В Персии

В Персии

Армия, которая получила подкрепления от Антипатра, должна была преодолеть 370 километров от Вавилона до Суз (нынешнего Шуша в иранском Хузестане) за три недели. «Войдя в город (ок. 25 декабря 331 г.), Александр завладел казной в 50 тысяч талантов серебра и прочими царскими богатствами (9 тысяч золотых дариков), а кроме того, многими предметами, которые Ксеркс вывез из Греции, в частности, бронзовыми статуями Гармодия и Аристогитона» (Арриан, III, 16, 7). Ничто так не порадовало афинян, как возвращение этих статуй. В выразивших Александру свою покорность Сузах, где он восседал на царском троне, не было грабежей, зато устраивались игры, атлетические состязания, а также жертвоприношение греческим богам. Полномочия сатрапа Абулита были подтверждены, и он остался здесь править под контролем двух македонян. Войско отдыхало в Сузах 34 дня (Юстин, XI, 14, 8).

В конце января 330 года армия переправилась через судоходное русло Каруна приблизительно напротив Шуштара и вступила в провинцию древнего Элама, в область уксиев, через которую надо было пройти, чтобы попасть в собственно Персию. Обитавшие на равнине и распаханных холмах уксии тут же признали власть Александра. Те же, кто жил на южных отрогах Загра, претендовали на то, чтобы всякий направлявшийся в Персеполь чужеземец платил им за право прохода. Около нынешнего Пазанана (50° восточной долготы, в 40 км от Персидского залива) Александр с боем овладел первой тесниной, между тем как отряд под командованием Кратера осуществил охватывающий маневр прямо через горы.

Эта македонская тактика окружения, доказавшая свою эффективность во Фракии и на всех полях сражений в Азии, была применена еще раз в 200 километрах восточнее, напротив Персидских ворот, или ограждающих Сузиану скал, современного Котал-и-Сангара между Бештом и Фахлиюном, которые перегородил сатрап Ариобарзан. Тут уже сам Александр ускоренным маршем взобрался ночью по самым опасным, заснеженным горным тропинкам к востоку от Мулла Сусан (через перевал Больсорн высотой 2400 м). Персидский отряд был обращен в бегство, пленники на этот раз перебиты, и в четыре дня македонские кавалеристы достигли небольшой долины города Парсай, административной столицы Персиды, нынешний Тахт-и-Джамшид. Прежде чем в разгар зимы 330 года, после Суз, достигнуть центра Персидской империи, македоняне менее чем за месяц прошли 590 километров, разрушили крепость, сожгли уйму горных деревень на высоте от полутора до 3 тысяч метров, захватив множество стад.

При подходе греческой армии местный правитель Тиридат дал знать, что готов передать Александру царскую казну и цитадель, которым угрожали местный гарнизон и остатки персидской армии. Отряды Филота и Койна, первыми вышедшие на берег Пульвара, навели через реку мост, по которому перешли союзники и их громоздкий обоз. Александр тут же завладел сокровищами, которые скопились здесь после Кира I, и подстрекаемый жалобами греческих ремесленников и пленников, обитавших в нижнем городе, а также стараясь оправдать ожидания греков, которые назвали его верховным вождем, повелел провести тотальное разграбление Персеполя с передачей всей добычи в армейскую казну. Набег на Пасаргады (близ современного Моргаба в долине Шадкама), совершенный в марте 330 года, прибавил ко всему золоту и серебру, захваченным в Персеполе (120 тысяч талантов?), еще 6 тысяч талантов золота. Все это было погружено на тысячи повозок.

Полных два месяца простояло греческое войско лагерем близ столицы, и вот однажды, 25 апреля 330 года, над дворцом Ксеркса начали подниматься клубы дыма. Пожар не был случайным³⁰, хотя он и возник во время грандиозной попойки с последующей оргией, которыми заправляла опьяневшая танцовщица из Афин Таида. Поджог был совершен обдуманно и, вопреки мнению Пармениона (что такой разор бесполезен грекам и только вызовет враждебные чувства у персов), Александр его желал и даже подводил под него политическую и нравственную базу: «Мой долг перед греками — совершить эту месть» (Арриан, III, 18, 12; Курций Руф, V, 6, 1; Страбон, XV, 3, 6). Следует отметить, что в оставленной нетронутой части верхнего города с этого времени разместились македонский наместник и его гарнизон, которые осуществляли присмотр за новым сатрапом-персом Фрасаортом.

В наше время мы видим здесь, посреди руин одного из самых величественных дворцов-святилищ мира, барельефы, изображающие яванов, то есть греков, некогда данников Царя царей, а на обожженных в огне пожарища табличках произведен подробный учет их давних приношений. Находящиеся в Национальном музее в Тегеране золотые пластинки рассказывают нам о том, какое участие в возведении и оформлении дворца приняли греческие ремесленники, состоявшие на службе империи. Греческий мир был не в состоянии превратить воспоминание о порабощении греков персами в повод для самовозвеличения. Лучше уж схоронить позор под пеплом, пылью и песком, чтобы все это не оскорбляло взор македонского царя.

«Освободив» 800 (?) греков и уничтожив дворец в Персеполе, «гегемон» наглядно продемонстрировал, что достиг целей, поставленных перед Греческой лигой, и не собирается превращать этот кровоточащий город в свою столицу. Взяв за основу официальные реляции, Плутарх («Александр», 37, 3) сообщает: «Здесь была устроена большая резня пленников. Сам Александр пишет, что повелел перебить этих людей, поскольку счел, что это будет ему на пользу». Очевидно, в политическом смысле. Те же соображения толкали его подавить все без остатка очаги сопротивления, овладеть всеми сокровищами и взять в плен последнего Великого царя, дав самое последнее сражение… даже если всякая новая война всякий раз будет считаться последней.

Дарий, говорят, находился в Экбатанах (ныне Хамадан) и с помощью Набарзана и сохранивших верность сатрапов собирал конников, колесницы и наемников. Александр не стал ждать ни того, чтобы ему отрезали путь домой, ни того, чтобы на него напали в разоренной и лишенной провианта стране. Семьсот километров от сожженного Персеполя до Экбатан, нетронутой столицы Мидии, он преодолел за 44 дня, миновав попутно Аспадану (ныне Исфахан) и Паретакену, которая заявила ему о своей покорности и где он назначил нового сатрапа.

Когда до Экбатан оставалось три дня пути, Бистан, сын Оха, царствовавшего в Персии непосредственно перед Дарием, сообщил Александру, что четыре дня назад Дарий, захватив с собой казну Мидии, бежал в северо-восточном направлении в сопровождении небольшого отряда в 3 тысячи кавалеристов и 6 тысяч пехотинцев. Во время остановки во дворце в Экбатанах Александру стало ясно, что для того, чтобы передвигаться быстро и побеждать, у него нет нужды в тяжеловесной свите своих союзников. И тогда он распустил греческие войска, в том числе и фессалийцев, выплатив им жалованье в полном объеме и добавив 2 тысячи талантов из царской казны. Он оставил лишь тех, кто вновь попросился на службу. В то же время Александр поручил Пармениону разместить в крепости Экбатан вывезенные из Персеполя сокровища и, прежде чем передать Гарпалу, обеспечить их охрану с помощью 6 тысяч македонян.

Затем Александр с частью армии (это были элитные, наиболее мобильные войска) бросился в погоню за Дарием. Надо было любой ценой догнать его прежде, чем он со своими сокровищами, колесницами, наложницами и греческими, кадусийскими и скифскими наемниками отправится поднимать в северных сатрапиях Персии восстание и собирать новую армию. Македонская кавалерия и легкая пехота ускоренно прошли 310 километров от Экбатан до Раг в 8 километрах к юго-востоку от современного Тегерана. Наиболее быстрые, в их числе и сам царь, стремительно заняли Каспийские ворота (нынешние перевалы Сиалек и Сардар) в 82 километрах к востоку от Тегерана, в отрогах Эльбурса, через который перевалил Дарий, после чего с поразительной быстротой преодолели за шесть дней 300 километров, немного не дойдя до современного Дамгана в Парфиэне, где и обнаружили тело персидского царя, убитого (1 июля 330 г.) по приказу предводителей туранцев. Бесс, сатрап Бактрианы, Сатибарзан и Барсаэнт бросили Дария в крытой кибитке — за то, что он трижды опозорил себя, пустившись в бегство при Иссе, Гавгамелах и Экбатанах. Сами же они отправились дальше — поднимать на борьбу свои бесчисленные сатрапии в глубине Азии. «Александр отправил тело Дария в Персию, распорядившись, чтобы он был похоронен на царском некрополе, как и те цари, что правили прежде него» (Арриан, III, 22, 1).

Доказательством того, что завоеватель не имел намерения останавливаться в своем продвижении вперед, являются два приказа, отданные Александром в Экбатанах месяцем ранее. Именно Пармениону, после того как он доставит сокровища в Экбатаны, следовало с половиной армии перевалить через хребет Эльбурс на западе (через Казвин и Гардание-Кухин) в направлении Каспийского моря. Клит же, начальник царской илы, должен был, поправившись, явиться из Суз в Экбатаны и, взяв с собой всех имевшихся в наличии македонян, присоединиться к Александру в Парфии восточнее того же хребта. Речь шла о том, чтобы окружить уцелевшие силы Дария и заставить их признать Александра победителем. Однако Бесс, поддержанный бактрийской конницей, провозгласил себя главой сопротивления и спасся бегством в северо-восточном направлении, готовый поднять восточную половину империи против явившихся с запада захватчиков: яванов из Ионии, скудров из Гетии и Фракии, яванов широкошляпных, или греков и македонян из Европы. О мерах, которые принимал Александр начиная с лета 330 года, в то время как ему было почти 26 лет и он, сам того не зная, находился в зените своего царствования, можно сказать, что они в одно и то же время были продиктованы сложившейся ситуацией и предшествующими событиями, во всяком случае тем, что происходило после входа войск в Сузы шестью месяцами ранее. Ничто не говорит о том, что со смертью побежденного царя была перевернута какая-то новая страница. Сами факты цеплялись друг за друга с железной необходимостью.

Приблизительно в 380 километрах к востоку от Тегерана, у подножия Эльбурса, между современными городками Саидабад и Дамган, в течение нескольких дней Александр ожидал отставшие в ходе погони войска и затем, сделав еще два перехода в северо-восточном направлении, «разбил свой лагерь вблизи города, именуемого Гекатомпилами („Стовратным“)» (Диодор, XVII, 75, 1). На деле этот город был основан позднее Селевком I (Кумыс, в 32 км к востоку от Дамгана?). По моему мнению, дело происходило в самом Дамгане. «Царь устроил здесь свой лагерь, куда отовсюду подвозили провиант. Тут-то и стал распространяться неизвестно откуда взявшийся слух, этот бич праздного солдата, что будто бы царь, удовлетворившись совершенными им деяниями, постановил тут же вернуться в Македонию. Солдаты как безумные стали забегать в палатки и собирать вещи в поход… Поскольку царь дал каждому всаднику (из союзников) по 6 тысяч денариев и по 1 тысяче — каждому пехотинцу, то и они (то есть македоняне) решили, что срок окончания службы настал также и для них» (Курций Руф, VI, 2, 15–17). Это был первый случай бунта, с которым пришлось столкнуться Александру. Он собрал свой штаб и убедил его принять ответные меры, а затем, созвав воинское собрание и играя на чувствах чести, посулах и надеждах, переубедил солдат в свою пользу. Однако всем понятно, что с этих пор «азиатское царство» стало делом в большей мере личным, чем общемакедонским, династическим, чем общегреческим, тем более что Александр, взяв на вооружение обычаи своего предшественника, потребовал, чтобы персы падали перед ним ниц, а при его дворе начали вести дневник его деяний и поступков³¹, аналогичный тому, что вели при Дарии.

Чтобы овладеть берегами Каспийского (Гирканского) моря, Александр поделил армию на три колонны. Первая, самая мобильная, которую вел он сам, пустилась по самому краткому и самому тяжелому пути — от Дамгана к берегу через перевалы высотой почти 3 тысячи метров. Дорога эта проходила вдоль северного края массива Эльбурс с востока на запад вплоть до Сари, где царь получил от мардов заверения в покорности и зачислил в свое войско греческих добровольцев из прежней армии Дария. Вторая колонна, состоявшая главным образом из пехоты, направилась средним маршрутом из Шахруда в Астерабад (в древности Задракарта) через Таш и ласкающую глаз долину Горгана, который назывался в древности Гиркан. Этой колонне было поручено покорить тапуров. Третьей колонне, состоявшей из наемников и обоза, был назначен наиболее длинный маршрут, который пролегал еще восточнее, через Бестам и Тильабад, с преодолением перевала высотой всего 2079 метров. В середине августа все они встретились в Задракарте, столице Гиркании. Здесь были вновь устроены атлетические игры и совершены жертвоприношения греческим богам.

Стремясь обеспечить преемственность управления, Александр, который впервые надел здесь персидское платье, подтвердил полномочия персидских сатрапов, которые правили областями мардов и тапуров, Парфией и Гирканией, Арией и Дрангианой. В свою кавалерию он включил отборных восточных всадников и повелел обучать новое поколение азиатских воинов по македонскому образцу. Непрерывная стена, связывающая между собой 36 фортов, была возведена вдоль всей долины Горгана лишь через сто лет, при Селевке II, — чтобы защищать крестьян от набегов, которые совершали с севера конные дахаи и саки. Это так называемая Садд-э-Искендер, или «Стена Александра», осыпающиеся развалины которой тянутся более чем на 150 километров, от Каспия до Кара-Кузи на границе Туркменистана³².