1951
1951
7 янв./25 дек.
В пятидесятом году я писала мало, особенно последние месяцы. Вообще вести дневник при моей жизни трудно. Буду делать короткие записи.
Приехал М. А. [Алданов. — М. Г.]. Вчера был вместе с Полонскими, провели с нами сочельник.
Было невесело. Думаю, что Ян поразил их своей инвалидностью. Уже 15 дней у него плеврит. […]
У Лени вчера был Андреев1, вид очень русский. Много рассказывал, но я мало могла его слушать. Сейчас он в Лондоне [Кембридже. — М. Г.] профессором. 2 г. 3 м. сидел в Праге в советской тюрьме. Какая-то сказка. Говорит, что среди русских, даже НКВДистов, много человечности.
[Без даты.]
Скончалась Н. А. Рахманинова.
Ян сегодня не отпускал меня: вспоминал болезнь матери в Огневке. Отца. Евгения. Машу. Всю их жизнь. […] Рассказывал, как ездил с мужиком за доктором за 25 верст, и как Яков все соскакивал с телеги и шел рядом.
25/12 января.
[…] Пришло разрешение на телефон. […] Утешительное письмо от Мазуровой. Обещает помогать.
1 февраля.
Ян с воскресенья в ужасном состоянии. […]
На «Зимний Дворец»2 у нас 110000 фр. Нужно еще в полтора раза больше. Помоги Бог.
16 февраля.
[…] Ян проснулся в час. Настроение лучше. Поел. Читает газеты. […]
22 апреля.
[…] Завтра 44 года, как мы пустились в путь с Яном. […]
11 июля.
Ян очень слабеет. […] Чтобы встать с постели тратит на сборы часа 2–3. Кроток. Смирился с болезнью, внешне во всяком случае.
16 августа.
[…] Паша [Мельгунова. — М. Г.] опять наклеветала на Яна: «вел переговоры с Советами об издании полного собрания сочинений». Как раз наоборот — все сделал, чтобы его произведения не были изданы в России у большевиков.[…]
О возвращении нашем в Россию не могло быть никаких переговоров, т. к. мы ни в коем случае туда и не думали ехать. Были предложения, уговоры, на которые даже серьезно не отвечали, так они были нелепы при отношении к большевикам, какое было и есть у Яна. Если с кем и виделся и разговаривал, то по двум причинам — как бы добиться аннулирования издания и, конечно, из интереса чисто писательского — что это за люди. […] Вчера Ян задыхался часа 3 сряду. Я от него не отходила.
30 августа.
[…] Ян задыхается, а я смотрю и ничем помочь не могу. […]
Не могу успокоиться относительно клеветы Паши Мельгуновой. Даже Симонов не уговаривал, понимая, что Ян в иных настроениях. […] Расстраивает и медленность работы Лени. Не знаю, когда кончит «Зимний Дворец». Не знаю, сколько будет стоить печатание. […]
9 сентября.
Пришло письмо от В. Александровой. Чеховский дом решил все книги выпускать по новой орфографии. […] Ян решился отказаться. Часто бывает в каком-то бессилии.
Скончался внезапно Г. П. Федотов3. […] Он был талантлив и с ним связана целая эпоха жизни.
12 октября.
Ян очень ослабел. […] Он растерян внутренне.
13 октября.
[…] Слава Богу, Яну лучше, хотя он еще какой-то безучастный, все молчит. Тих, подавлен.
[В черной коленкоровой тетрадке на первой странице дрожащей рукой, почерком Ив. А. Бунина, написано:
Дай тебе, Господи, еще много лет и здоровья, драгоценная моя!
1/14 Октября 1951 г. Париж.
Ив. Бунин.]
1/14 октября. Покров.
Не была в церкви. Возилась с Яном. Он по-прежнему безучастен. Не читает, говорит, что нет сил надеть очки. Аппетита никакого. Говорит, что не поправится. […] Пришла Н. Ян поразил ее: «Таким я еще никогда его не видала».
20 октября 51.
Вчера до 5 ч. я была счастлива: уже накануне вечером он стал прежним и перед сном вспоминал прошлое — Пушешникова и т. д. Утром принял лекарство, съел котлетку. Обещал сесть в кресло. Около 5 ч. позвал меня: «попробуй лоб, у меня, кажется, жар». […] Тридцать восемь!
Этого боялся Муккси. От лежания воспаление легких.
1 декабря.
Вчера хоронили Я. Б. Полонского. Сгорел в одну неделю от болезни сердца.
2 декабря.
Ян сказал: Привяжется мотив и все звучит. Сейчас — «Вы жертвою пали»… — Никогда не мог понять слов «любви беззаветной к народу». Кто это так любил народ? Все выдуманные чувства, которыми жило несколько поколений. И что такое народ?