М. Ф. Фроленко 1 МАРТА

М. Ф. Фроленко

1 МАРТА

<…> Дело было так. К 1 марта успели и приготовить бомбы, и заложить мину под М. Садовой. Поэтому утром некоторые из революционеров отправляются ко дворцу следить за выездом царя, чтобы дать знать, какой дорогой он поедет. Перовская идет к метальщикам, чтобы направить их туда, где они понадобятся.

В сырной лавке на М. Садовой остаются лишь хозяйка Якимова и Фроленко, который должен замыкать ток.

Наступает время проезда. В комнате хозяев лавка помещается напротив окна, у стола — Фроленко. На столе стоит сосуд с раствором, дающим ток, когда будет опущен в раствор и другой полюс.

Фроленко смотрит в окно и держит руку на шарике, чтоб опустить стержень в раствор и тем замкнуть ток. Царь что-то долго не едет. Якимова, бывшая в лавке, выходит узнать, в чем дело, и, возвратившись, кричит: «Поехал на канал!» Лавка делается ненужной. Фроленко уходит и уже на улице слышит взрыв бомбы, сначала одной, потом другой.

На канале же было так. Когда Александр II выехал на канал, то его встретил первый метальщик и бросил бомбу. Бомба попала в переднюю часть кареты, но царя не тронула. Он выскочил и подошел к раненному бомбой прохожему. К нему подвели и метальщика — Рысакова, которого успели схватить. «Хорош, нечего сказать! — заметил царь. — Слава богу, что не удалось!»— добавил он. «Ну, еще кто его знает, слава ли богу!» — будто сказал Рысаков (так откуда-то идет молва про его ответ). Но дело не в этом, а в том, что в это время подошел второй метальщик — Гриневицкий и, встав вблизи царя, бросил бомбу между собой и царем; бомба упала у ног царя и взорвалась; и царь, и Гриневицкий упали, у них обоих ноги были оторваны.

Царя подхватили и стали тащить на сани. Тогда третий метальщик, забыв, что у него под мышкой бомба в виде портфеля, бросился помогать усаживать царя в сани [И. П. Емельянов. — Сост.]. Не перевязав раны, Александра II повезли во дворец, а когда привезли, он, оказалось, уже умер. Доктора потом утверждали, что если бы ему перевязали раны вовремя и не дали бы истечь кровью, то он остался бы жив. В тот же день умер в больнице и Гриневицкий, а Рысаков скоро начал выдавать. Благодаря этому жандармы открыли квартиру, где собирались метальщики, и там арестовали хозяйку Гельфман, хозяин же Саблин сам застрелился; арестовали на той же квартире и метальщика Михайлова — он почему-то не попал на канал, — а вскоре и Кибальчича. Их судили ускоренным судом и всех, кроме хозяйки квартиры, приговорили к смерти и повесили.

Тут необходимо добавить, что в их лице повешены были представители всей России: Желябов — сын крестьянина, в детстве был крепостным; Перовская — дочь бывшего губернатора, представительница высшего сословия; Михайлов — мещанин; Кибальчич — сын священника; Гриневицкий — разночинец; Рысаков — крестьянин. Словом, повесили представителей низшего, среднего и высшего сословий.

Так закончилось 1 марта 1881 года, но в 1882 г. еще был суд и еще приговорили 10 человек к смерти, из них повесили только одного — Суханова, остальных же якобы помиловали, но из помилованных остались в живых только двое, а прочих всех очень скоро убила тюрьма. Такова была милость царская.

Печатается по: Фроленко М. Ф. 1881 год. М., 1925, с. 14–16.