А в Африке?

Легко себе представить, что Родса поддерживали многие или даже большинство выходцев из Англии. Из их числа Родс вербовал пионеров и волонтеров, административный аппарат колоний, среди них распределял акции, их призывал участвовать в своих замыслах и получать долю в барышах.

Но как это ни поразительно, премьер-министром Капской колонии в 1880 году его сделали буры, их партия «Африканер бонд».

Он привлек буров прежде всего своими мерами по развитию фермерского хозяйства. Он открывал им перспективы обогащения, показывал, как сделать патриархальное хозяйство прибыльным. Для улучшения производства фруктов приглашал экспертов из Калифорнии. Из Америки же выписал птиц, которые спасали урожай цитрусовых от насекомых.

После поездки к султану в Стамбул в 1894-м приказал привезти из Оттоманской Порты ангорских коз. Разъяснял, что развитие промышленности и железнодорожное строительство содействуют торговле продуктами сельского хозяйства. Убеждал буров в том, что английская экспансия в глубь материка тоже послужит их выгоде.

Умело используя растущие буржуазные настроения в среде капских буров, Родс вбивал клин между ними и патриархальным Трансваалем. Крюгер старался ослабить английское влияние и потому всячески мешал торговле с Капской колонией. В 1894-м была завершена постройка железной дороги от Трансвааля к заливу Делагоа на мозамбикском побережье Индийского океана. Она строилась с помощью немцев вопреки желаниям Родса, и все его попытки купить ее Крюгер отвергал. С открытием этой дороги Трансвааль ослабил свою независимость от Капской колонии, и Крюгер сразу же поднял тарифы на капско-трансваальской границе. Это вызвало возмущение многих капских буров и подтолкнуло их к сближению с Родсом.

Стараясь привязать капских буров к Британской империи, Родс в 1894 году отправил Хофмейера, лидера «Африканер бонд», в Оттаву, представлять Капскую колонию на конференции стран Британской империи.

Родс подкупал бурскую прессу и раздавал акции своих компаний бурским политикам Капской колонии.

Стремясь иметь правительство, принимающее без излишних словопрений точку зрения своего премьера, Родс нередко легче находил общий язык с бурскими членами кабинета, чем с либералами из среды соотечественников.

Камнем преткновения была «туземная политика».

В Капской колонии получить право голоса на выборах мог каждый, кто имел недвижимую собственность на сумму в двадцать пять фунтов. В 1892 году Родс резко повысил этот ценз. Теперь требовалось иметь недвижимость на сумму в семьдесят пять фунтов или получать пятьдесят фунтов жалованья в год и к тому же владеть начатками английской грамоты. Эта мера сократила и без того узкий круг избирателей-африканцев.

Родс пошел и дальше. Он разработал законопроект, который назвал «законом для Африки». Поначалу закон должен был действовать лишь в округе Глен-Грей на востоке Капской колонии, откуда и идет название: «Глен-Грей акт». По этому закону земля делилась между африканцами по восемь акров на семью. Семьи были большие, а уровень агротехники чрезвычайно низок, так что участки эти далеко не всех удовлетворяли, К тому же округ считался перенаселенным и участков на всех не хватало. Для мужчин, не владеющих землей, вводился налог — по десять шиллингов в год. Родс назвал его «небольшим стимулом, чтобы заставить этих людей работать».

Расовая сегрегация проводилась в округе таким образом, что его жители вообще теряли право выбирать в капский парламент. Взамен у них создавались свои местные выборные органы. Округ объявлялся африканским, а европейцы теряли право селиться там.

В этом законе есть черты той политики, которая была введена в Южной Африке через полвека и называлась апартхейдом (в русском языке почему-то утвердилось слово «апартеид»).

При обсуждении этого закона в парламенте Родс подчеркивал, что опыт Глеи-Грея он хочет распространить на все «туземные» области. Выступая 30 июня 1894 года в капском парламенте, Сесил Родс ссылался на ленивость африканцев. «Сейчас их жизнь очень похожа на времяпрепровождение тех молодых европейцев в городах, которые целый день бездельничают в клубе, наряжаются к послеобеденному чаю, а по вечерам слишком много пьют, и кончается все это нередко полной безнравственностью». Добавив, что «туземцы — это дети, они только еще выходят из состояния варварства», Родс сделал вывод, что надо заставить их работать, работать физически, и это станет для них самих наилучшим жизненным путем. Во время дебатов в парламенте он сказал:

— Я был куда больше рабом, чем любой из этих туземцев… в течение девяти лет моей жизни. Это был тоже принудительный труд… шесть лет в школе меня заставляли работать по пять часов в день да еще вечерами по три часа ежедневно готовить уроки на следующий день. А в колледже я оказывался заперт пр вечерам, мне не разрешали выходить после девяти вечера. (Один из либералов язвительно спросил: «И вы, я полагаю, действительно никогда не отлучались?»)

Родсу вторил лорд Грей: «Идея труда чужда им». А Гарри Джонстон: «…если они не будут под надзором европейцев разрабатывать богатства Тропической Африки, где они до сих пор вели бесполезную, непродуктивную жизнь павиана, тогда силою обстоятельств, под давлением нетерпеливого, голодного, недовольного человечества, соединенная энергия Европы и Азии еще раз снова приведет их к рабству, которое в предстоящей борьбе будет альтернативой полного уничтожения».

При всем том Родс подчеркивал, что он исходит не из расизма. «Я никогда не считал, что мы должны дискриминировать человеческое существо из-за цвета его кожи».

Идея Родса состояла в том, что в силу исторического развития европейская цивилизация обогнала Африку на две тысячи лет. «…Это отнюдь не вопрос цвета кожи… Я думаю, что мы будем поразительно опрометчивы, если сочтем, будто путем обучения в течение сорока или пятидесяти лет варвары сумеют подняться на тот уровень, которого мы сами достигли только после многих столетий цивилизации».

Какой вывод делал он из подобных рассуждений? Надо как можно скорее приобщать африканцев к европейской цивилизации? Нет. Родс считал, что в округе Глен-Грей и других «туземных» областях «туземцев надо изолировать от белых людей».

Может быть, следует внедрять европейское образование? Но о европейски образованных африканцах Родс говорил с негодованием:

— Я видел несколько отличных колледжей для туземцев — там учеников обучали греческому и латыни, создавая таким образом любопытную разновидность двуногих: кафров-священников. Быть может, кафр-священник и весьма почтенное существо, но он принадлежит к классу, решительно ни к чему не пригодному. Ученых негров пекут дюжинами. Они носят черный сюртук и белый галстук. А в результате получается: поскольку для этих господ нет никакого постоянного дела, они становятся агитаторами, начинают толковать о том, что правительство худо и что народ их порабощен. Одним словом, ученый негр — крайне опасное существо.

Родс поддержал законопроект, внесенный партией «Африканер бонд», о введении телесных наказаний для «непослушных» рабочих-африканцев. Этот законопроект стал одним из главных поводов полного разрыва между Родсом и наиболее передовыми людьми из среды английского населения Капской колонии. Разрыв этот произошел не сразу.

Было время, когда Родсу удавалось очаровать и этих людей. «Единственный великий человек, единственный гений, которого имеет Южная Африка», — говорила о нем Оливия Шрейнер. А мнение этой женщины значило немало. Ее романом «Африканская ферма» зачитывались в Англии, Америке, Германии, в России, где его перевели в 1893 году. Джером Джером писал о громадной популярности романа среди европейской молодежи: «Юноши и девушки жадно протягивали к нему руки и хватались за него, как за поводыря в дебрях жизни».

Как же сильно умел Сесил Родс воздействовать на людей, если даже Оливия Шрейнер на какое-то время поддалась его влиянию! Потом она сказала, что это было одним из самых тяжких разочарований в ее жизни. И в следующей ее повести появилась характеристика Родса:

«Он просто погибель для негров…»

Законопроект о телесных наказаниях группа либералов в парламенте все же сумела провалить.

Но в мае 1893-го Родс избавился от членов кабинета, которые возражали против его «туземной политики». Он предложил всему правительству уйти в отставку и сразу же сформировал новый кабинет, уже без непокорных либералов. Те принялись создавать новую партию. Но пока Родса поддерживал «Африканер бонд», это было ему не страшно

Так возникло парадоксальное положение — в капском правительстве и парламенте именно бурские политики обеспечивали Родсу прочность его положения. И в 1894 году на парламентских выборах в Капской колонии сторонники Родса получили две трети мест.

Всеобщее поклонение, конечно, сказалось и на том, как стал держать себя Сесил Родс, на его манере поведения, образе жизни.

Его речь становилась все выспреннее: «Даю вам эти две мысли», «Если бы только я мог посвятить вас в свои мысли», «Вот вам история моей мысли», «Поработайте-ка с этими моими мыслями».

Господство Родса во всех сферах южноафриканской жизни Марк Твен и подразумевал, когда написал: «По мнению многих, мистер Родс и есть Южная Африка; другие полагают, что он — только большая ее часть».

А во всей необъятной Британской империи? По словам Марка Твена, «он единственный колонизатор во всех британских доминионах, чье каждое движение служит предметом наблюдения и обсуждения во всем мире и чье каждое слово передается по телеграфу во все стороны земного шара».

Да и за пределами Британской империи — во Франции, в Германии, в Италии, — даже осуждая его действия, правящие круги все же в нем самом видели пример для подражания. В его возвышении усматривали символ эпохи.

В Кейптауне Родс купил за баснословную по тем временам сумму — шестьдесят тысяч фунтов — полторы тысячи акров со старинными строениями, которые остались от времен, когда Капская колония принадлежала Голландской Ост-Индской компании Родс решил построить там не просто хоромы для себя и своих приближенных, а резиденцию премьер-министра Капской колонии и премьера будущей «объединенной» Южной Африки.

Найдя отличного архитектора, Родс, не в пример большинству нуворишей, воздвиг действительно примечательный дворец.

Во дворце Родса гостили и принц Уэльский — будущий король Эдуард VII, и Киплинг, и молодой Уинстон Черчилль. А на ступеньках дворца и под деревьями разрешалось располагаться на отдых простым горожанам, разумеется белым. Это способствовало популярности хозяина.

Почти вся прислуга состояла из африканцев. Среди них были и двое сыновей Лобенгулы. Родс любил показывать их своим гостям.