ВИЕЛЬГОРСКИЙ Михаил Юрьевич (1788–1856),

ВИЕЛЬГОРСКИЙ Михаил Юрьевич (1788–1856),

граф, богатый и знатный аристократ польского происхождения, гофмейстер двора, близкий к императору Николаю I. Муж Л. К. Виельгорской, отец А. М. Виельгорской, С. М. Виельгорской и И. М. Виельгорского. Был покровителем искусств, держал дома светский салон. В. был хорошим музыкантом и композитором, чьи романсы были популярны у современников. Он, в частности, написал известные и сегодня романсы на стихи А. С. Пушкина «Старый муж, грозный муж» и «Черная шаль». Композитор Роберт Шуман называл В. «гениальнейшим из дилетантов». Был в дружеских отношениях с Гоголем, которому оказывал покровительство. Благодаря В. император познакомился с рукописью «Ревизора» и разрешил постановку комедии. В. также содействовал разрешению к печати «Мертвых душ».

В конце 1846 г. Гоголь через посредство В. обратился к Николаю I с просьбой выдать заграничный паспорт на год для путешествия к Святым Местам. 8 декабря 1846 г. он писал А. М. Виельгорской: «На прошлой неделе отправил я к вашему папиньке письмо с приложением письма к Государю, в котором я прошу о выдаче мне пашпорта еще на год в таком виде, в каком может приказать выдать один Государь. Постарайтесь, чтобы это было сделано поскорее. За Михаилом Юрьевичем водится, как сами знаете, забывчивость, а потому вы ему об этом напомните». Ходатайство увенчалось полным успехом. В январе 1847 г. Гоголь получил беспошлинный паспорт на полтора года, а посольству в Константинополе и консульствам в турецких владениях было предписано оказывать Гоголю всяческое содействие.

Гоголь послал В. рукопись предполагавшегося второго издания «Выбранных мест из переписки с друзьями», о чем сообщил в письме А. О. Смирновой 22 февраля н. ст. 1847 г. из Неаполя: «Я просил Виельгорского и Вяземского пересмотреть внимательно все не пропущенные статьи и, уничтоживши в них то, что покажется им неприличным и неловким, представить их на суд дальше. Если и Государь скажет, что лучше не печатать их, тогда я почту это волей Божьей, чтобы не выходили в публику эти письма; по крайней мере, мне будет хоть какое-нибудь утешение в том, когда я узнаю, что письма были читаны теми, которым, точно, дорого благосостояние и добро России, что хотя крупица мыслей, в них находящихся, произвела благодетельное влияние, что семя, может быть, будущего плода заронилось вместе с ними в сердца. Письма эти были к помещикам, к должностным людям, письмо к вам о том, что можно делать губернаторше, попало также туда…» Но друзья отговорили Гоголя представлять рукопись на суд Николаю I, и уже 27 марта н. ст. 1847 г. он писал В.: «…Добрую графиню прошу не беспокоиться и не тревожить себя мыслью, что она в чем-нибудь не исполнила моей просьбы. Скажу вам искренно, что мною одолевала некоторая боязнь за неразумие моего поступка, но в то же время какая-то как бы неестественная сила заставила его сделать и обременить графиню смутившим ее письмом. Скажите ей, что в этом деле никак не следует торопиться, что я слишком уверился в том, что для полного успеха нужно очень повременить и очень все обдумать».