Размышления об исподнем
Размышления об исподнем
Хотя все говорили, что моя бабушка — почтенная дама, ее нижние льняные рубашки, неумело вышитые моей дурной рукой кривыми цветочками, никак нельзя было назвать Дамским Бельем.
Дамское Белье — это сложный и волнующий предмет. Это немногое вкупе с духами, помадой и крепдешиновыми платьями может скрасить жизнь после взросления. Ближайшее, что без сомнения было Дамское Белье, — это гэдээровская Комбинация тети Оли из нашего подъезда. Она осторожно стирала ее в тазике и вешала сушиться на плечиках в общекоммунальной ванной.
Моя подружка Галя, дочка греческих коммунистических беженцев, жила в этой квартире, она имела счастие часто трогать это кружевное белое ангельское воздушное невесомое шелковистое капроновое чудо.
Мне тоже перепадало, когда Комбинацию сушили без присмотра, Галя стучала мне шваброй три раза, и я бежала к ним наслаждаться.
Однажды мы заигрались у них в коридоре, а коммунальный сосед дядя Николай, совсем даже не тети-Олин муж, пошел в ванную и стал нюхать Комбинацию и нежно вытирать об нее лицо.
— Дядя Николай, вам тоже нравится ее щупать, да? — не удержалась я и уже приготовилась сказать, что особенно мне нравятся шелковые бретельки, как дядя Николай буркнул невнятно и убежал.
Галя сказала, что он так часто делает, а потом напивается.
У его жены не было никакой Комбинации. Она, может, и купила бы за любые деньги, зарезала бы и ограбила ради такого сокровища, она могла бы, она была суровая женщина. Но такого размера комбинаций не существовало.
Существовал синий завскладовский халат, в котором она ходила круглый год. Летом из него ничего не торчало, а зимой — страшные, несовместимые с покоем сердца штаны. Я даже не могу сказать, какого они были цвета, я старалась не смотреть на них. Они отбивали всю охоту жить дальше.
Я привыкла посвящать бабушку в интересное из моей жизни, и мы с Галей всё ей рассказали. Бабушка почему-то вспотела лбом и осторожно спросила, был ли дядя Николай одет, когда вытирал рот Комбинацией, и делал ли он что-нибудь еще. Что еще? Жевал ее? Зубами драл? Нет же!
— И, конечно, одетый был, он только с работы пришел, в комбинезоне. Если ты целый день прикручиваешь страшное экскаваторное рыло к железной экскаваторной шее, захочется нежное потрогать, — защищали мы дядю Николая.
— Его же в театры не таскают, — съязвила я.
Бабушка пошла к соседке, не знаю уж, что она ей сказала, но нас лишили Комбинации. Она теперь одиноко сушилась в тети-Олиной комнате под замком. Моя подружка Галя обиделась на меня — ябеда, мол, хотя она со мной же бабушке докладывала и показывала еще, как дядя Николай вытирается!
Предатели все!
Нам с подружкой Галей не случилось жить вовремя в тех странах, где была сексуальная революция или законное изучение человеческой сексонатуры.
Недавно, сидя в европейском кафе, мы вспоминали этот случай и теперь с уверенностью можем сказать, что дядя Николай был не просто уходящей молодости пролетарий, он был ФЕТИШИСТ, а несчастная Комбинация была его ФЕТИШ.
И мы продолжаем одобрять вкусы дяди Николая.
* * *
Еще про дядю Николая и его любовь к Комбинации.
У тети Оли, кроме гэдээровской Комбинации и многа помадных тюбиков, не было других достоинств.
Она всегда гоняла дядю Николая: и чекушки не прятать под коммунальной ванной, и ногти стричь только в своей комнате запершись, и ваще…
И собственный муж ее тоже не любил и всегда норовил смыться в выходной. «Меня „дисретация“ ждет, — говорил он, — не успеваю».
Ха, знаем мы такие дисретации. Уж в комбинациях стоят, ждут!
И невыносимые штаны в завскладовском халате говорили, что это баба у него там. У культурных бабы так называются.
Тети-Олин муж был тенью. Так говорила тетя Оля: ну не мужик, тень какая-то, тут, мож, меня убивают, а он пальцем не шевельнет.
Мы бы тоже не шевельнули, такая она была противная. Когда я над музыкальными уроками корпела, она зайдет и давай поправлять, что у меня руки не так висят… и Галю гоняла ноги мыть. Ишь, царица!
У них вообще было не то чтобы весело в квартире, или как тетя Эвридика, Галина мама говорила, в стойле, но много происходило и ожидалось произойти в зависимости от степени пьянства двух мужских жителей — дяди Николая и дяди Орести. Дядя Орести — тети-Эвридикин муж и Галин папа — был политический беженец, командир партизанского отряда и греческий коммунист.
Тетя Эвридика тоже была партизанка, но учение в театральном институте смягчило ее коммунистические мысли, и она вышла из ихней партии, а в нашу не вступила. Дядя Орести, будучи пьяным, проползал спать, разве только иногда останавливался в коридоре немного поплясать, а дядя Николай проползал в общую ванную шарить спрятанную на полу под ванной чекушку, чтобы добавить. Тут приходили невыносимые штаны и били его, лежачего, ногами. Поэтому, если тете Оле именно в это время надо было накручивать бигуди, она шла к нам и шипела про соседей.
Дядя Николай считался хуже всех, самый частый вопрос, который ему задавали все, был «ну сколько можно?». Но ответа никто не ждал, начиналось: дети смотрят, милицанера позову…
Обычно дядя Николай молчал, но иногда срывался в крик: не могу больше! И штаны кричали: не могу больше… и тетя Оля, уж конечно, не могла больше, и греческие коммунисты — столько горя пережили и тут еще…
Но нам с Галей еще долго было интересно и многозначительно.
* * *
Хочу покончить с подозрительностью белья простодушно и не психоаналитически.
Для детского человека самая загадочная вещь Дамского Белья — бюстгальтер. Это не только трудное слово, но и сложное архитектурное сооружение, напоминает египетские пирамидки. А если бы сиськи были прямоугольные, то готический собор, а если бы их была одна — зиккурат. А если бы много — то частокол.
В бюстгальтере тех времен было много пуговичек, петелек, бретельки, чашечки и корпус. Этот корпус, я слышала, бывает на «косточках». На каких, куриных или тех, которые собаки едят? А нет! Нету там никаких косточек, это такое выражение! Как нектар амброзия. Железки там.
Всё в Дамском Белье многозначительно и в переносном смысле, и напоминает, и намекает о чем-то неведомом, и служит красоте вообще… А не просто чтоб грязь и пыль не попадала в попу, или чтоб сиськи не болтались, когда тетеньки бегут за автобусом.
Это мужское белье должно быть таким, чтобы в нем было возможно или удобно сидеть в танке, на рынке или стоять на посту.
Мужское белье тех времен было так пугающе отвратительно и на цвет, и на ощупь, что я даже спрашивала, нельзя ли жениться на женщине, чтобы избежать сатиновых трусов, носков и кальсон.
Конечно, я очень любила дедушку несмотря ни на какие кальсоны, но чтоб еще муж с кальсонами? Ну нет, это уж слишком! А если к ним вдобавок еще усы и шерстяная грудь? И ногти на ногах, как у рабочего экскаваторного завода соседа дяди Николая, которые вылезают из этих страшных носков?
Хорошо, что мой возлюбленный Старый Военный Доктор всегда ходил одетый в красивую военную форму и обутый в закрытые ботинки.
И, конечно, у него не было кальсон, никаких кальсон! Просто серые носки. Я видела, когда он в машину залезал! Хотя у моего доктора такое очарование души, что даже если бы и кальсоны, ох, даже если бы…