Муравьи

Повернись лицом к солнцу, и все тени останутся позади.

Пословица маори

Север Уганды недавно пострадал от долгой и жестокой гражданской войны. Последние несколько лет здесь спокойно, но жизнь тысяч людей до сих пор тяжела. Живущие в переполненных «охраняемых деревнях», или «лагерях для внутренне перемещенных лиц», обитатели разоренного войной региона медленно поднимаются на ноги. Земледелие давно было заброшено, поскольку было опасно находиться в полях, но теперь возрождается и оно. Заново отстраиваются школы. Дети, которые не знали ничего, кроме войны, наконец получают образование. Но работы еще много.

Недавно я побывала в одной из таких охраняемых деревень. Расположенная за много миль от ближайшего магазина, больницы и церкви, она стала домом для нескольких тысяч человек. Семьи из восьми человек живут в крошечных глинобитных хижинах и, если повезет, питаются один раз в день. Возле лагеря находятся бараки правительственных войск, на случай если конфликт вспыхнет снова. Команда организации, в которой я работаю, отправилась в этот лагерь, чтобы помочь его жителям с постройкой школы и провести семинар на тему здоровья. Чтобы лучше понимать обитателей деревни, мы жили в хижинах, поднимали воду из скважины и готовили на угольной печи.

Люди в лагере встретили нас очень приветливо. Хотя я не говорю ни на одном из их языков, мы вскоре подружились с несколькими местными женщинами. Я узнала кое-что об ужасах, которые им пришлось пережить во время войны, и удивилась, что они до сих пор могут смеяться. Должно быть, они голодали, но никогда не жаловались и не просили подачек. Меня поражали их смелость и стойкость.

Однажды утром я проснулась от криков. Мое сердце на мгновение замерло, а затем гулко застучало в груди. Я молча лежала, уверенная, что вернулись повстанцы. Услышав топот возле своей хижины, я замерла. Кровь застыла у меня в жилах. Топот повторился. Я не двигалась, отчаянно пытаясь понять, что теперь делать. Остаться на месте? Или перебежать в другую хижину? Я не знала. От страха мысли путались у меня в голове.

Затем я вдруг поняла, что люди на улице смеются. Попытавшись очистить разум, я снова услышала довольный смех детей. Страх начал рассеиваться. Я поняла, что люди кричали от радости, а не от ужаса. Вскочив на ноги, я распахнула жестяную дверь своей хижины, желая узнать, в чем дело.

Увиденное заставило меня расхохотаться. На рассвете лагерь наводнили тысячи летающих муравьев, которые в Уганде считаются деликатесом. Все деревенские дети и большинство взрослых гоняли их, пытаясь прибить к земле ветками, футболками, метлами и всем, что попадалось под руку. Некоторые притащили контейнеры и собирали павших. У этих муравьев были большие белые крылья, которые они складывали, едва касаясь земли, из-за чего обычно пыльные дорожки блестели в лучах утреннего солнца.

Я поняла, что ничто не сможет сломить людей этого региона.

Я наблюдала за суетой, смеялась и махала детям, которые высоко подпрыгивали и хлопали в ладоши, когда муравьи падали на землю. Куда бы я ни посмотрела, люди улыбались, смеялись и хохотали до упаду. Веселье не обошло стороной даже серьезных мужчин, которые поднимали на руки детей, чтобы тем было удобнее сбивать муравьев. Усталые женщины забыли о своих тревогах в стремлении собрать как можно больше насекомых. Солдаты из бараков вошли в лагерь с оружием в руках, привлеченные шумом, но вскоре отложили автоматы и присоединились к кутерьме.

Хотя я тоже смеялась, в горле у меня стоял ком. Меня поражало, что люди, на долю которых выпало столько боли и потерь и которым приходилось каждый день бороться за выживание, так радовались ловле насекомых. Я поняла, что ничто не сможет сломить людей этого региона. Мне повезло хотя бы мельком увидеть их настоящую, полную радости жизнь.

В тот день в деревне отовсюду пахло жареными муравьями. Куда бы я ни пошла, меня приглашали за стол. Преодолев брезгливость перед насекомыми, я присоединилась к подругам и с радостью приняла участие в их пире.

Рейчел Спенсер