Фрагмент 1

Фрагмент 1

Назавтра был обычный серый апрельский день. Дождь еще не начался, но барометр упал до самой низкой отметки. В десять часов Кади уже проснулась и услышала от сестры Анк более обстоятельный рассказ о случившемся. Ее слегка умыли, она съела немного каши и снова уснула. Так продолжалось четыре дня. Кади время от времени просыпалась, что-нибудь ела и засыпала снова. Боли она не испытывала, и, если не считать того, что она все еще вынуждена была лежать, чувствовала Кади себя совсем неплохо.

На четвертый день, в полдень, когда пришла мать, Кади в первый раз не спала. Мефроу ван Алтенховен до сих пор всегда заставала свою дочь спящей и, посидев с четверть часа у ее постели, уходила. Для нее было большим сюрпризом, когда Кади вдруг радостно с ней поздоровалась:

— Что, мама, пришла очередь и меня навестить?

— Дитя мое, но я же каждый день прихожу к тебе, лежебока. А ты все спишь!

— Я знаю, сестра Анк всегда передавала мне привет от тебя.

Мать и дочь не знали, о чем еще говорить друг с другом. Кади расспросила про друзей и соседей, и разговор оборвался. Через полчаса мефроу ван Алтенховен наклонилась к дочери и поцеловала ее:

— Ну, до свиданья, до завтра!

И она вышла. Мать Кади не считалась красивой женщиной, но лицо у нее было умное и решительное. Большой острый нос и карие проницательные глаза придавали ей холодность, и, когда она на кого-нибудь смотрела, взгляд у нее был неприятный. Когда она смеялась, обнажался ряд красивых зубов, и сразу становилось ясно, что лицо у нее совсем не холодное. Как выглядела ее мать, Кади никогда особенно не задумывалась, но сейчас ей показалось, что она идет, несколько переваливаясь. Хотя Кади ни за что на свете не высказала бы этого вслух, она не могла удержаться и про себя рассмеялась, все-таки укоряя себя, потому что, глядя на мать, невольно назвала ее старой гусыней.

Вечером, когда приближалось время посещений, Кади никогда не испытывала сонливости. Лежа в постели, она с нетерпением ожидала отца, никогда не забывавшего что-нибудь принести для нее. Букетик тюльпанов, фрукты — и пусть это была какая-нибудь мелочь, Кади так любила эти маленькие подарки! Когда дверь распахивалась и менеер ван Алтенховен входил в палату, глаза Кади вспыхивали, и он всегда мог оставаться с ней дольше, чем мать.

Отец Кади был спокойный, красивый мужчина, с густыми седыми волосами и голубыми глазами. На кого бы он ни смотрел, в его взгляде всегда таились теплота и веселье. Казалось, что для Кади это прямо-таки волшебное средство. Они с отцом могли сколько угодно просто спокойно сидеть, не говоря ни слова, радуясь только от того, что находятся вместе.

Сестра Анк, ухаживавшая за Кади, всегда смотрела с благодарностью на этого приветливого человека, который ни дня не пропускал, чтобы не доставить какой-нибудь радости своей дочери.

Сестре вовсе не была в тягость вверенная ей пациентка. Кади, которая во время лечебных процедур часто страдала от боли, никогда не жаловалась и вопреки всему была всегда довольна.