Ценная находка

Ценная находка

Нижеследующая заметка появилась в стенгазете нашего курса (филфак МГУ; весна 1956 года, 3 курс). Опасаясь той или иной цензуры и пользуясь близостью к редколлегии, мы с приятелем изготовили ее дома, привезли в редакцию поздно вечером, перед самым вывешиванием, и наклеили на заранее выговоренное для нее место.

«ЦЕННАЯ НАХОДКА

Несколько месяцев тому назад домашняя хозяйка гр-ка Ж. отправилась на Тишинский рынок за продуктами. Там ей, в частности, был отпущен стакан клюквы, причем колхозница, продававшая клюкву, ссыпала ее в бумажный кулек. Придя домой и развернув ягоды, гр-ка Ж. с удивлением обнаружила на запачканной красным соком бумаге стихотворные строчки, написанные почерком конца XVIII — начала XIX столетия. Она принесла находку на филологический ф-т МГУ. Оказалось, что это — стихотворение, упоминаемое в записках Д. Н. Свербеева и наделавшее, по его словам, много шума. В течение более полувека стихотворение считалось безвозвратно утерянным. Удалось восстановить и название сонета: «Лев в пустыне близ Мемфиса». К изучению памятника привлечены лучшие научные силы факультета. Составляется словарь языка памятника. Готовится фототипическое издание рукописи, получившей у исследователей название «Тишинского списка» («Вечерняя Москва», 30/II-56). Ниже мы публикуем текст стихотворения, сопровождая его небольшим глоссарием.

Лев в пустыне близ Мемфиса

Сонет

Льва ль не узнать по царственному шагу,

Властителя египетских песков?

О люди, кто найдет в себе отвагу

Внимать его ожесточенный рев?

                              5

Голодный зверь оскалил ряд клыков;

Ловитвы ищет, с губ роняет влагу;

Узревши лань, он весь к прыжку готов;

Пройдет лишь миг — и схватит он беднягу.

Катится Феб в полночный океан,

                               10

А гордый лев, весельем обуян,

Кровавый пир вершит среди пустыни.

Диана, восходя за Фебом вслед,

Ущербный свой белесоватый свет

Бросает на мемфисские твердыни.

Объяснение трудных слов. Катится Феб и т. д. — так древние ошибочно объясняли наступление вечера. Мемфис — город в Египте, центр обувной и табачной промышленности; в описываемое время (глубокая древность) — столица Египта».

Не помню, были ли под этим наши подписи или это шло как материал От редакции. Заметка вызвала в коридорах филфака (на Моховой) некоторое оживление; с обычным для него загадочно-осведомленным видом говорил о ней и наш сокурсник, явно не догадывавшийся, что является ее героем.

Об уровне филологической культуры времен XX съезда говорит тот факт, что лишь на третий день стихи получили, наконец, адекватное прочтение. Заехав вечером на факультет, чтобы упиться читательской реакцией, я обнаружил перед газетой группу студентов. Среди них выделялся Станислав Рассадин, бывший на курс старше нас.

— Да это, ребята, акростих, вот что это такое.

— А что значит «акростих»? — любопытствовали собравшиеся, человек семь.

— А это, ребята, значит, что парню публично дали по морде, — отвечал Рассадин.

P. S. Следует, наверно, объяснить, с чего вдруг, по меткому слову будущего критика, парню было дано по морде. Прежде всего, конечно, из футуристического озорства. Но и как бы из высших соображений: именно его мы по некоторым признакам, но без доказательств, подозревали в стукачестве. Володя, прости, если можешь!