Глава девятая СОЮЗ ФЕМИДЫ С МУЗАМИ
Глава девятая
СОЮЗ ФЕМИДЫ С МУЗАМИ
В 1935 году в американском кинематографе родился новый положительный герой — федеральный полицейский агент. На экраны вышел фильм режиссера Уильяма Кейли «G-Men».
Голливуд, может быть, и дальше штамповал бы ленты про благородных гангстеров, но на него насели, с одной стороны, Федеральное бюро расследований в лице директора ФБР Джона Эдгара Гувера, а с другой — законодатели. В американских нормативных актах о цензуре появились поправки, дозволяющие изображать гангстеров лишь в тех случаях, когда в финале их настигает возмездие. Почти по Чехову: если в первом акте на сцене появляется мафиози, то к пятому его должны либо арестовать, либо убить.
И в реальной жизни джи-мены стали звездами. Сначала это — глава чикагского отделения ФБР Мелвин Первис, который провел операции по устранению Джона Диллинджера и других одиозных бандитов. Растущая слава Первиса вызвала ревность у директора ФБР. Недавнюю историю пересмотрели, на роль устранителя Диллинджера «назначили» гуверовского фаворита. А самым известным и авторитетным джи-меном на многие годы стал сам Джон Эдгар Гувер, который любил эффектно появляться в финале операций по захвату бандитов с пистолетом в руке и со словами: «Вы арестованы!» После смерти в 1972 году шефа ФБР (занимавшего эту должность 48 лет) доберутся до его архива. И появится другая точка зрения, что самый известный полицейский в истории США был, возможно, в этой истории одним из самых грязных персонажей…
Так или иначе, в середине 1930-х, во многом благодаря ФБР и его шефу Гуверу, в Америке произошла переоценка ценностей. Фильмы и книги о благородных полицейских пошли чередой. «Дети стали носить игрушечные значки агентов Бюро, играть такими же, как у настоящих федеральных агентов, игрушечными пистолетами, и даже спать в пижамках с фирменной эмблемой „G-Men“», — отмечает Киви Берд в книге «Гигабайты власти».
В СССР аналогичные процессы проходили в 1970-е годы.
С началом глубоких преобразований в милиции у кинематографистов, литераторов, художников, композиторов сам Бог велел спросить: с кем вы, мастера культуры? С милиционерами или с преступниками? А они в данном случае были ни с кем. По каким-то причинам тема борьбы с преступностью считалась полузакрытой, и мастера культуры ее практически не касались. Лучшим достижением в кино на тот момент был пронзительный фильм режиссера С. Туманова «Ко мне, Мухтар!» (1964 год). Однако ни одного яркого, живого образа — сыщика, следователя, участкового…
В начале 1970-х МВД становится главным заказчиком фильмов о милиции. И такие ленты появляются — от просто добротных для тех лет картин до значительных художественных произведений, переживших свое время, вроде шедевра, снятого режиссером Станиславом Говорухиным по сценарию Аркадия и Георгия Вайнеров с Владимиром Высоцким в главной роли. Премьера шестисерийного телефильма «Место встречи изменить нельзя» состоялась в ноябре 1979 года.
Малоизвестный факт: Владимир Высоцкий, который уже неотделим в нашем сознании от образа капитана МУРа Глеба Жеглова (точнее, наши представления о настоящем борце с уголовной преступностью неотделимы от созданного им образа), поначалу отказывался появляться в кадре в милицейской форме. И сделал это один раз, как говорят, по личной просьбе министра внутренних дел.
Владимир Петрович Илларионов, бывший первый заместитель начальника Главного следственного управления МВД СССР, вспоминает, как он помогал актеру готовиться к роли.
«Началу нашего знакомства положил звонок по „кремлевке“ ныне покойного Константина Ивановича Никитина, заместителя министра внутренних дел, интереснейшего человека, великолепного рассказчика и острослова, главного консультанта фильма „Место встречи изменить нельзя“»[8].
Илларионов считался большим знатоком криминальной субкультуры, собирал образцы творчества заключенных, уголовный фольклор. Никитин попросил Владимира Петровича оказать актеру необходимую помощь. Илларионов снабдил Высоцкого альбомами из своей коллекции, не раз они беседовали в его кабинете в здании следственного управления по адресу улица Дзержинского, 11.
«Кажется, Высоцкий был удивлен, узнав, что есть серьезные исследования воровского жаргона. Книжку известного языковеда Бодуэна де Куртенэ „Блатная музыка (жаргон тюрьмы)“, изданную в 1908 году в Санкт-Петербурге, он буквально схватил с полки, сожалея потом, что в ней недостает многих страниц. Изучал и маленький словарик уголовного жаргона. Его удивляла живописность некоторых выражений, стойкость и преемственность традиций блатного языка, неожиданность заимствований иностранных слов. Название одной из группировок преступного мира — „Один на льдине“ — иллюстрировал мимической сценкой: сгибался, засовывая кисти рук под мышки, изображая замерзшего человека, смешно вытаращивал глаза, одновременно наглые и испуганные».
Илларионов подметил, что у актера есть и свой немалый опыт общения с уголовной средой, «блатными» и «полублатными». Биография Владимира Семеновича Высоцкого сейчас хорошо известна. Он рос в послевоенной Москве, «как вся дворовая шпана». Кто авторитеты для мальчишек из этих дворов, не только столичных? Да, фронтовики. Но также и — «блатные». Друг Высоцкого, литератор Артур Макаров, вспоминал: «Мы были знакомы со знаменитой компанией „урки с Даниловской слободы“, профессиональными „щипачами“. Хотя Володя никогда в „блатных“ делах „замазан“ не был, он знал довольно серьезно и крепко людей из этого мира, хорошо знал. Некоторые из них очень любили его, и он их тоже, надо сказать. Практически все из нас владели жаргоном — „ботали по фене“, многие тогда даже одевались под блатных». Не случайно первая известная песня Высоцкого — про Нинку-наводчицу. Он напишет десятки блатных стилизаций и только одну песню про МУР: «Побудьте день вы в милицейской шкуре — / Вам жизнь покажется наоборот. / Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, / За тех, кто в МУРе, никто не пьет».
Штрих к картине нравов военных и послевоенных дворов добавляет ветеран системы исполнения наказаний Василий Сныцерев, в 1980-е возглавлявший знаменитую «правилку» для уголовных авторитетов — колонию «Белый лебедь» в Соликамске. В ФЗУ, где он учился, появился некто Витя по кличке Пахан, который стал приобщать ребят к воровству. Сныцерев уехал из города, стал милиционером. А через несколько лет узнал, что все 50 его бывших однокашников имели те или иные проблемы с законом, большинство отсидело.
В 1960-е влияние уголовной среды, прежде всего на молодежь, «дворовую шпану», оставалось очень сильным. Кроме того, органы внутренних дел не освободились от шлейфа ежовских и бериевских времен. Существовало на уровне подсознания: от этой закрытой организации лучше держаться подальше. Сотрудничать с милицией, тем более служить в ней, приличному человеку — «западло». Поэтому-то даже в 1978 году Высоцкий не горел желанием появляться на экране в милицейском мундире.
После грандиозного успеха сериала исполнитель главной роли мечтал о его продолжении. У него возникла идея: рассказать историю ордена Красной Звезды, который носит на лацкане пиджака Жеглов. Актер вновь появился в кабинете у Илларионова. Владимир Петрович подобрал в архиве дело. «Зимой 1942 года из Свердловска в голодную Москву шел эшелон с продуктами. Его охраняла группа работников НКВД во главе с капитаном. Были получены оперативные данные, что на эшелон, прибывший на станцию Лихоборы, возможно нападение вооруженной банды. Решили при маневрировании вывести вагоны с продуктами, а на их место поставить состав с усиленной охраной. Но произошла какая-то накладка. Небольшой группе пришлось принять неравный бой с бандитами. Впоследствии раненного в перестрелке капитана наградили тем же орденом, что и Жеглова».
Продолжения сериала, как известно, не последует. Исполнитель главной роли уйдет из жизни в дни московской Олимпиады, 25 июля 1980 года. А образ начальника отдела Московского уголовного розыска по борьбе с бандитизмом Глеба Жеглова переживет своего создателя, Советский Союз и на многие десятилетия останется самым живым образом отечественного сыщика. Не раз в обществе будет вспыхивать дискуссия: а точно ли Жеглов с его категорическим убеждением: «Вор должен сидеть в тюрьме» — положительный герой? Он ведь способен засадить вора любой ценой, подбросив ему кошелек, которого тот не брал. Слишком знакомы впоследствии станут такие трюки. Трюки — да. Но не жегловские мужество, бескорыстие и преданность делу. Не его, обращенное к вору: «Глеб Жеглов не будет брать твои поганые деньги!» Жеглов-Высоцкий не просто лучше, не просто «правильнее» тоже достаточно колоритных уголовников во главе с Горбатым. Он их выше как личность, красивее, мощнее. Именно он в гораздо большей степени, чем они, вызывает желание себе подражать.
Сыщик Жеглов. Сельский участковый Анискин. Не такие яркие, но тоже живые — следователь Пал Палыч Знаменский, оперативник Томин, эксперт-криминалист Кибрит. Эти образы родились в 1970-е годы.
МВД открывает архивы. В 1971 году на экраны выходит первая серия телеспектакля (впоследствии ставшего телесериалом) «Следствие ведут знатоки». Сценаристы — Ольга и Александр Лавровы, в главных ролях — Георгий Мартынюк, Леонид Каневский, Эльза Леждей. ЗнаТоКи. Большим энтузиастом этого проекта является сам министр Щёлоков. Серии одна за другой (всего 17) выходят до его отставки в 1982 году, затем — перерыв, в 1985 году проект возобновляется, а последняя, 24-я серия «Знатоков» выйдет на экраны в 2003 году!
Музыкальной заставкой к телеспектаклю стала песня «Незримый бой» на слова Анатолия Горохова и музыку Марка Минкова. В 1985 году «Знатоков» возобновили с другой заставкой — «Наша служба» (если уж бороться со «щёлоковщиной», то по всему фронту). Замена оказалась неравноценной. Несмотря на звездные имена ее создателей (композитора Давида Тухманова и автора слов Роберта Рождественского), «Наша служба» справедливо забыта, а «Незримый бой» стал гимном и российской милиции, как некогда был гимном советской.
С 1969-го по 1978-й выходят три фильма о деревенском детективе Федоре Ивановиче Анискине по сценарию Виля Липатова. В образе, созданном Михаилом Жаровым, уже не одно поколение людей узнает настоящего участкового. Он и милиционер, и власть, и советчик, и задушевный собеседник, и просто односельчанин, житель нашего района. Это эталон. Когда заходит разговор, что надо восстанавливать значимость службы участковых, обязательно на всех уровнях звучит фамилия: Анискин. «Нужно привлекать в эту службу Анискиных». Что тут добавить?
Мы вспомнили произведения, прошедшие проверку временем. В ноябре 1974 года вышел на отечественный телеэкран своего рода аналог американского «G-Men» сериал «Рожденная революцией» (режиссер Григорий Кохан, сценаристы Гелий Рябов и Алексей Нагорный). Собственно, этот проект и был первым крупным проектом МВД в области киноискусства. Руководство министерства пробивало сценарий Рябова и Нагорного на Центральном телевидении, оказывало помощь при съемках. Консультантами выступали замминистра Борис Тихонович Шумилин и начальник уголовного розыска страны Игорь Иванович Карпец. По тем временам — событие. Во время показа «Рожденной революцией» все взрослое население страны находилось у телевизоров, уличная преступность снижалась в разы. Однако главный герой картины сыщик Кондратьев (Евгений Жариков) в «народ» не пошел. К шедеврам советского киноискусства этот фильм с плакатными характерами и заурядной литературной основой, конечно, не отнесешь.
…Интересно было бы оценить, какой совокупный вклад в борьбу с преступностью внесли Глеб Жеглов, Федор Анискин, троица «знатоков»? Сколько преступлений смогли предотвратить? Сколько уголовных дел благодаря этим персонажам было раскрыто не мордобоем, а умной, профессиональной работой сыщиков, следователей, участковых, экспертов-криминалистов? Не подсчитать, но их вклад очень значителен. Главное, что они продолжают свою воспитательно-правоохранительную деятельность, независимо оттого, насколько эффективно их коллеги действуют в жизни. И если какая-то часть милиционеров приходит и будет приходить в профессию по призванию, то во многом, конечно, — благодаря им.
«Союз Фемиды с музами» — выражение из доклада Николая Анисимовича Щёлокова.
Фемида, то есть в данном случае МВД, заключает этот союз по всем возможным направлениям.
Дмитрий Шостакович создает «Марш Советской милиции»[9].
С начала 1970-х произведение композитора звучит на всех официальных мероприятиях МВД — при принятии присяги, на парадах, смотрах и т. д. Вслед за Шостаковичем Арам Хачатурян пишет «Марш Московской Краснознаменной милиции». Оба произведения достойны имен своих создателей, но… неофициальным гимном для милиционеров всё равно остается «Незримый бой». Не загадка ли?!
А как же живопись (вспомним юношеское увлечение самого министра)? Уже в 1969 году при МВД создается студия художников, ее по просьбе Щёлокова возглавляет президент Академии художеств СССР скульптор Евгений Вучетич…
Каждый год 10 ноября по Центральному телевидению транслируется посвященный Дню милиции «главный концерт страны». Обратите внимание на репертуар. Это не «полегче и попроще». В концерте (открывает его, разумеется, исполнение марша Шостаковича), который смотрит вся страна и, конечно, вся милиция, выступают исполнители мирового уровня: пианист Святослав Рихтер, виолончелист Мстислав Ростропович, скрипач Давид Ойстрах (однажды они составили трио), не говоря уже о популярных эстрадных артистах. Кстати, один из известнейших в стране композиторов Алексей Экимян (автор «Не надо печалиться» и других хитов советской эстрады) — профессиональный сыщик, дослужившийся до звания генерала милиции и должности заместителя начальника ГУВД Московской области.
Благодаря тому, что МВД «открывается», допускает журналистов на свою «кухню», в советской журналистике фактически появляются новые жанры — криминальный очерк и даже криминальное расследование. В каждом номере «Литературной газеты», любимой газете советской интеллигенции, читателю гарантированы рассказ о резонансном уголовном деле (оно станет резонансным после публикации), а то и проблемная статья. Переживают расцвет и специализированные издания. С журналом «Советская милиция» сотрудничают лучшие детективные перья страны, тираж издания приближается к миллиону экземпляров.
В Академии МВД СССР создается университет культуры. Его ректор — Арам Хачатурян, кафедры возглавляют кинорежиссер Лев Кулиджанов, художник Илья Глазунов, среди преподавателей и лекторов, частных гостей академии — композитор Никита Богословский, певица Людмила Зыкина, актеры Юрий Яковлев, Михаил Ульянов, Алексей Баталов, Василий Лановой, Юрий Никулин, режиссер Марк Захаров… Как видим, и тут ориентация на цвет отечественной культуры, никаких «полегче и попроще».
По всей стране заключаются соглашения о культурном шефстве творческих коллективов над органами милиции. Открываются ведомственные дома культуры (а также санатории, профилактории, дома отдыха — отдельная тема), в управлениях внутренних дел создаются ансамбли песни, пляски, оркестры.
Смысл происходящего понятен. Теперь — иллюстрация.
Милицейская семья Харитоновых в Туле. Лев Серафимович, полковник в отставке[10], возглавлял районный уголовный розыск, завершил службу заместителем начальника областного управления по борьбе с организованной преступностью, то есть большую часть биографии работал на «жегловских» должностях. Ираида Сергеевна — начальник экспертно-криминалистической службы областного УВД, награждена орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени. Он — сыщик, она — криминалист. Еще бы им в семью следователя, и получилась бы классическая тройка «знатоков». Но их дочь стала экспертом-криминалистом. Лев Серафимович только убийств в своей практике раскрыл несколько сотен. Ираида Сергеевна вспоминает, как после окончания вуза, девчонкой, ездила «на трупы». Три года жила вегетарианкой, на мясо смотреть не могла. Харитоновы — интеллигентные, приветливые люди, из тех, на ком их экстремальные профессии как будто не оставили заметного следа. Как им это удалось? Объясняют:
— Надо чаще общаться с нормальными людьми.
Для Харитонова, как, впрочем, для многих из его поколения, 1970-е — золотые годы милиции. Он поясняет почему. «Сижу я над делами, голову поднять не могу. Начальство: „Давай, давай!“ С утра до ночи перед тобой — воры, убийцы, бандиты, насильники. И вдруг — звонок. На проводе директор кинотеатра. У них вечером показывают „Трактир на Пятницкой“, приглашает приехать и выступить перед зрителями. Едешь и выступаешь. Понятно? Ты — человек».
Понятно.
Предположим, что руководителя среднего милицейского звена решают повысить по службе. Его направляют в Академию МВД. Теперь слово земляку Харитонова, самому титулованному тульскому сыщику Александру Владимировичу Сенопальникову, генерал-майору и доктору юридических наук. Он учился в академии в 1991–1993 годах, но традиции, заложенные в 1970-е ее первым начальником С. М. Крыловым, еще были сильны, или о них хорошо помнили.
«Солисту-скрипачу дирижер не нужен, но оркестру нужен дирижер. Вот смысл академии: она, по замыслу, готовит дирижеров милицейской деятельности. Скептики часто говорили: а нужна ли вообще милицейскому руководителю такая капитальная подготовка? Не полководца же готовят. Не полководца, но — организатора сложных операций, в которой бывают задействованы большие силы. Допустим, что такое организация охраны общественного порядка на футбольном матче? Надо спланировать расстановку сил, обеспечить людей связью, питанием, теплой одеждой, продумать, как правильно зайти и выйти со стадиона, а в случае чрезвычайного происшествия обеспечить эвакуацию болельщиков. Все, что связано с организацией, требует хорошей подготовки.
Нас учили не только прикладным дисциплинам. Но и, например, современному русскому языку — мы писали диктанты высокой сложности. Учили правильно разговаривать и с подчиненными, и с представителями общественности. Нам преподавали вопросы социологии, философию, теорию государства и права. При академии продолжал работать университет культуры. Каждый четверг, даже в тяжелые 1990-е, к нам приезжали известные деятели культуры. Где еще человек из провинции мог встретиться с художником Ильей Глазуновым? А Глазунов перед нами выступал, долго отвечал на вопросы. Слушали мы и оперную певицу Елену Образцову. Бесплатно распространялись билеты на концерты. Мы шли в Центральный музей МВД и видели там уникальные экспонаты, вещественные доказательства по самым известным преступлениям, совершавшимся в России и СССР. А по средам к нам приезжали руководители МВД — начальники главков, следственного управления, финансисты, кадровики, отвечали на наши вопросы. Всё это традиции Щёлокова — Крылова».
Следует сказать несколько слов и о реформе системы ведомственного образования в исследуемые нами годы. Помимо академии — элитного учебного заведения, где готовят будущих руководителей милиции (да и сами обучающиеся — уже начальники, вплоть до республиканских министров), при Щёлокове в системе МВД появилось 17 высших учебных заведений, десятки школ первоначальной подготовки и повышения квалификации. Милицию не только обмундировали, «подкормили», но и образовали. Она ведь была полуграмотная в начале 1960-х. Например, тогда только половина участковых имели за плечами образование выше начального, среди рядовых, сержантов — и того меньше. В уголовном розыске редко можно было встретить сотрудника с очных высшим, на иную область таких приходилось один-два человека. К началу 1980-х большинство сыщиков в стране имели высшее или незаконченное высшее; так, в МУРе все начальники отделений и выше имели вузовские дипломы.
Из дневника Щёлокова видно, что он прекрасно понимает, какие опасности таит профессия милиционера для того, кто ее выбрал. Читаем (21.12.1973, Барвиха):
«Возиться с накипью, человеческими отбросами, мешающими жить другим, несомненно, труд тяжелый, малоприятный в личном плане, хотя и заслуживающий всяческого уважения. Удовольствия от постоянного общения с пьяницами, хулиганами, ворюгами, со всеми разновидностями уголовного элемента мало, и себя не обогатишь тем, что постоянно находишься в этаком „чистилище“. И какое надо иметь мужество, чтобы выработать в себе особый иммунитет от всех этих бацилл, постоянно оскверняющих, разъедающих тебя, чтобы оставаться на высоте, быть бойцом против всей этой скверны, оставаясь человеком в лучшем понимании и значении этого слова».
Союз Фемиды с музами… Что давал этот союз молодому человеку, который хотел стать, предположим, сыщиком?
В уголовный розыск сразу, скорее всего, не поступить (мы говорим о 1970-х, сейчас-то проще, ищут желающих днем с огнем). «Молодого» направляют на работу в медвытрезвитель. Несколько месяцев он учится умению быстро раздевать подобранных на улице алкоголиков. Потом он — в патрульно-постовой службе. Могут участковым предложить. Наконец, если упорно стремится в сыщики, отправляют в милицейскую школу, потом — долгожданный уголовный розыск. И начинается с утра до вечера — воры, убийцы, мошенники, слезы потерпевших, выезды на трупы. В принципе самому сыщику уже нужна психологическая помощь. Он в плену самых мрачных представлений о жизни. От него требуют раскрытия, «палок в отчетности», начальство на него орет, и сам он ловит себя на том, что так же обращается с младшими по должности. Но он не безнадежен. Это поправимо. «Надо чаще общаться с нормальными людьми». Шефствующий над подразделением милиции местный театр присылает билеты на спектакль. На Новый год приглашают с детьми на елку — он не сможет, но дети с мамой сходят. Его отправляют учиться дальше, повышают по службе, направляют в академию… Если у него есть голова на плечах и он действительно предан своей профессии, то вполне может избежать болезни, которая называется «профессиональная деформация». Деформация сознания людей, вынужденных с утра до ночи иметь дело с худшими представителями рода человеческого.
Не панацея. Но другого пути, по-видимому, нет.
Сергей Михайлович Крылов (и тут единомышленник!) прекрасно сформулирует цель, которую ставили перед собой инициаторы этой не всем понятной, порой наивной, странной, с точки зрения партийных чиновников, но такой нужной «культурной революции»: воспитать милиционера, внутренне не способного совершить преступление.
А между тем за контактами руководства МВД с интеллигенцией старшие партийные товарищи наблюдали с большой подозрительностью. Придет время, когда эти контакты начнут объяснять исключительно тщеславием министра, который, дескать, «любил окружать себя представителями творческой интеллигенции». Наверное, любил. Что ж в этом зазорного? Лучше, чем общество «авторитетных предпринимателей». Происходившее тогда в МВД слишком значительно, чтобы объяснять это конъюнктурными соображениями. Все обстояло гораздо глубже и серьезнее.
Не только Николая Анисимовича Щёлокова тянуло к мастерам искусств. Но и их к нему — тоже. Они чувствовали уважительное, серьезное к себе отношение, свою востребованность. В МВД тогда вообще было к кому тянуться. Известен и уважаем в среде творческой интеллигенции был Игорь Иванович Карпец (еще со времен его работы в Ленинграде). Совещания в своем главке интеллигентнейший Игорь Иванович нередко начинал словами: «Вы что думаете, я ругаться не могу? Могу!» После чего… не ругался. Он просто в этом не нуждался, таков был его авторитет в среде сотрудников угро. Культурным и талантливым в разных областях человеком, как отмечалось, был заместитель министра Борис Тихонович Шумилин. Владимир Петрович Илларионов… А уж насколько популярен в среде актеров, журналистов, ученых, космонавтов был Сергей Михайлович Крылов, и говорить не приходится. Да многие, многие… Это было, несомненно, самое образованное и интеллигентное руководство органов внутренних дел в их, по крайней мере, советской истории.