Ради таких мгновений стоит жить?

Завязать переговоры с ндебелами? Они хорошо помнили войну 1893-го, когда одно посольство Лобенгулы за другим бесследно исчезали, «по ошибке» расстрелянные родсовскими пионерами.

Начались попытки установить хоть какой-то контакт. Наконец, посланцам Родса удалось встретиться с несколькими индунами. На предложение прекратить сопротивление индуны ответили:

— Почему мы должны сдаваться? Мы держимся крепко и отбрасываем белых каждый раз, когда они нас атакуют… если белые устали от борьбы, они могут прийти и сдаться.

Посланцы Родса взяли неверный тон. Все надо было начинать сначала.

Наконец в горах наткнулись на древнюю старуху. Она была одной из жен Мзиликази, отца Лобенгулы. Через нее и установили контакты с вождями повстанцев. После долгих переговоров они объявили, что согласны встретиться с Родсом, если он придет к ним в сопровождении не более трех человек.

Встреча и переговоры, или на языке ндебелов — индаба, состоялась 21 августа. В качестве переводчика Родс взял с собой Коленбрендера — он выступал в этой роли еще при посольстве Лобенгулы в Англию.

Вокруг пяти-шести виднейших индун расположилось множество воинов. На Родса обрушился шквал обвинений. Ему пришлось выслушать, какие бесчинства творили его комиссары по делам туземцев, его пионеры и его полиция. Это были обвинения Родсу: ведь он сам устанавливал порядки. В отношении поселенцев к африканцам отражались его взгляды, его девиз, что ему важна земля, а не туземцы. Но тут, на переговорах, он назвал это злоупотреблениями, совершавшимися вопреки его воле.

В какой-то момент Родс отошел от своих спутников и сел среди ндебелов, стараясь подчеркнуть, что он целиком с ними. Заверил, что он сам, лично, займется реорганизацией управления страной. Все злоупотребления «в прошлом — с ними покончено. Они не повторятся». Индуны не понесут кары за восстание, и им будет передана вся та полнота власти, что была у них при Лобенгуле.

Встреча продолжалась четыре часа, и Родс добился своего: было решено продолжить переговоры.

Миру стало сразу же — ив красочных подробностях — известно о подвиге Родса, о том, как он пришел в стан врагов и, ежеминутно рискуя жизнью, добился прекращения кровавой войны. Великий строитель империи приходит безоружным к дикарям. А себе Родс казался Наполеоном на Аркольском мосту, когда тот, столетием раньше, в 1796-м, бросился вперед со знаменем в руках.

Никто не покусился на его жизнь, хотя возле индун стояли молодые воины, такие горячие головы. Каким бы ненавистным ни был для них Родс, они знали, что за его спиной — армия. Понимали, что мирные переговоры нужны им самим. И видели, что у англичан есть надежный союзник — голод.

Но все же, что и говорить, Родс рисковал. Могло произойти что угодно. Так что он, наверно, был искренним, когда сказал:

— Вот ради таких мгновений и стоит жить!

Через неделю, 28 августа, состоялась вторая

встреча. Она оказалась еще более бурной. Индуны Длизо и Бабиян перечисляли все новые и новые несправедливости. Обстановку накалили выкрики и выступления молодежи. Один из молодых воинов спросил Родса:

— Где же мы будем жить, когда все это кончится? Ведь белые люди считают себя хозяевами всей земли.

Родс ответил:

— Мы выделим вам районы поселения У вас будут отдельные зоны, мы дадим вам землю

Воин закричал в бешенстве:

— Вы дадите нам землю в нашей собственной стране? Какой же вы добрый!

Увидев в его руках ружье, Родс запротестовал. Тот ответил:

— Вы потому только и разговариваете со мной, что у меня в руках ружье. Я понял, что белые люди обращают на мои слова куда больше внимания, когда видят у меня ружье. Как только я положу ружье, я — никто. Тогда я — только пес, которого можно пинать ногами.

Среди ораторов на этой встрече оказался и один из секретарей Лобенгулы, сравнительно молодой человек, которого корреспондент «Таймса» называл Карл Кумало. Он рассказал, что его арестовали в Булавайо. По его словам, доказательством его участия в восстании — единственным, но вполне достаточным — сочли то, что он «образованный туземец». Его пытались пристрелить «при попытке к бегству». Но рана в голову оказалась несмертельной, он отполз, спрятался и затем действительно пошел к повстанцам.

Выступление Кумало и его «воскресение из мертвых», как писали английские газеты, было очень неприятно Родсу. Не только из-за понятного озлобления этого человека, но и потому, что он знал обстановку в английском стане, противоречия, разногласия. Знал даже, что ведомство верховного комиссара готовило расследование действий администрации Родса и что сэр Ричард Мартин должен этим заниматься. Кумало потребовал, чтобы Мартин встретился с повстанцами.

Карла Кумало поддержал Бабиян Он сказал, что, по слухам, «Белая королева» прислала в страну своего индуну для расследования дел. Это хорошо, заключил он, теперь, может быть, наконец перестанут скрывать правду.

Знакомство с «индуной королевы» состоялось 9 сентября, на третьей встрече. На этот раз с английской стороны вместе с Родсом был новый администратор Родезии лорд Грей и «королевский индуна» Ричард Мартин. Но встреча не оправдала надежды ндебелов. В отличие от Родса, который терпеливо выслушивал, Мартин прочитал ндебелам предлинную лекцию. Особенно попрекал Бабияна. Сказал, что британское правительство недоумевает, как это такой человек, как Бабиян, побывав в Англии и собственными глазами увидев могущество королевы, все-таки решил выступить против нее. Разве он не понимает бессмысленности этого, разве до него не доходит, что королева не оставляет такие действия безнаказанными? Но королева милостива, она прощает всех, кто сражался на поле боя. Судить будут только тех, кто совершал убийства, нападая на мирных поселенцев.

Наконец 13 октября состоялась заключительная индаба, на которой присутствовали уже все или почти все индуны — и те, что восстали, и те, кто не присоединился к повстанцам. Она ознаменовала конец восстания ндебелов.

Как удалось Родсу добиться этого?

На этих переговорах Родс, может быть впервые, понял, что с африканцами надо считаться. Всегда считал, что каждый человек имеет свою цену. Значит, и африканец тоже. Индун, во всяком случае наиболее влиятельных, надо подкупить. Им было обещано восстановление былых прав. Родс разделил страну на двенадцать округов и во главе каждого предложил поставить одного из индун (их власть, конечно, не распространяется на белых). Им обещали и жалованье. Для примера все это сразу было дано тем, кто не принимал активного участия в восстании.

Надо сразу сказать, что этой мерой Родс не снискал новых лавров у пионеров. Многие из них, если не большинство, были твердолобее своего вождя. Не все понимали, зачем, собственно, нужны какие-то уступки. В журнале «Булавайо скетч» 17 октября говорилось: «Теперь надо показать, что под перчаткой-то — железный кулак». А появление индун в Булавайо 24 октября, по приглашению Родса, поселенцы встретили сарказмом. Так что действия Родса, как это ни странно нам сейчас, кому-то тогда казались вольнодумным самоуправством.

Одними уступками индунам Родс, конечно, ограничиться не мог. Он отказался от широких репрессий против повстанцев, пообещал многим поселениям оставить те земли, которые у них были при Лобенгуле. И, в связи с голодом, начал раздачу продовольствия.

Убедившись, что соглашения, которых он добился, уже действуют, он в декабре 1896-го отправился из Булавайо в Кейптаун…

С племенами шонов, не имевшими такой военной организации, он не стал вести переговоры. Их принуждали к капитуляции карательными мерами. Это делалось и во время восстания ндебелов, а когда оно кончилось, масштаб операций против шонов увеличился. Сколько деревень и кланов исчезло тогда…

Соседи шонов, бушмены, которых так мало осталось, вечерами задумчиво пели у костров:

Когда нам умереть

Наступает срок,

Приходит ветер,

Чтобы нас смести

Он вздымает пыль

И метет песок,

Чтоб навек стереть

Следы наших ног,

Чтобы наши следы

Унести с земли —

Со всех дорог,

Где мы в жизни шли

На землях шонов сжигали посевы, стреляли из пушек по пещерам, где скрывались жители восставших селений. Взрывали их динамитом После взрывов долгое время нельзя было даже проходить возле этих пещер, настолько сильным было зловоние от разлагавшихся трупов. Генерал Каррингтон, командовавший операциями, называл их «полицейской работой».

Вот один из примеров. Деревня Шангве находилась на вершине крутого холма, на высоте двести шестьдесят метров. В прошлом ндебелы не раз осаждали ее, но уходили ни с чем. Англичане сделали то, на что не пошли ндебелы, хотя додуматься было не так уж трудно. Они лишили повстанцев доступа к воде. Установили пулеметы на спусках с холма. Осажденные оказались в отчаянном положении. Но из мужчин только двенадцать сдались, остальные стали прорываться сквозь пулеметный огонь. Девяносто из них погибли, остальные прорвались. Двести измученных многодневной осадой женщин сдались. Очевидцы восхищались их поведением. «Самообладание женщин, когда их привели в лагерь, было необычайным. Они провели много дней без воды, и их жажда была ужасна; однако они спокойно сели в круг и, когда им принесли воду, стали пить ее без видимого нетерпения. Не было никакого беспорядка, каждая делала глоток из кувшина и передавала его своей соседке; их стоическое спокойствие было изумительно».

«Усмирение» шонов продолжалось еще год после договора Родса с вождями ндебелов. Последние очаги восстания подавили только в конце 1897-го.

Потому что, останься

Нестертый след,

Выходило бы так,

Что нам смерти нет.

И поэтому ветер

В назначенный срок

Сметает с земли

Следы наших ног.

Да и самим ндебелам Родс надавал столько обещаний — и когда-то, в дни переговоров с Лобенгулой, устами Матебеле Томпсона, и теперь, уже самолично. Матебеле Томпсон вспоминал потом, что еще раз в своей жизни приехал в Родезию в 1904-м, и на платформе железной дороги, которая уже пересекла эту страну, встретил знакомого индуну. Тот сказал:

— О Томпсон, как же вы тут обращаетесь с нами теперь, после всех обещаний, которым мы поверили?

— Я не нашелся, что ответить.

Родс считал горы Матопос полем своей славы. Он повесил у себя в спальне портрет вдовы Мзиликази, которая помогла устроить первую встречу с индунами. Это единственный женский портрет, когда-либо украшавший жилище Родса.

Во время переговоров волонтеры обнаружили в одной из пещер скелет. Окружающие его предметы явно указывали, что это — священное место. Это было захоронение Мзиликази, отца Лобенгулы. Бесшабашные пионеры разграбили захоронение, опрокинули скелет. Индуны пожаловались Родсу. Он приказал по возможности привести все в прежний вид. А впоследствии завещал похоронить себя там же, в местах переговоров с индунами, неподалеку от Мзиликази.

Забегая вперед, скажу, что там его через шесть с половиной лет и похоронили. В скалах, вдалеке от человеческого жилья.

…В начале 1980-х я, будучи в Родезии, теперь уже Зимбабве, решил поехать на его могилу. Но получил от властей отказ. Стал допытываться почему. Ответили:

— Ну как же, уже весна, трава высокая.

Такой ответ меня озадачил.

— Ну и что же?

— Так диссидентам легко там прятаться и стрелять оттуда.

Такое употребление слова «диссидент» озадачило меня еще больше. У нас в СССР оно как-то не связывалось ни с высокой травой, ни со стрельбой.

Оказалось, что диссидентами называли тех людей из народа ндебеле, которые выступали против властей Республики Зимбабве, возникшей в 1980-м на месте Южной Родезии. Не странно ли? Сбросили колониальный режим, появилось молодое африканское государство…

А давние племенные распри остались. Большинство населения — шоны. Они — ив правительстве. Против недовольных ндебелов отправили войска — 5-ю бригаду. Она расправлялась очень жестоко.

Вот и не пришлось в тот раз побывать на могиле Родса.