Глава двадцать вторая ПОСЛЕ ЩЁЛОКОВА

Глава двадцать вторая

ПОСЛЕ ЩЁЛОКОВА

В 1980-е годы в СССР трудно было представить сочувственную статью о Николае Анисимовиче Щёлокове на страницах какого-либо печатного органа, будь то «Правда», «Огонёк» или «Литературная газета». Опыт преобразований МВД при пятидесятом министре — кому он интересен? Впереди открываются радужные перспективы. Милиция будет становиться лучше и лучше, всё гуманнее и всё ближе к народу. Страна влюбилась в нового лидера. Как льдину в весенний ледоход, хочется отогнать «брежневщину» подальше от берега. Разоблачения «щёлоковщины» не встречают у людей внутреннего сопротивления, наоборот, они выглядят убедительными, полезными для общего дела.

Но ведь Николай Анисимович заплатил страшную цену за свои ошибки. Неужели не было сочувствия? Не было. В Советском Союзе самоубийство считалось формой признания вины. Не допускалось и мысли, что человек мог уйти из жизни, чтобы сохранить честь, избежать унижений, прекратить гонения на близких и сослуживцев, наконец, оттого, что слишком сильно болит у него совесть. Самыми «известными» суицидами, благодаря обилию их воплощений в кино, литературе и даже живописи, были самоубийства лидеров фашистской Германии. Вот тут всё смаковалось в мельчайших подробностях. Загнанный, трясущийся человек под землей, стены — ходуном, с потолка сыплется штукатурка, и этот человек тащит пистолет к виску. И реакция Сталина: «Доигрался, подлец!» Подобные картины были запаяны в подсознание советского человека[73].

Обвинения в адрес Щёлокова (усиленные тем, что он «ушел от ответственности») точно бьют в цель. Наверное, не следовало торопиться с разоблачительными статьями… С другой стороны: а как тогда, по горячим следам, можно было проверить, насколько справедливы обвинения в адрес бывшего министра? Щёлоков мало кого пускал в свою семью. Его близкие соратники морально раздавлены: кто-то уволен, кто-то под следствием или в тюрьме, кто-то видеть никого из журналистов не желает. А публикация, разоблачающая Щёлокова и «щёлоковщину», да с личными впечатлениями, мгновенно давала ее автору вспышку популярности.

Статьи тех лет, обличающие пятидесятого министра, имеют интересную особенность: личные впечатления авторов от общения с ним были, как правило, благоприятные или неплохие. Ничего худого лично им Щёлоков не сделал. Чем-то, может быть, был в их творчестве недоволен. Но на их судьбах это никак негативно не отразилось. Маску с его лица сорвали правоохранительные органы (статья в «Правде» в 1989 году так и называлась: «Лицо и маска»). Некоторым известным журналистам и писателям дают возможность познакомиться с материалами «дела Щёлокова». А дела-то нет! Есть дело о злоупотреблениях в ХОЗУ МВД. Обвинения в адрес министра — это по большей части показания людей, которые пытаются переложить на него свою ответственность. Эти показания не только не изучались судом, но даже не прошли следственной проверки в рамках возбужденного уголовного дела.

Очередной мощный залп по Щёлокову был выпущен уже в полуразрушенном СССР. Руководители страны заигрались с группой Т. Гдляна и сами получили обвинения в коррупции. Обществу напомнили об их заслугах в борьбе со страшным злом под названием «щёлоковщина» — ничего существеннее с тех пор не разоблачили… Новая серия публикаций…

В начале 1990-х тема еще и пожелтела. В моду вошел такой ее поворот: война спецслужб. Общество узнало об опасностях, которым подвергался следователь прокуратуры, раскрывавший убийство майора КГБ на «Ждановской». За ним по приказу «всесильного министра» велась охота (а председатель КГБ поделать ничего не мог, только охрану приставил да предупредил: убьют — доложу). Министр не просто присваивал антиквариат, он его целенаправленно добывал с помощью группы ликвидаторов. До такого даже Федорчук недодумался. А уж он-то через мельчайшее сито просеял всю милицию и, конечно, за «группу ливидаторов» ухватился бы, бросив все остальное как мелочовку. Но тут мы ничего не добавим — фактов же нет. Есть некие оперативные данные, известные одному-единственному человеку — В. И. Калиниченко.

То, что в 1980-е объяснялось недостатком информации, иллюзиями, в 1990-е — заметным пожелтением рынка СМИ, в 2000-е выглядит явной халтурой и неуважением к читателю. Ограничимся одним примером. В 2006 году вышла книга «Коррумпированная Россия». Твердая обложка, смотрится солидно. Известный автор — Андрей Константинов, выступающий под маркой Агентства журналистских расследований. Читатель, надеемся, достаточно подготовлен, чтобы самостоятельно разобраться в приведенных ниже нагромождениях чепухи, но для верности всё же немного ему поможем (примечания автора этих строк выделены курсивом).

«Говоря современным языком, большего беспредельщика, чем Николай Анисимович Щёлоков, трудно было отыскать во всей московской правящей элите.

Министр внутренних дел пользовался безграничной поддержкой Брежнева и считался главным соперником и заклятым врагом Андропова. Пользуясь покровительством генсека, он открыл в системе МВД сеть закрытых магазинов, где за бесценок продавали дефицитные импортные товары — обувь, дубленки, бытовую технику, антиквариат, полученные в результате приговоров с конфискацией имущества. Надо сказать, что министр Щёлоков и сам слыл страстным любителем и знатоком антиквариата. На Западе русское искусство всегда было в цене, и сотрудники МВД оперативно вычислили канал ухода антиквариата за рубеж. Но вместо того, чтобы его закрыть, милиционеры наладили контроль и собственные каналы его добычи и поставки (вообще-то каналы ухода чего-либо за рубеж плотно контролировали органы госбезопасности и никого к ним не подпускали). В результате все крупные коллекционеры антиквариата были взяты на строгий учет, после чего их медленно, но верно проводили через судебные дела с конфискацией имущества (это уже прямой выпад в адрес некоторых наших экспертов). Обычной формулировкой обвинения по таким делам служило приобретение дорогостоящих вещей на нетрудовые доходы, а конфискованные предметы антиквариата затем выставлялись в специальном закрытом выставочном зале МВД на улице Огарева, 6. Ни одна (ни одна!) более или менее стоящая вещь не уходила на сторону, пока ее не посмотрел и не оценил Щёлоков или его жена Светлана. Часто Светлана приходила сюда со своей ближайшей подругой Галиной Брежневой: вельможные особы отбирали самые ценные вещи, а остальное милостиво разрешали реализовывать на западном рынке за валюту (о господи!). В результате все антикварные магазины превратились в своеобразные филиалы органов МВД.

Поговаривали, что Щёлоков любил посещать Ленинград — богатые коллекции питерских музеев вполне могли удовлетворить его страсть к собирательству антикварных „безделушек“. Ходили слухи, что директор одного известного на весь мир музея на пару с Щёлоковым опустошал богатейшие запасники государственных хранилищ (где факты? Хоть один! Почему чекистов в долю не взяли? Ведь сто процентов — спалились бы). Свидетели тесных контактов Щёлокова с директором музея становились, как поговаривали, жертвами несчастных случаев со смертельным исходом. (По непроверенным данным, у Щёлокова имелась своя личная группа ликвидаторов, которая выполняла самые „деликатные“ заказы министра.) Чтобы получить вожделенную вещь, Щёлоков не останавливался ни перед чем. (Кровь стынет в жилах. Всё-таки Федорчук с Лежепековым занимались детскими забавами. Или автор бредит?) Существовала хорошо отработанная схема, которая не раз применялась сотрудниками МВД, чтобы удовлетворить страсть своего патрона (теперь понятен источник этих сведений, кто же не узнает автора этой версии, он один-единственный в нашей стране).

Для начала выявлялась квартира, в которой мог быть дорогой антиквариат. Затем особо доверенные опера через свою агентуру наводили на квартиру какого-нибудь несовершеннолетнего воришку. Он взламывал квартиру, забирал телевизор, видеомагнитофон и уходил, а следом за ним приходили люди, которые всё это затеяли. Они снимали со стен картины, забирали антиквариат и „растворялись в ночи“. Затем несовершеннолетнего злоумышленника задерживали, отбирали украденные вещи, но вот только об исчезнувших ценностях и раритетах воришка ничего сказать не мог. Потом чудесным образом эти картины всплывали у Николая Анисимовича Щёлокова. Так, в мае 1979 года по указанию Щёлокова в его распоряжение были переданы антикварные ценности на сумму 248,8 тысячи рублей (не успели передать, чекисты помешали, помните?), являющиеся вещдоками по делу одного валютчика, а также картина „Полевые цветы“ Мартироса Сарьяна, купленная за 10 тысяч рублей на средства МВД Армянской ССР.

Впрочем, аппетиты министра не ограничивались одним только антиквариатом. Документально доказано, что глава МВД похитил у государства девять квартир (что похитил — не было и речи, говорили: не всегда использовал служебные квартиры по назначению)… и три дачи…» И так далее.

Достаточно. Пусть эта глава будет самой короткой в книге. Надо открывать главу более объективных материалов о Н. А. Щёлокове и его деятельности.