Рождение «Де Бирс»

1873 год. Для скольких людей он стал трагедией всей жизни! Началась «великая депрессия», мировой экономический кризис. В середине 1873-го — крах австрийской биржи, затем банкротства респектабельных фирм и банков в Лондоне, Глазго, Эдинбурге, Нью-Йорке, Чикаго…

Кому было до бриллиантов в том рушившемся мире?

Вольное старательство с бесчисленными крошечными участками было обречено, хотя большинство старателей и не подозревали об этом. Отсутствие контроля над добычей и сбытом алмазов неизбежно вело к падению цен. К тому же верхние слои грунта в копях были уже выработаны, приходилось идти вглубь, а это требовало больших затрат.

Неумолимо надвигались другие времена, приходили другие люди, другие нравы. Кризис, начавшийся в 1873-м, резко ускорил концентрацию производства, приблизил и усугубил трагедии мелких старателей.

…Совсем еще недавно, в конце 1869-го или в 1870-м, отправлялись эти люди на юг Африки из Англии, Америки или Австралии. Были полны радужных надежд, верили в свою звезду, в свои силы. И мир столько обещал…

Когда мир молод, Джеки,

Шумит зеленый лес,

И все девчонки, Джеки,

Похожи на принцесс.

    Коня потребуй, Джеки,

    И сапоги надень,

    Кровь наша бродит, Джеки,

    И ждет тебя твой день.

И вот прошло три года. Всего только три! Но словно вся жизнь позади. Кто-то разбогател, конечно, но большинство, пройдя чересполосицу успехов и неудач, потеряли и то немногое, что привезли с собой. Надежды сменились отчаяньем, уверенность и воля — усталостью и опустошенностью.

За эти три года люди растратили запас жизненных сил. Их звездный час так и не наступил. Уезжали больными и разбитыми.

Когда мир старый, Джеки,

Молчаньем лес объят,

Стоят колеса, Джеки,

И солнцу ты не рад.

    Плетись домой, найди того,

    Кто стар, как ты, и хил,

    Бог даст, найдешь и ту, кого

    Ты смолоду любил.

Тогдашнее стихотворение — как будто о них. Те, кто возвращался домой, были еще не самыми обездоленными. Ведь для того чтобы выбраться отсюда, тоже нужны были деньги, и — увы! — немалые. И многие оставались — побежденными, униженными.

Кому-то повезло, посчастливилось сменить профессию, как канадцу Малькольму Тилу, незадачливому старателю. Оставшись в Южной Африке, он стал потом ее первым крупным историком. Но это исключение. Если денег для возвращения на родину взять неоткуда — нанимайся к тем, кто еще вчера был тебе ровней. Хотя бы к этому двадцатилетнему юнцу — Сесилу Родсу.

Люди продавали участки за бесценок, Родс вместе со своим компаньоном Чарлзом Раддом — скупал.

За эти три года он изменился. Плечи его опустились, он немного ссутулился, длинные руки висели как-то неуклюже, походка стала тяжеловатой. Во взгляде чувствовались — пока еще слегка — властность и жесткость.

В годину, роковую для старателей, он обрел себя, оказался на гребне волны. В конце 1872-го его капитал составлял пять тысяч фунтов, к августу — сентябрю 1873-го удвоился, а затем удваивался снова и снова. Если сначала Родс зарабатывал на копях, как он писал матери, сто фунтов стерлингов в неделю, то теперь игра пошла крупнее и ставки стали много выше.

В новых условиях надо было каким-то особым чувством улавливать законы мирового рынка, те законы, о существовании которых простые старатели даже не подозревали. Родс тоже поначалу не был в них искушен. Не сразу ощутил себя как рыба в воде среди комбинаторов, каждый из которых стремился перехитрить, обойти других. Но учился быстро. Изо всех сил старался понять механику биржевой игры, привлечь к себе сведущих людей, использовать их знания.

В нем все резче проявлялся предприниматель крупного масштаба — с умением идти на большие спекуляции, рискованные сделки, с обостренной интуицией ко всему, что может дать прибыль. Беспощадный к слабым соперникам и готовый на компромисс с теми, кого не удалось одолеть.

Главным делом Родса и Радда с 1873-го стала амальгамация — скупка и объединение множества мелких участков. Поначалу они занимались амальгамацией не в масштабах всей алмазоносной территории, а лишь в районе фермы Де Бирс. Да и там далеко не сразу стали полновластными хозяевами. Что им действительно удалось, так это объединение всех здешних старателей в единую акционерную компанию.

Первого апреля 1880 года было провозглашено создание компании «Де Бирс даймонд майнинг компани». Доля Родса в ее капитале была не настолько велика, чтобы только ею объяснить то положение, которое он с самого начала занял в компании. Видно, снова помогли предпринимательские таланты. Благодаря им Родс стал секретарем компании, а это давало немалую власть.

1882 год — во многом повторение 1873-го. Новый мировой экономический кризис. На алмазных копях — удар по тем немногим мелким владельцам, которым посчастливилось пережить прежние трудности. Теперь им было еще труднее. На месте холма Колсберг образовалась огромная яма, впадина в триста футов. Да и в других районах работать надо было на такой глубине, что без дорогостоящей техники обойтись стало невозможно.

У мелких старателей не было ни денег, ни техники. Вот и не выдерживали они натиска компаний. Опять крах за крахом. Компании получили возможность новых амальгамаций. К концу 1885-го на том месте, где первоначально было 3600 участков, осталось уже только 98 владельцев. Но и эта цифра не дает верного представления, как далеко зашел процесс концентрации. Дело в том, что из 98 владельцев во всех четырех районах добычи алмазов — Колсберг-Кимберли, Де Бирс, Блумфонтейн и Дютойтспан — 67 имели участки в двух последних, менее значительных. В Кимберли же осталось всего девятнадцать владельцев, в районе Де Бирс — десять.

Деньги к деньгам. Капитал «Де Бирс» к 1885 году достиг 842 тысяч фунтов. Рос капитал, росло и влияние Родса. С 1883-го он уже не секретарь «Де Бирс», а президент. В тридцать лет Сесил Родс стал влиятельным в одной из самых многообещающих сфер мирового бизнеса тех лет. В 1885-м он говорил, что его ежегодный доход — пятьдесят тысяч фунтов.

Но это было только началом. Его устремления шли намного дальше.