Глава 23

Глава 23

– Я изо всех сил молилась богам, чтобы он не заболел, но видно не хватило мне веры, – сказала мне супруга Мэйдзина утром 5 августа. – Я так боялась, что он заболеет. Может быть, слишком боялась – оттого и вышло наоборот... Теперь только на богов надежда... – добавила она.

Моё внимание – внимание любопытного журналиста – всецело было приковано к герою матча – к Мэйдзину. И когда я услышал слова его жены, его долголетней спутницы, они прозвучали для меня так неожиданно, что я не нашелся, что сказать.

Должно быть, напряжение, в котором находились участники партии, обострило хроническую болезнь Мэйдзина, так как уже давно он чувствовал боли в груди. Но об этом никому и словом не обмолвился.

Примерно со 2 августа у него на лице появилась отечность, заболела грудь.

По регламенту 5 августа было игровым днем, однако игра длилась всего два часа с утра. Мэйдзина перед игрой должен был осмотреть врач.

– Что врач? Вызвали? – спросил Мэйдзин, и когда услышал, что врач ушел по срочному вызову в поселок Сэнгокухара, добавил: “Ну что ж, тогда начнем”.

Усевшись за доску, Мэйдзин спокойно взял в руки чашку и принялся пить теплый чай. Потом он сел прямо, сцепил руки и положил их на колени. Как всегда его поза была исполнена достоинства. Однако на лице его промелькнуло выражение, которое бывает у ребёнка, готового расплакаться, если ему в чем-то откажут. Он выпятил напряженные губы; щеки у него слегка отекли, веки распухли.

Игра началась почти вовремя – в 10.17 утра. Сегодня, как часто бывало прежде, утренний туман сменился проливным дождем, но вскоре со стороны низовьев реки начало светлеть.

Распечатали записанный 68 ход белых. Отакэ Седьмой дан сделал 89 ход в 10.40, а вот 90 ход белых задержался. Миновал полдень, приближалась половина первого, а ход все ещё не был сделан. Раздумья длились 2 часа 7 минут – Мэйдзин думал, стараясь превозмочь боль. За всё время он ни разу не шевельнулся. Отечность на лице исчезла. Вдруг все спохватились, что пора обедать.

Вместо часа, как обычно, в этот день обед тянулся два часа -Мэйдзина осматривал врач.

Отакэ Седьмой дан тоже плохо себя чувствовал – он рассказывал, что принял подряд три лекарства. Он выпил также сосудорасширяющеё. Был даже случай, когда Отакэ Седьмой дан потерял сознание за доской и упал.

– Мозг плохо снабжается кровью... Так бывает, когда плохо идёт игра, когда попадаешь в цейтнот, когда скверно себя чувствуешь или, когда одно, другое и третье навалится сразу.

О болезни Мэйдзина он сказал так: “Я вообще-то не хотел играть, но сэнсэй заявил, что будем играть во что бы то ни стало”.

После обеда перед возвращением в игровую комнату Мэйдзин, наконец, придумал свой 90 ход, который надо было записать при откладывании. Когда Отакэ Седьмой дан зашел проведать его и сказал: “Сэнсэй, должно быть, очень устал”, Мэйдзин неожиданно извинился:

“Я только и делаю, что привередничаю”.

И игру возобновлять не стали.

В разговоре с нашим заведующим отделом науки и искусства Кумэ Масао Мэйдзин сказал, потирая грудь: “Лицо распухло – это полбеды, главное – здесь что-то неладно. То перехватывает дыхание, то сердце начинает колотиться, то что-то мешает в груди... Я всё воображал, что по-прежнему молод. Возраст я почувствовал лет в пятьдесят”.

– Дух побеждает годы, – сказал Кумэ.

– Сэнсэй, я тоже почувствовал возраст, а ведь мне всего лишь тридцать, – сказал Отакэ.

– Рановато, – ответил Мэйдзин.

Мэйдзин ещё какое-то время посидел в комнате для отдыха вместе с Кумэ и другими гостями, рассказал даже старую историю о том, как в молодости он приехал в Кобэ и во время экскурсии на военный корабль впервые в жизни увидел электрическую лампочку.

Затем он встал и со смехом сказал: “Врач запретил мне бильярд. Очень жаль, но может быть, немножко поиграть в сёги?”

Хоть Мэйдзин и говорил “немножко”, но дело затягивалось очень надолго. В тот день Кумэ сказал рвавшемуся в бой Мэйдзину: “Давайте лучше сыграем в мадзян, от него не так устаешь”.

За обедом Мэйдзин съел лишь немного каши с сушеными сливами.