1954

1954

Таос, Нью-Мексико

30 июля 1954

Дорогой Кролик,

собираюсь написать тебе уже несколько месяцев, но дел и тогда, и сейчас, да и в будущем, невпроворот. Прежде всего, хочу поблагодарить тебя за сборник пьес.^{246} Я по-прежнему считаю, что «Синий огонечек» — самая гармоничная и многозначная из всех твоих пьес. Дьявольская же пьеса показалась мне на редкость забавной и хорошо написанной. Вера также шлет тебе свою благодарность и просит передать, что высоко ценит твои труды. Твое библейское эссе^{247} в «Нью-Йоркере» мне очень понравилось; с нетерпением жду продолжения. <…>

Работу над «Евгением Онегиным» пришлось отложить. Отчасти из-за издания на английском языке «Анны Карениной» с моими примечаниями, комментариями, вступлением и т. д.^{248} «Саймон энд Шустер» хочет сначала выпустить первый том с примечаниями, и я его уже закончил. С «Вайкингом» я заключил договор на книгу о Пнине, но допишу ее не раньше конца зимы.

Роман, над которым я работаю почти пять лет, отклонен двумя издательствами («Вайкинг» и «С. энд Ш.»). Они утверждают, что читатели сочтут его порнографией. Сейчас отправил рукопись в «Нью дирекшнз», но и там роман вряд ли возьмут. Считаю его своей лучшей вещью на английском языке, и хотя тема и ситуация, безусловно, чувственны, искусство этой книги непорочно, а смех мятежен. Хочется, чтобы ты как-нибудь в нее заглянул. Пэт Ковичи^{249} сказал, что, если она выйдет, нас всех посадят. Создавшуюся ситуацию я переживаю довольно тяжело. Нелегко дается мне и русская версия «Убедительного доказательства», которая выходит частями в «Новом журнале» и издана будет осенью в издательстве Чехова. Пожалуйста, пиши. Привет Елене от нас обоих.

Твой В.

__________________________

Итака, Нью-Йорк

9 сентября 1954

Дорогой Кролик,

нам пришлось срочно покинуть Таос. Заболела Вера (что-то с печенью), и диагноз врача из Альбукерка был столь тревожным, что мы, все трое, со всех ног бросились в Нью-Йорк. Тамошние врачи, однако, тщательно Веру обследовали и сочли ее здоровой — и вот мы вновь в Итаке.

Спасибо за твое славное письмо, а также за то, что написал про мой роман в издательство «F & S». Лафлин по сей день не выпускает его из своих больших мозолистых рук. Мне очень хочется, чтобы ты его прочел, — это, несомненно, моя лучшая книга на английском языке.

Буду в Нью-Йорке 14-го — выступаю в Английском институте Колумбийского университета с докладом «Проблемы перевода» («Онегин» по-английски). Лето получилось безумное. Из-за Вериной болезни и некоторых других непредвиденных расходов я оказался в презренном положении нищего и должника.

Твой

В.

__________________________

Уэллфлит

Кейп-Код, Масс.

30 ноября 1954

Дорогой Володя,

Роджер Страус^{250} передал мне рукопись твоей книги, и я прочел ее, когда был в Нью-Йорке, — увы, второпях, поскольку должен был ее вернуть; тебе же решил не писать, пока не узнаю, что думают о романе другие. Дал его прочесть Елене и Мэри. Прилагаю соображения Мэри о твоей книге из письма ко мне — она разрешила их тебе процитировать. Елене книга понравилась больше, чем нам с Мэри, — отчасти, думаю, потому, что на Америку она смотрит, как и твой герой, глазами иностранца. В маленькой героине, например, она не находит ничего неестественного, мне же Лолита кажется довольно надуманной.

Боюсь, что никто твою книгу печатать не станет, за исключением разве что Лафлина. Тем не менее я написал о ней поэту по имени Уэлдон Кис,^{251} который недавно сообщил мне, что сотрудничает с новым издательством в Калифорнии, это издательство хочет выпускать книги, от которых отказываются другие. Я также поговорил о ней с Джейсоном Эпстайном из «Даблдей». Насколько я помню, когда ты вернул им свою часть аванса за ту русскую книгу, которую мы с тобой собирались у них издавать, вы договорились, что ты дашь им роман. Ты им что-нибудь посылал? Эпстайн также заинтересовался твоим переводом «Онегина» для их серии «Энкор» в мягкой обложке. Серия эта пользуется огромным успехом, и я неплохо заработал на двух своих книгах, изданных в ней. Они готовы дать тебе большой аванс, но, поскольку речь идет о книге в мягкой обложке, отрецензирована она будет вряд ли. Для меня это никакого значения не имеет, и я собираюсь предложить им сборник эссе по русской теме. На твоем месте я послал бы Эпстайну «Онегина», когда работа над ним будет закончена. Парень он очень неглупый, прекрасно начитан и с отличным вкусом.

А теперь о твоем романе. Мне он нравится меньше, чем все, что я у тебя читал. Рассказ, из которого вырос роман,^{252} был любопытен, однако на роман эта тема «не тянет». Из грязных идей порой рождаются прекрасные книги — но, по-моему, тебе с этой идеей справиться не удалось. Мало того, что герои, да и сама ситуация, вызывают отвращение, но они к тому же изображены в таком ракурсе, что выглядят совершенно нереальными. Различные перипетии сюжета и кульминация в финале грешат, с моей точки зрения, тем же недостатком, что и кульминация в романах «Под знаком незаконнорожденных» и «Смех во тьме»: они слишком абсурдны, чтобы вызывать ужас и стать трагедией, и вместе с тем слишком отвратительны, чтобы вызвать смех. К тому же в этой книге — что для тебя не характерно — слишком много заднего плана, описаний места действия и т. п. Я готов согласиться с Роджером Страусом, посчитавшим, что вторая часть несколько затянута. Согласен я и с Мэри, что твое мастерство становится порой утомительным; не разделяю, однако, ее упрек в «невнятности». Я внес в рукопись несколько поправок.

Мне и самому жаль, что книга мне понравилась не слишком. И жаль, что мы так редко видимся. 15 декабря мы приезжаем в Нью-Йорк, где пробудем неделю. Если соберетесь туда на каникулы — дайте знать. Возможно, мы остановимся в «Алгонкине»; если же нет — ты всегда сможешь связаться со мной через редакцию «Нью-Йоркера».

Всегда твой

ЭУ.