ПРЕДЧУВСТВИЕ ДВОРЦОВОГО ПЕРЕВОРОТА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПРЕДЧУВСТВИЕ ДВОРЦОВОГО ПЕРЕВОРОТА

НАША ВЕРСИЯ:

Лето 1993 года было солнечным. Но время от времени народ встряхивали какие-то непонятные катаклизмы. К примеру, обмен денег. Никто в народе не понимал, что происходит, а главное, почему это происходит, чего ради внезапно затеян весь этот денежный обмен. Знали только, что на обмен купюр отводится всего две недели. Все что не успел за это время поменять, — считай, пропало. Народ, у которого уже так «пропало», то есть девальвировались целые сберкнижки, лихорадило.

В своей книге «Записки президента» Б.Ельцин с сожалением вспоминает, что весь этот денежный обмен, в курсе которого он, разумеется, был, застал врасплох его зятя, летчика Валерия Окулова, собирающегося с женой Еленой в Карелию. Дескать, вернутся они из турпохода — а жить не на что. Пока будут отдыхать в Карелии, образцы купюр станут новыми. И останутся ребята совсем без денег. Впрочем, так оно и вышло. Но разве это была драма в сравнении с пожаром, что разгорался на вершине власти?

ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:

«А в Москве в это время продолжал разгораться скандал. С резким заявлением выступил министр финансов Борис Федоров. Он прямо во время визита в США потребовал немедленной отставки председателя Центрального банка. Газеты, телевидение набросились на власти с такой яростью, что только искры летели. В этот раз объединились и оппозиционные, и официальные, и правые, и левые, и центристские издания — все забыли об оттенках взглядов, поскольку задело, затронуло за живое, за свое личное абсолютно каждого. Правда, демократическая пресса позволяла себе предположения типа того, что Ельцин не знал о готовящейся провокации с обменом купюр, это грандиозный план Геращенко и Хасбулатова, которые хотят натравить на президента народные массы.

Люди, выстраиваясь в очереди к сбербанкам, проклинали Ельцина, Черномырдина и всю тупую власть. Состоялось экстренное заседание кабинета министров, на котором правительство еще раз подтвердило, что данная акция необходима, она проводится в интересах России. Руководство Центробанка объясняло разъяренным согражданам, что обмен купюр не ущемит ничьи права, все заработанные деньги будут обменены, не надо волноваться. Но никто не хотел ждать этого «в конце концов», на руках у людей были пачки старых денег, накопления на будущее, которые вот-вот превратятся в груду никому не нужных бумажек.

Надо было вмешиваться в этот грандиозный скандал, который потряс всю страну.

Я сказал Коржакову, чтобы он готовил к утру вертолеты, — в воскресенье мы возвращаемся. Жена ахнула, проговорила как бы про себя: «Боря, опять ты не отдохнул», — не слишком надеясь на мой ответ. Она и сама понимала, что в такой момент оставаться на Валдае — отдыхать, удить рыбу, читать книжки, играть в теннис — я физически не смогу. Издергаюсь, будет только хуже».

Да, летний отпуск в 1993 году для Ельцина не был отдыхом. А кто отдыхал в это время? Хасбулатов, все еще потрясенный Восьмым съездом, неудачным импичментом и референдумом, отказался распускать на депутатские каникулы Верховый Совет. Как будто это давало ему возможность реванша! Но никаким реваншем и не пахло, зато все депутаты бродили по Белому дому напряженные, злые, словно осенние мухи. Если даже им, избранникам народа, не позволяется идти в отпуск, значит, в стране готовится что-то ужасное…

Время неумолимо продолжало свой ход, и лето 1993 года стало подходить к концу. Теперь уже ни у кого не вызывало сомнений, что парламент и Кремль сцепились не на шутку, компромисс невозможен, и в этой битве останется лишь один победитель.

Стоя на летней веранде своей дачи, тень от которой накрыла все вокруг сеткой пересекающихся темных полос, Борис Ельцин отчетливо понимал: пути назад нет. И он должен стать единоличным царем. Должен стать царем, значит, нельзя останавливаться ни перед чем… все средства хороши ради победы. На войне как на войне, нет правых и нет виновных — есть победители и проигравшие.

Если надо устроить революцию — он сделает это, если потребуется кремлевский переворот — он пойдет и на это! Да, он подготовит дворцовый переворот! Ельцин стукнул кулаком по деревянному бортику веранды, и тот жалобно скрипнул.

— Что ты сказал, Боря?

Рядом стояла Наина. Погруженный в свои мысли, он и не заметил ее прихода. Не заметил и того, что последние слова раздумий произнес вслух. Вот так, ляпнешь вслух ка-кую-нибудь гостайну, и не заметишь, как изменил Родине… Да… надо быть впредь осторожнее.

— Боря, чай остывает. Иди к нам.

— Какой еще чай? Мне сейчас не до чая… Мне бы водки хлопнуть…

— Пить водку я тебе больше не позволю. — Наина старалась держать как можно более спокойный тон. — Это вредно. И врачи говорили тебе…

— Здоровье мое, что хочу — то и делаю! — Ельцин был на взводе…

Наина поняла, что сейчас лучше всего мужа оставить в покое, и ушла. По дороге она тихо смахнула слезу. Ее муж — президент страны — продолжал спиваться. Но для нее он был прежде всего муж! Страсть Бориса к водке, которая была сопоставима с его страстью к власти, Наину все больше раздражала и нервировала. Не отсюда ли его прямолинейность, негибкость, бескомпромиссность, граничащие с глупым упрямством? От своего бессилия, от невозможности повлиять на эту ситуацию у Наины опускались руки.

В массовом сознании к тому времени словосочетание «Ельцин и водка» стало таким же устойчивым, как «Ленин и печник».

Из конфиденциального письма Б.Ельцину его ближайших семерых помощников Коржакова, Барсукова, Костикова, Илюшина, Рюрикова, Шевченко и Пихоя (так называемое «секретное письмо семерых»), в котором, со ссылкой на цитаты в зарубежной прессе «официальным третьим лицом» дается оценка поведения Президента:

«… пренебрежение своим здоровьем, известное русское бытовое злоупотребление. Имеет место и некоторая успокоенность, даже переоценка достигнутого. Отсюда — высокомерие, нетерпимость, нежелание выслушивать неприятные сведения, капризность, иногда — оскорбительное поведение в отношении людей».

Борис Николаевич так и остался стоять на террасе, мрачно закусив губу, глубоко погруженный в свои мысли. Он чувствовал, что теряет свою корону. Надо было что-то делать. Белый дом стал реальной угрозой его власти. По-еле уже однажды объявленного ему импичмента парламент не остановится. Их надо разогнать, как стаю сорвавшихся с цепи диких псов! Он обязан придумать всей этой своре ловушку, иначе они дожмут, съедят, скинут его с президентского трона!

Ведь были же прецеденты в мировой истории?

Тот же Уотергейт — когда в США ушло в отставку все правительство и весь кабинет министров вместе с его главой и президентом Ричардом Никсоном?

Почему этим летом депутатский корпус не ушел в отпуск? Почему парламентарии добровольно остались без отдыха? Очевидно, они что-то замыслили и что-то готовили, над чем-то работали. Что же они задумали против него? Ельцину стало страшно. Он лихорадочно думал, что же делать.

А что, если просто разогнать ненавистный парламент?

Все то, что еще два года назад, когда случился августовский «путч», Ельцин жестоко осуждал и критиковал, и все, что он громко назвал с трибуны преступлением против народа, — именно эти шаги, именно эту технологию он берет на вооружение. «Путчисты» вышли против политики Горбачева с армией без боевых патронов — они боялись случайно пролить невинную кровь. Ельцин же ничего не боялся и отдал палить по Белому дому боевыми снарядами из танков.

Есть корейская притча (ее позднее преобразует в сказку Евгений Шварц) о том, что неким городом управлял дракон, и от дракона этого все горожане очень страдали. Но древнее поверье утверждало, что победить дракона можно только одной ценой — победитель сам превращался в кровожадного дракона… Кажется, весь «ельцинский» период новейшей истории идет по этой схеме…

Да, он придумал! Своим президентским указом он просто распустит парламент. Вот и все. Надо только грамотно подготовить этот указ. В полной секретности. Так, чтоб о существовании этого указа не знал ни один лишний человек… ни один! Иначе провал неминуем.

Авантюра? Подковерная борьба? Хитрая, хорошо просчитанная интрига.

А что, разве во времена династии русских царей Романовых не случались дворцовых переворотов?

Он подготовит такой дворцовый переворот. И станет монархом. Единоличным царем России.

ИЗ КНИГИ Б.ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:

«Начало сентября. Я принял решение. О нем не знает никто. Даже сотрудники из моего ближайшего окружения не догадываются, что принципиальный выбор мною уже сделан. Больше такого парламента у России не будет.

Я знал, что утечка информации недопустима. Информация о том, что президент распускает парламент, может стать спичкой, поднесенной к бочке пороха.

Для начала необходимо было юридическое обеспечение указа о роспуске парламента. Я нажал кнопку прямой связи с Виктором Илюшиным и попросил его зайти. В голове у меня была готова и модель дальнейших действий и примерная схема указа.

Я попросил Илюшина подняться ко мне. Это значит, я запускаю машину. Теперь отлаженная команда профессионалов начнет работу. Пока Виктор Васильевич поднимается со второго этажа ко мне на третий, еще есть минута, я могу еще все остановить. Но даже мысли такой у меня не возникает. Заходит Илюшин, я в нескольких словах формулирую задание, внимательно смотрю на него. Он спокоен, как обычно. Будто получил задание подготовить указ о заготовке кормов к грядущей зиме. Он задает несколько вопросов: сколько человек подключать, до какой степени они могут знать общую суть документа, в какие сроки проект указа подготовить. Я отвечаю: количество людей — минимум, работают по отдельным разделам, общую суть не должен знать никто. Срок — неделя. Он кивает головой, уходит. Работа начинается.

Через неделю проект указа был готов. На последнем этапе я разрешил Илюшину подключить к подготовке документа помощника президента по юридическим вопросам Юрия Батурина. Свою часть работы он, как всегда, выполнил точно и профессионально

В канцелярии моему указу, как и полагается, присвоили порядковый номер. Он оказался легко запоминающимся — № 1400.

Я распускаю парламент не потому, что он мне надоел. Просто настал момент, когда этот Верховный Совет, превратившись в мощнейшую разрушительную силу, стал представлять угрозу безопасности России. Поэтому на этот шаг придется идти в любом случае. Но какова цена этого шага?

Собрал совещание и назвал дату объявления указа — 19 сентября, воскресенье. Предложил следующий схематичный план действий. В 20.00 — телетрансляция моего обращения к народу. Части дивизии Дзержинского, которые к этому моменту должны быть в Москве, берут под контроль Белый дом. Угроза городу исходила от Белого дома. Там горы оружия. Заняв Белый дом, мы решаем несколько задач: лишаем распущенный Верховный Совет штаба, центра, который бы координировал все действия оппозиции, не даем возможности собраться распущенному съезду. Без Белого дома они превращаются в горстку крикунов: что такое шестьсот человек на всю Москву — никто не услышит!

На этом же совещании неожиданно прозвучало, что 19 сентября вообще не лучший день для объявлений подобного рода. Слишком прямые аналогии с 19 августа.

Я согласился с переносом, но максимум на два дня. 21-го в 20.00 я выступлю с телеобращением. Больше никаких отсрочек быть не может.

Напрасно я это сделал. То, чего я так боялся, случилось. Утечка информации.

Белый дом уже становится центром противостояния президентскому указу. Я попросил Ерина, Грачева, Голушко, Барсукова теперь уже при новом раскладе найти возможность занять Белый дом. Я поставил главное условие: мы не пойдем ни на какие жертвы и компромиссы».