набережные Челны. Но реанимобиль не пригодился. После окончания совещания — около 16 часов — из суда сообщили, что жалоба Нуриахметова удовлетворена, и он освобожден под подписку о невыезде. Прямо из зала суда.

Позже было установлено, что руководство городского УВД знало о том, что судебное рассмотрение жалобы Ну-риахметова назначено на 28 декабря, поскольку только оно могло выделить спецмашину и конвой для доставки обвиняемого из спецпалаты БСМП в суд. Несмотря на назначенное время — 14 часов, судебное заседание состоялось в первой половине дня. Напрашивается вывод, что совещание в УВД с участием А. И. Игнатьева откладывалось, потому что в это время происходило освобождение Нуриахметова из-под стражи. Хамадишин, которому все это было известно, в ходе совещания об этом умолчал и лишь саркастически высказывал недовольство тем, как Федяева ведет следствие.

Когда стало известно об освобождении Нуриахметова, обвинители предприняли меры к опротестованию сомнительного судебного решения. Федяева связалась по телефону с помощником прокурора Кадыровым, представлявшим прокуратуру города в суде. Кадыров заверил, что уже готовит протест. В это время Федоров пытался дозвониться до Игнатьева, который все еще находился в городском УВД. Но дежурный по УВД простодушно пояснил:

— Хамадишин дал указание Федорова с Игнатьевым не соединять.

Тогда Федоров позвонил напрямую Ринату Закиевичу Тимерзянову, первому заместителю министра внутренних дел Татарстана, и сообщил об обстоятельствах освобождения Нуриахметова из-под стражи. Тимерзянов тут же дал указание Игнатьеву организовать наблюдение за обвиняемым, поскольку, имея вид на жительство в США, он мог скрыться от следствия за границей.

Нуриахметов все еще находился в палате кардиологического отделения БСМП. Около полуночи в сопровождении своего адвоката Газетдинова и еще кого-то он вышел из палаты. На вопрос сотрудника милиции: «Куда направляетесь?» Газетдинов добродушно ответил:

— Идем на процедуры.

Это в полночь-то? Но милиционеры поверили бредовому объяснению и не сочли нужным сопровождать Нуриах-метова, как им было приказано заместителем начальника СКМ МВД РТ. Дело кончилось тем, что 28 декабря 1999 года Нуриахметов покинул БСМП и подался в бега. Уголовное дело в отношении него было выделено в отдельное производство, и он был объявлен в федеральный, а затем и в межгосударственный розыск.

Напрашивался вопрос: а не способствовали ли милиционеры побегу Нуриахметова? В последующем Н. Н. Федяе-ва и О. В. Федоров неоднократно требовали проведения служебного разбирательства по обстоятельствам бегства обвиняемого, но так ничего и не добились.

В ходе следствия Федяевой был допрошен заместитель начальника Челнинского отдела УБОП Тыгин, который несколько лет вел оперативную разработку ОПС «29 комплекс» и дал показания, что Асадуллин — один из лидеров этого преступного сообщества. При ознакомлении с материалами уголовного дела Асадуллин, прочитав протокол допроса Тыгина, попросил Федяеву передать убоповцу, что если протокол допроса останется в деле, то он тоже молчать не будет.

— Что вы имеете в виду? — спросила Федяева.

— Тыгин поймет, о чем речь. Скажите, что насчет отца. — ответил Асадуллин.

Федяева рассказала об угрозах обвиняемого Тыгину, но тот спокойно ответил, что его отец давно умер и он не знает, о чем идет речь.

— Оставить протокол твоего допроса?

Тыгин ответил утвердительно. Но уже на следующий день пришел к следователю и сказал, что посоветовался с Балясниковым, начальником УБОП при МВД Татарстана:

— Руководство считает, что приобщение к делу протокола моего допроса преждевременно. Если возникнет необходимость, то я выступлю в суде. Поэтому надо бы протокол из дела убрать.

Федяева хотела тут же перезвонить Балясникову, но Тыгин пристыдил ее:

— Не доверяешь?

Она поверила на слово и убрала протокол допроса из дела, вшив на это место другой — протокол допроса сотрудника пейджинговой компании, проведенный по этому делу, но не имевший особого значения.

Уже много позже Федяева поняла, что ее обманули. Но это стало известно только тогда, когда она получила сведения о том, что Тыгин вместе с Асадуллиным совершили мошенничество, завладев полутора миллионами рублей, которые принадлежали одному из нижнекамских коммерсантов.

***