ПЕРЕЕЗД В ВЕСТ-ОРАНДЖ
ПЕРЕЕЗД В ВЕСТ-ОРАНДЖ
В 1884 году умерла первая жена Эдисона Мэри Стиллвелл, на которой он женился, как мы уже писали, в 1871 году.
До замужества Мэри работала за верстаком в мастерской Эдисона. Встречаясь с ней ежедневно, он постепенно увлекся молодой работницей, которая отвечала ему взаимностью. «О, мистер Эдисон, — сказала она однажды, — я всегда чувствую, когда вы вблизи меня». Сохранилось много забавных рассказов об этом ухаживании. Однажды, сидя за общим столом и не имея возможности переговорить наедине со своей невестой, Эдисон начал перестукиваться с ней при помощи монеты — по шифру аппарата Морзе. Рассказывают также, что изобретатель был настолько рассеянным человеком, что в ночь своего обручения, увлеченный работой, забыл вернуться домой.
Эдисон был центром вселенной для Мэри. Она обожала своего мужа и делала все возможное, чтобы облегчить его работу и избавить его от житейских мелочей. Во время долгих бдений в лаборатории она вставала ночью и сама готовила ужин для изобретателя и его помощников, приносила ему чистое белье, которое он забывал переменить, укладывала его спать, а в моменты неудачных опытов всячески старалась поддержать его бодрость. Она была его товарищем в те созидательные годы, когда творчество Эдисона изумляло мир.
В последние годы ее здоровье сильно ухудшилось, неожиданно она заболела тифом и в августе умерла на руках у мужа и своей сестры Алисы. Мэри оставила троих детей: дочь Марион одиннадцати лет, сыновей Томаса Альву-младшего девяти лет и Вильяма шести лет. Детей поселили в Нью-Йорке у бабушки Стиллвелл, Эдисон остался в Менло-Парке один. Глубоко потрясенный, он находил утешение в самозабвенной работе, за которой проводил дни и ночи. В то же время он часто навещал детей и очень сблизился с ними, особенно со старшей Марион, помогавшей бабушке в заботах о братьях. Эдисон пристрастился к музыке. Отец и дочь стали постоянными посетителями концертов. Возвращаясь после концерта, он часто слушал игру дочери или сам наигрывал одним пальцем запоминавшиеся мотивы.
Все это не ослабляло деловой энергии. К этому времени относится начало борьбы между Эдисоном и Вестингаузом. В этот же период Эдисон интенсивно разветвлял и умножал свои предприятия. Однажды он проезжал поездом мимо живописного городка Скенектади, расположенного в штате Нью-Йорк в долине реки Мохок. Обследовавший это место Крузи выяснил, что там имеются пустующие заводские здания и много свободного места. Состоялась сделка с владельцами зданий, и вскоре часть предприятий Эдисона была переведена из Менло-Парка в Скенектади. Началось также строительство новых предприятий. Все они были в последующем объединены в Эдисоновскую всеобщую электрическую компанию. Президентом этого объединения стал Генри Виллард, Джон Крузи — директором. Через несколько лет это объединение слилось с электрической компанией Томсон-Хустон и с 1892 года получило название Всеобщей компании электричества. Скенектади стал одним из крупнейших промышленных центров Америки. Интересно отметить, что в этом городе родился Вестингауз.
Как известно, в борьбе за переменный ток победа осталась за ним. Эдисон прекратил борьбу, и обе конкурирующие компании деятельно изготовляли на своих предприятиях оборудование для сетей и постоянного и переменного тока.
В 1885 году Эдисон, занимаясь упоминавшимся выше беспроволочным поездным телеграфом, приехал к помогавшему ему в этой деятельности своему старому приятелю Гиллиленду, жившему в Бостоне. Здесь Эдисон встретился с приятельницей Гиллиленда двадцатилетней Миной Миллер, дочерью преуспевающего изобретателя сельскохозяйственных машин. Эдисон и Льюис Миллер знали друг друга еще с 1875 года, когда Миллер приезжал к Эдисону в период изобретения фонографа. Мина только что вернулась из путешествия по Европе, предпринятого после окончания Бостонской женской семинарии.
В течение следующего лета Эдисон часто наезжал к Миллерам, жившим в городе Аркон в штате Огайо. Вместе с многочисленной семьей Миллеров он отдыхал у живописного озера Шатокуа, расположенного в штате Нью-Йорк, вблизи озера Эри.
В феврале 1886 года состоялась свадьба Мины и Томаса. После свадьбы они два месяца прожили во Флориде, где Эдисон купил дом с усадьбой. Однако и здесь Эдисон не предавался праздности. Он создал лабораторию со станками, двигателями и химическим оборудованием.
Вернувшись из Флориды, Эдисоны поселились уже не в Менло-Парке, а в купленной Эдисоном вилле недалеко от Вест-Оранджа в штате Нью-Джерси. Там же поселились и дети Эдисона.
Вторая жена Эдисона была культурная и способная женщина, но совершенно другого общественного слоя, нежели простодушная «работница» Мэри. При ней семейная жизнь Эдисона пошла по другому руслу. Его дом и хозяйство велось теперь на широкую ногу по образцу домов «высшего света». Мина была вдвое моложе своего мужа и только на пять лет старше его сына Томаса. Дети встретили мачеху вначале с большим недоверием. Как могли они примириться с приходом в их дом молодой девушки из неизвестного им мира, которая должна была заменить им мать!
Однако вскоре она нашла путь к их сердцам. С Марион ее роднила общая любовь к музыке. Она руководила занятиями и чтением мальчиков. В своем будуаре она повесила портрет покойной Мэри, что особенно тронуло детей.
Недалеко от виллы стояло здание новой, только что построенной лаборатории. Осуществилось желание Эдисона: он получил возможность придать изобретательской деятельности промышленные масштабы.
Менло-Парк был оставлен. Переезд ускорил пожар, от которого сгорел старый ламповый завод.
Семья Эдисона росла. Вскоре родилась дочь Ма-делен, в 1890 году — сын Чарльз, ставший впоследствии губернатором штата Нью-Джерси. В 1898 году родился третий и последний сын — Теодор.
Трехэтажная вилла «Глэнмонт» расположена в живописной местности Левелин-Парк, недалеко от лаборатории Эдисона в Вест-Орандже. Эту виллу Эдисон купил вместе с мебелью, картинами, статуями, бронзою, библиотекой в 5 тысяч томов, усадьбою в 13 акров, оранжереей, коровами, лошадьми и курами. «Когда я женился, — рассказывает Эдисон, — я поехал в Ньюарк, чтобы купить дом примерно за 20 тысяч долларов. Мне казалось, что это вполне достаточная сумма, но когда я увидел виллу „Глэнмонт“, я был поражен. Эта усадьба слишком красива для меня, но и вполовину недостаточно хороша для моей жены».
Впоследствии ослабевшее здоровье Эдисона заставило его прекратить ночную работу в мастерских, но не изменило его привычки поздно засиживаться. Часто до раннего утра оставался он с женою в угловой комнате, расположенной над подъездом дома. Эта комната была любимым местом Эдисона. Книги стояли на открытых полках. Здесь отсутствовала чопорность «большого дома» с его библиотекой, запрятанной в огромные закрытые шкафы, и с его анфиладою пышных гостиных.
Обычно Эдисон читал семь или восемь газет в день (не исключая и полицейской газеты), значительное количество научных и общелитературных журналов. Временами он погружался в приключенческие и детективные романы, но отвергал повести и романы, где основной фабулой была любовь. Он никогда не изменял своему старому любимцу Виктору Гюго. Не ослабевал его энтузиазм и к Шекспиру. Под влиянием жены он пристрастился к книгам Дюма-отца. Круг его научных интересов был очень широк. Об этом свидетельствуют оставшиеся после него пометки на книгах, нередко весьма резкие. Однако многие актуальные проблемы теории естествознания остались непонятыми им. «Эта книга — мусор», — написал он толстым карандашом на заглавной странице книжки «О теории кванта». Здесь сказалось отсутствие систематической общетеоретической подготовки.
Эдисон всегда держал под рукою записную книжку, куда он заносил свои мысли, и отдельно «деловой дневник», где отмечались вопросы, которые он на следующее утро должен был обсуждать с заведующими мастерскими.
В этой же комнате стоял обычный конторский стол, за которым сидела Мина Эдисон и вела хозяйственные расчеты, составляла различные программы организации местной общественной жизни, занималась вопросами местной школы и т. д. На столе портрет молодого Эдисона. На стенах портреты старшего сына Эдисона от Мины — Чарльза, и самой Мины Эдисон.
Весьма сильный и крупный человек, Эдисон никогда не занимался систематической физкультурой. До последнего времени он ел когда и что ему нравилось. Если он шел на званый обед, то или брал с собою еду, которая ему нравится, или плотно закусывал перед уходом из дому. Эдисон курил и жевал табак, но никогда не употреблял алкоголя. Вся его жизнь была построена по программе экономии усилий. Он не любил ничего делать, что не являлось для него необходимым. Его отдыхом была рыбная ловля на берегу Нью-Джерси. В «Глэнмонте» он изредка играл на бильярде. В играх на свежем воздухе он участия не принимал, но любил единственный комнатный спорт, старинную восточноиндийскую игру «пачизи», известную на западе под названием «парчези».
Лаборатория в Вест-Орандже, которую создал Эдисон, состояла из центрального трехэтажного здания длиною около 85 метров, окруженного четырьмя другими одноэтажными постройками, каждая длиною в 30 метров и шириною в 8 метров. Все здания — кирпичные, основательно выстроенные. Лаборатория была окружена деревянным забором. Сторож у ворот пропускал на территорию лаборатории только лиц, имевших соответствующий пропуск.
В центральном здании помещались контора, библиотека, машинное отделение, залы для различных экспериментов и склады.
Библиотека занимала обширное помещение, площадью свыше 120 квадратных метров. Вокруг стен — две галереи, одна под другой. В нижней галерее — тысячи книг по самым разнообразным специальностям, вплоть до театра; в верхней — огромное количество журналов, а также много шкафов и полок, где расставлены коллекции — минералогические и геологические — и тысячи образцов руд и минералов со всех частей земного шара. В соседних с библиотекой комнатах находились склады самых разнообразных веществ и материалов, химических реактивов, фармацевтических препаратов. Эдисон исходил из того, что не может заранее знать, какие именно вещества — по ходу его работ —могут понадобиться, а потому считал необходимым иметь у себя, хотя бы в малых количествах, все, что можно достать и хранить.
Здесь были все мыслимые продукты растительного и животного царства, различные руды, минералы, все известные металлы — в листах, брусках, чушках, палках и трубах, текстильные изделия и сырье, самые разнообразные сорта бумаги — от тончайшей, рисовой и шелковой, до грубейших картонов, стеклянные изделия, химикалии и краски и т. д. и т. п. О богатстве его складов можно судить хотя бы по тому, что в тот же период, когда Эдисон начал заниматься икс-лучами, в его лаборатории было собрано около 1 800 различных флуоресцирующих солей, изготовленных самим изобретателем.
Все эти многообразные и бесчисленные образцы и коллекции были классифицированы и расположены так, что в любой момент можно было легко получить то, что требуется. Специальный сотрудник заведовал этими складами.
Далее за складами помещалась хорошо оборудованная мастерская, где изготовлялись большие модели машин и приборов. К этой мастерской примыкали машинный зал и котельная. Выше, во втором этаже, помещалась мастерская точных инструментов и различных опытных приборов и моделей. Здесь же, как и в части третьего этажа, были расположены рабочие комнаты экспериментаторов и научных сотрудников Эдисона. На третьем этаже часть комнат была приспособлена для опытов по усовершенствованию фонографа. Со всех сторон здесь раздавалось пение и музыка. За стеклянными дверями кабинетов посетитель мог также видеть опыты над лампами накаливания, различные модели телеграфных и телефонных аппаратов, моторов, модели всех тех изобретений, над которыми в данное время работал изобретатель. В этом же этаже одно время находились спальни, которые служили для отдыха в часы ночной работы.
Окружающие центральное одноэтажные здания были известны под номерами 1, 2, 3 и 4. Здание №1 известно также под именем «зал гальванометров». Эдисон вначале предназначал его для наиболее чувствительных и точных электрических измерений. Он истратил довольно много денег на оборудование этого помещения, установил большое число подвесных гальванометров, но когда спустя несколько лет недалеко от этого здания проложили рельсы и пустили трамвай, «зал гальванометров» потерял свое первоначальное назначение. Здесь позднее были проведены исследования по кинематографии.
В здании №2 были сосредоточены работы по химии. Значительное число химиков работало по планам и заданиям Эдисона. Его можно было видеть здесь довольно часто: он или производил опыты, стоя у аппаратов и колб, или же, сидя за маленьким столиком, продумывал новые комбинации.
В здании №3 находился склад химических продуктов; здесь же были различные опытные установки, изготовлялись образцы.
Здание №4 некоторое время служило для опытов по извлечению металлов из руды, а позднее — главным складом.
Эти здания стали на долгие годы центром работ, главной квартирой Эдисона и его штабом для дальнейшего завоевания тайн природы и подчинения их интересам промышленности. В последующие годы около этого центра выросли большие железобетонные здания фабрик с тысячами рабочих, где производились изделия, порожденные гением Эдисона, — фонографы, кинематографические фильмы, аккумуляторы и т. д.
Эдисон окончательно переехал в Вест-Ораидж в 1887 году, но воспоминание о первом этапе его работы в Менло-Парке долго еще жило в его памяти.
Часть бывших сотрудников Эдисона по его работам в Менло-Парке организовала даже особое общество, получившее название «Эдисоновских пионеров». На средства и по мысли этих «пионеров» и союза эдисоновских обществ электрического освещения в Менло-Парке был торжественно открыт своего рода памятник Эдисону в его присутствии. На большом постаменте из железобетона была воздвигнута каменная глыба. В глыбу вделана большая бронзовая доска. В верхней части доски помещен медальон с изображением Эдисона, а в нижней части выгравирована следующая надпись:
Здесь
в 1876—1882 гг.
ТОМАС АЛЬВА ЭДИСОН
начал свои труды по изобретениям, начал свою службу человечеству с целью облегчить ему путь по стезе прогресса
Эта доска сооружена эдисоновскими «пионерами» в знак глубокой признательности и благодарности людей, работающих и теперь в тех областях промышленности, которые появились на свет в значительной мере благодаря трудам Эдисона.
На торжестве открытия памятника присутствовало около шестисот человек.
Был выпущен специальный юбилейный сборник.
Позднее, в 1915 году, Эдисон был удостоен почетных ученых званий Принстонского университета, а затем и государственного Нью-Йоркскрго университета.
Вскоре после переезда Эдисона в Вест-Орандж последний стал местом паломничества многочисленных посетителей, в том числе знаменитостей разного рода, которые стремились увидеть получившего мировую известность изобретателя в обстановке его работы и творчества.
Первые работы Эдисона в Вест-Орандже были направлены на усовершенствование фонографа, который был им оставлен из-за очередных его работ по электрической лампочке, системе освещения и центральной электрической станции. В 1887 году Эдисон снова возвращается к фонографу, который остается любимым детищем изобретателя на всю его жизнь. В результате новых работ, в период 1887—1889 годов, в фонографах вместо оловянных листов, на которых записывался звук, начинают применяться восковые цилиндры.
Фонограф сохраняет на долгие годы то, что слышит человеческое ухо. Но Эдисону этого мало, он ставит себе теперь целью создать «машину, которая явилась бы для глаза тем же, чем фонограф является для уха, а затем путем комбинации обеих систем записывать и воспроизводить одновременно звук и движение». Он стремился зафиксировать, а затем воспроизвести не застывшее в своей неподвижности изображение, которое уже в течение почти полувека давала фотография, а живую картину в динамике, в том виде, как она воспринимается челозеческим глазом.
В различных странах, в Англии, во Франции, а также в США, специалисты-физики и любители работали над конструкцией аппарата для съемки и воспроизведения живых изображений.
Все эти попытки были основаны на использовании инерции человеческого зрения, то есть на способности сетчатки глаза удерживать на известное время воспринятое изображение. Два изображения, разделенные промежутком времени в седьмую — десятую секунды, воспринимаются глазом слитно, как одно изображение. На этом принципе основана игрушка, называвшаяся «зоэтрой», или «колесом жизни»: на полоске бумаги наносились одно за другим изображения последовательных движений, например, человека, катающегося на коньках; если эту бумажку поместить в цилиндр, снабженный щелевыми вырезами на поверхности, так, чтобы изображение приходилось против окошечка, и затем этот цилиндр быстро вращать, то у зрителя, смотрящего в окошко цилиндра, создается впечатление непрерывно движущегося конькобежца. Игрушка выросла в мультипликационную кинематографию.
Такой же эффект достигался и другим путем. Фотографировали со скоростью, например, пятнадцати снимков в секунду какой-либо движущийся предмет. Затем с той же скоростью полученные снимки проектировали на экран, и зрители получали впечатление движения того объекта, который был заснят. Подобный метод был впервые предложен французом Дюко в 1864 году. Надо сказать, что в то время еще не были известны сухие фотографические пластинки и светочувствительные пленки.
В 1878 году Майбриджем был произведен следующий опыт. Он устанавливал рядом в линию большое количество фотографических аппаратов, мимо которых проходила лошадь. Она задевала при этом каждый раз шнурок, который, таким образом, открывал соответствующий аппарат. Полученные снимки проектировались затем в той же последовательности и с определенной скоростью на экран. Получалась картина «Движущаяся лошадь».
В 1880 году появились сухие фотопластинки. Однако необходимость оперировать твердыми пластинками создавала огромные трудности, которые легко постичь, если вспомиить, что современный кинофильм длительностью в 15 минут содержит примерно 20 тысяч фотоснимков (кадров).
Эдисон, увлеченный решением крупных проблем в области электротехники, очень мало уделял внимания изучению оптических вопросов, но в 1887 году он со свойственным ему фанатическим пылом, обладая при этом обширными техническими вспомогательными средствами, приступил к решению поставленной им новой задачи.
Эдисон идет вначале методом, оправдавшим себя на опыте фонографа. Он производит целый ряд последовательных по времени, но очень малых по размерам, микроскопических снимков на светочувствительном валике. Полученные затем позитивы Эдисон переносит на второй цилиндр. При быстром вращении этого второго цилиндра создавалось впечатление слитных живых фотографий, которые рассматривались через увеличительное стекло.
В 1887—1889 годах Истмен, основавший в США фирму Кодак, впервые в широком масштабе стал выпускать покрытую бромосеребряной желатиновой эмульсией целлулоидную пленку, открывшую дорогу кинематографии.
Теперь вопрос в основном заключался в том, чтобы усовершенствовать моментальную фотографию, построить такой аппарат, который позволял бы производить последовательно один за другим двадцать-сорок снимков в секунду. Всякий, кто занимается фотографией, понимает техническую трудность задачи. Необходимо было, чтобы фотопленка, непрерывной лентой двигаясь перед объективом, через каждые примерно 2 сантиметра пути останавливалась, при этом затвор аппарата должен мгновенно открываться и снова закрываться. И вся эта операция должна повторяться с огромной точностью двадцать-сорок раз в секунду при ленте длиною в 300 метров. В течение лета 1889 года первый аппарат был готов, но Эдисон был временно отвлечен от этой работы поездкой на Всемирную парижскую выставку.