1953

1953

Портал, Аризона

3 мая 1953

Дорогой Кролик,

это великолепное место неподалеку от Парадайс[197] (город-привидение), в шестидесяти милях от цивилизации (Дуглас); от кактуса до сосны здесь — десять минут на машине, а оттуда в гору — рукой подать до осины. Слово portal[198] довольно причудливо ассоциируется в моем уме (где всегда роилось больше ассоциаций, чем мыслей) с неким эвфемизмом из твоей «Гекаты».

По пути сюда мы так с вами и не повидались. Я, впрочем, был на грани нервного срыва и для общения не годился. Два месяца в Кембридже я только и делал (с девяти утра до двух часов дня), что писал комментарии к «Е. О.». Гарвардские библиотеки превосходны. Я даже отыскал в них сонник, в котором Татьяна нашла объяснение своему провидческому сну. Труд мой составит страниц 600, войдет сюда и (ритмический) перевод всех известных пушкинских строк (даже тех, которые он вычеркнул). Когда пришло время покинуть Кембридж, я был так издерган, взвинчен и измучен бессонницей и всем прочим, что решил на несколько месяцев отложить Пушкина и начать перепечатывать новый роман (о котором расскажу подробнее осенью). Несколько часов в день у меня уходит на ловлю бабочек. Мне вдруг пришло в голову, что можно было бы вместо Стерна взять со студентами Филдинга, но «Том Джонс» ужасно однообразен (чего стоят эти его довольно беспомощные отсылки к Хогарту).

В Бостоне мы отлично пообщались с твоей прелестной дочерью. Я сыграл с ней незабываемую партию (нет, две партии) в шахматы. Видел также Тейта; мертвецки пьяный Тейт читал в Радклифе свои стихи, а также стихи Рэнсома, Каммингса и Бишопа. Очень милый человек.

Напиши мне, пожалуйста. Мы (Вера и я, а в дальнейшем и Дмитрий, перед тем как в июле заняться альпинизмом в Британской Колумбии, возможно, подадимся на север) пробудем здесь по крайней мере до середины лета. У нас отличный коттедж на ранчо, в главном доме нет никого, кроме горного инженера (чье хобби состоит в подсчете частотности слов, используемых в кроссвордах) и его девяносточетырехлетнего отца (который основал 106 церквей и был знаком с сестрами Фокс).^{244}

Привет вам обоим от нас обоих.

В.

__________________________

Уэллфлит, Масс.

16 мая 1953

Дорогой Володя,

рад был твоему письму. Куда ты собираешься по возвращении из Аризоны? Конец лета мы проведем в Талкотвилле (штат Нью-Йорк), и, если вы будете в Итаке, можем повидаться — у вас или у нас.

Получится ли у тебя издать книгу до следующей осени? Очень на это рассчитываю, ибо тогда у меня будет предлог написать о тебе длинную статью в «Нью-Йоркер» и включить ее в сборник, который должен выйти в 1954 году. Для моей статьи роман был бы предпочтительнее, чем «Евгений Онегин», но пригодится и «Онегин». Ты будешь моей следующей — после Тургенева — русской темой. (Я договорился с «Нью-Йоркером» о статье про «Пятикнижие», прочитанное в первый раз.)

Насчет Филдинга: мне он всегда казался безжизненным. «Том Джонс» сильно переоценен. Вообще, по-моему, англичане в своей литературе лучше, чем в жизни, но Филдинг восхищает их солидными английскими качествами в самом неинтересном виде: здравый смысл, хорошее чувство юмора, задушевность, честная мужественность. Ты совершенно прав, когда отдаешь в своих лекциях предпочтение Стерну.

Мы вернулись на Кейп; сбежать от академической общественности, сам знаешь, всегда приятно.

Собираюсь взяться за роман, который маячит передо мной уже много лет и повергает меня в трепет.

Держи меня в курсе своих передвижений и литературных замыслов.

Елена и Розалинда шлют вам всем привет.

Всегда твой

ЭУ.

__________________________

Эшленд, Орегон

20 июня 1953

Дорогой Кролик,

мы с Верой приехали из Аризоны в Орегон, минуя район озер в Калифорнии и занимаясь по пути ловлей бабочек. Тем временем Дмитрий в старом, собственными руками собранном «бьюике» направился на запад от Гарвард-сквер. Встретились мы в Эшленде, прелестном местечке. Отсюда он поедет в июле в Британскую Колумбию заниматься альпинизмом со своим клубом, а его родители планируют остаться здесь до конца августа. Мы сняли дом у профессора (в Эшленде есть колледж), который на лето уехал на восток. Бабочки ловятся отлично.

Да, до осени 1954 года я koe-shto, прости, кое-что выпущу в свет. Книга пишется славно. В обстановке сверхсекретности покажу тебе — когда вернусь на восток — поразительное сочинение, которое к тому времени будет закончено. Кажется, я говорил тебе, что комментарий к «Е. О.» также составит целую книгу. Кроме того, я начал серию рассказов об одном прелестном существе, профессоре Пнине, к которому, надеюсь, «Нью-Йоркер» проявит интерес. Вкладываю в письмо два стихотворения.^{245} У меня есть еще несколько, но они куда-то подевались. Первое было отвергнуто «Нью-Йоркером» как малопонятное; второе только что отослано К. Уайт и, не исключено, будет отвергнуто тоже.

Теперь, после Филдинга, я взялся за очень любопытную толстую книгу с немыслимыми узорами викторианских недоговоренностей — это «Дэниэл Деронда» Джордж Элиот.

Печально, что мы так редко видимся. Весь следующий год проведем на востоке и поедем на океан. В Итаку вернемся в сентябре, и, надеюсь, вы будете поблизости от нас.

Я — решительный противник высшей меры наказания. Все что угодно лучше смертной казни — даже несправедливое помилование.

Привет от всех нас всем вам.